Шальной ветер (СИ)

Не оглядываясь на него и не видя, что он делает, Алекса прислонилась к одной из поддерживающих беседку колонн.

— Мне кажется, мы попали не в твоё ссылочное поместье. Здесь всё слишком ухожено. Я вижу несколько аллей — они будто подметены. Даже кусты вокруг дорожки подрезаны. И сама дорожка выглядит так, словно её недавно поправляли. И краска на перилах явно осенняя. Мой отец делал примерно то же самое, и я помню…

— Мне плевать, чья это беседка, — откликнулся Карей, и обернувшаяся девушка наконец увидела, что он ставит бутылку шампанского и бокалы на соседнюю скамью. — Она тебе нравится — и это главное. — Он как-то смешно и смущённо шмыгнул носом и вздохнул. А в следующий момент Алекса чуть не шарахнулась, когда Карей опустился перед ней на одно колено. — Алекса, любимая. Я люблю тебя. Выходи за меня замуж. — И заторопился, обеспокоенно глядя на неё: — Я знаю, что мы не так долго знакомы, как надо бы, чтобы ты мне поверила, что я серьёзно, но мне кажется…

Девушка хлопала глазами на него целую вечность, пока не опомнилась. Словно откуда-то сверху она услышала родной мамин голос: «Твой папа сделал мне предложение на второй день знакомства!» И выпалила:

— Да! Карей, да! Я люблю тебя и выйду за тебя замуж!

— Фу-у… — выдохнул парень. — Давай руку. Это обручальное кольцо. Вот так. — Он надел на её палец тонкое колечко с прозрачным камешком и встал. — Держи. Это кольцо должна надеть мне ты.

Она старательно надела такое же колечко ему и подняла сияющие глаза. «Мы обручены?! Когда он купил эти кольца?! Мы обручены!» Эта мысль, казалось, пела всеми солнечными лучами, всеми запахами пробуждающейся травы и цветов, всеми птицами леса! А ещё одна мысль приводила в смущение из-за своей детскости: спасибо, Эмбер, что заставила одеться в романтическое одеяние, подходящее под такой торжественный момент в жизни твоей сестрёнки Алексы!

Карей нагнулся и поцеловал её в губы. Чуть касаясь её рта своими губами, глаза в глаза он негромко сказал:

— Прости, Алекса. Ты выйдешь замуж за человека, которому тебе пока нечего предложить, кроме самого себя. У меня нет дома, куда бы я мог ввести тебя. Нет денег, которые были бы достойны тебя. Но, клянусь… Осталось всего два месяца учёбы, меня берут в профессиональную команду, а потом я найду постоянную работу, чтобы у нас появился собственный дом. Ты подождёшь?

— Карей… — Теперь она поцеловала его и, обняв за шею, тоже рот в рот выдохнула: — Рядом с тобой я буду ждать сколько угодно! На улице не останемся, — уже насмешливо заметила она. — Крыша над головой есть. Единственное, что во всей этой ситуации меня тревожит: в нашем доме ты будешь принадлежать не только мне. Нашим младшим нравится, что у них появился старший брат.

— Это я уже заметил, — улыбнулся Карей и, развернув её к скамьям, одной рукой держа её, словно боясь, что он немедленно сбежит, другой разлил шампанское по бокалам. — Не знаю, что говорят в таком случае, — он передал бокал девушке. — Но давай выпьем за наше счастье!

— За счастье! — согласилась радостная Алекса.

Хрустальный тонкий звон бокалов прозрачной струйкой растаял в воздухе.

Алекса только успела пригубить шампанское, как резко обернулась на приглушённый ритмичный стук, который всё нарастал.

Из ближайшей падубовой аллеи выехали два всадника. Один из них остался в начале тропы, а второй подстегнул лошадь и быстро оказался у беседки.

— Это частная собственность! — грубо сказал он, перемежая слова матерщиной. — Убирайтесь отсюда, пока вас не арестовали за нарушение границ! Быстро!

Девушка испугалась не столько всадника, сколько Карея, когда машинально оглянулась на него. Парень поставил бокал на скамью и упрямо насупился. Алекса в тревоге схватилась за его рукав.

— Карей, всё нормально! Мы сейчас всё быстро соберём — и уедем!

— Ну нет! — тяжело сказал парень, шагая мимо Алексы и отодвигая её назад, за спину. — Мне плевать, в чью собственность мы вторглись! Но этот мужлан пусть немедленно извинится перед тобой!

— Что ты сказал? — пренебрежительно начал всадник, поворачивая лошадь к входу в беседку. Карей немедленно подошёл к порогу — с полураскрытыми кулаками: наверное, он собирался напугать всадника или его лошадь огнём. — Это ещё мне тут всякий будет… — угрожающе заговорил неизвестный, кажется собираясь послать лошадь чуть не на ступени. И внезапно осёкся, уставившись на Карея. Совсем иным тоном — тоном абсолютно ошеломлённого человека — он вдруг запричитал: — Господи! Господи!.. Господи-Господи-Господи! — А потом резко вытянул руку с ладонью в останавливающем жесте: — Ребятки, только никуда не уходите, ладно? Только никуда! Пожалуйста! — Хлестнул лошадь поводом, заставив её круто развернуться — чуть не на дыбах. То крича второму: — Даймон, проследи, чтобы они не уехали! — то жалобно продолжая взывать к Господу, он умчался в кущу деревьев.

— Ладно, — обескураженно поглядывая на второго всадника, который к беседке не приближался, но тянул голову посмотреть, что в ней, сказал Карей. — Раз так, давай хоть шампанское в бокалах допьём.

— Давай, — согласилась девушка, прижимаясь к нему. И лишь со вздохом подумала, что теперь им даже не поцеловаться.

Карей сел так, чтобы держать второго всадника под присмотром. Алекса рядом.

Ждать пришлось так долго, что в конце концов они решились открыть корзину и достать термосы с горячим кофе, а к нему развернуть ещё тёплые пирожки с яблоками. Так что, утолив первый голод, они даже развеселились, пытаясь сообразить, что такое произошло с первым всадником, отчего он так заголосил. А ещё через несколько минут Алекса предложила позвать второго, чтобы предложить ему присоединиться к их пикнику. Но, едва она договорила, из той аллеи, куда скрылся первый всадник — явно здешний лесничий, послышался приближающийся перестук — и на полянке, в центре которой находилась беседка, появилась целая кавалькада всадников. Уж эти точно были не лесничие, судя по жокейской одежде, или как она там называется. Алекса немедленно встала ближе к Карею — не для того, чтобы спрятаться за него, а чтобы проследить, чтобы он не слишком волновался — так она себя убеждала.

Кавалькада остановилась, не доезжая до беседки, и девушка с робкой надеждой и благодарностью подумала: не потому ли остановились всадники, чтобы не пугать двоих незнакомцев?

Верховой, ехавший впереди, спешился и прошёл по ступеням в беседку. Он оказался очень молодым мужчиной, худощавым и слегка рыжеватым. С минуту, наверное, он пристально смотрел на Карея, а потом кивнул — но как-то так, словно отвечая на собственные мысли.

— Джонатан Камп, — представился он, слегка склоняя голову.

— Карей Тиарнак, — поневоле откликнулся Карей, пожимая неизвестному руку. — Это моя невеста, Алекса.