Исцеление души (СИ)

Все это было хорошо, но, возвращаясь к магии поиска, Виктория в какой раз вспоминала Дэйнис. Так ей будет легче найти своего брата, когда она придумает, как выйти из этого замка.

- Лучше это! - Из размышлений Викторию вывел голос мадам Маргарет. Тут же девушка почувствовала, как ее дыхание перехватывает. Энья и Лили с такой силой стянули корсет, что менестрель показалось, что ее ребра хрустнули.

- Хватит, - еле выдавила она и почувствовала облегчения, когда девушки расслабили хватку.

- Нет, туже! - Командный голос заставил служанок сильнее налечь на работу. Виктория почувствовала, как из ее глаз потекли слезы. Ей ужасно не нравилось быть фавориткой императора! И ее бесило даже не то, что за нее постоянно все делали, купали и одевали, словно несмышленого ребенка. Везде следовали по попятам, почти не оставляя одну. Нет, главное зло заключалось в мадам Маргарет - ее камердинере. Это была властная женщина-тиран, которая ответственно относилась к своей работе. Конечно, она не подчинялась Виктории, так, одно название, - женщина полностью была верна императору. Так что Виктория нисколько не удивилась, если она была и его доносчицей.

- Хватит! - Заставила повысить голос девушка, хоть через стянутый корсет это было сложно. Резко отойдя в сторону, 'отбиваясь' руками от служанок, заставляя тех выпустить шнурки, Виктория заглянула в холодные глаза мадам Маргарет.

- Мне нечем дышать!

- Вы ужасно поправились, - без всякой тени эмоции ответила та. - Может, вы беременны?

Девушка хмыкнула: от кого? А вот все присутствующие, а именно служанки и фрейлины, с любопытством на нее посмотрели.

- Стоит вызвать врача, - тем временем продолжила женщина задумчиво, на что менестрель поспешно ответила:

- Нет, не надо, я не беременна!

Мадам Маргарет удивленно подняла брови вверх, искреннее оскорбляясь тому, что ее посмели перебить.

- Тогда вам стоит меньше есть! - Отчеканила та, одарив Викторию злостным взглядом. Переключившись на фрейлин, она грозным голосом заявила: - Я, кажется, сказала, найти лучше платье!

Девушки тут же испуганно вскочили с дивана, подхватывая наряды. Метнувшись в шкафу, они, тихо посовещавшись, достали оттуда бордовое пышное платье, показывая его, конечно, не тому человеку, который собирался его одеть, а мадам Маргарет. Виктория недовольно фыркнула.

- Это лучше, - удовлетворенно кивнула камердинер, и посмотрела на менестрель: - Вы сегодня вновь за столько долгое время снова обедаете с Его Величеством.

Менестрель передернуло от столь 'радостной' новости, но не стоило показывать на людях столь ярую неприязнь к императору. Вернее, не стоило так открыто демонстрировать это перед мадам Маргарет, иначе многочасовой лекции не избежать, а также явной жалобы лично Элестэю. Позволив натянуть на себя бархатно-шелковый тяжелый наряд, который был очень неудобным и напыщенным. Зато мадам Маргарет, плавным движением прислонив указательный палец к подбородку, одобрительно кивнула.

- Его Величество будет доволен, - довольно произнесла женщина, которая сама одевалась просто. Но у нее был статус такой, какова же она была не в службы, Виктория не знала, даже сложно было предположить, что у нее есть еще какая-то жизнь кроме как работы.

- Не сомневаюсь, - пробубнила под нос менестрель и, подхватив юбку, послушно направилась за фрейлинами, словно скот на закол.

Элестэй изобразил радостную улыбку, когда в зал вошла Виктория. Приняв ее руку из рук Юлиэнн, он холодно кивнул фрейлинам и повел девушку к столу. Менестрель не удержалась и повернула голову назад, взглянуть на уходящих девушек. На ее лице было спокойное умиротворение и отрешенность, когда она, не смотря на парочку, ушла вместе с графиней Августиной. Баронесса Сивильская точно была любовницей Дангана. Викторию удивлял то, что юная девушка так равнодушно относиться к тому факту, что должна прислуживать такой простушке, которая стала фавориткой. Сносить ее поведение и которая даже не рада от того, что Элестэй выбрал ее!

А ведь в этой стране, наверное, высшей честью и пределом мечтаний ставало для девушки попасть в постель к императору, там продержаться и дорасти до фаворитки, кому еще ни разу не удавалось. И тут это случилось с Викторией! А леди Юлиэнн все так же приветлива с ней, как с подругой. Возможно, все дело в статусе и в ее должности? Или ей все равно?..

- Я слышал у тебя большие успехи в магии, - тишину нарушил Элестэй, усаживая Викторию на мягкий стул. Девушка заставила себя посмотреть на императора, забыв о фрейлине.

- Да, Тиманэш хороший учитель, - вежливо отозвалась Виктория, улыбнувшись. Оторвавшись на миг от взгляда императора, чтобы положить салфетку на колени, она вновь посмотрела на столь нелюбимое лицо, заставляя себя держать учтивую улыбку на устах.

- Нет, просто это ты столь талантлива, - в такт ей проговорил Элестэй, как только занял свое место. Виктория невольно хмыкнула, от столь неприкрытой лести и от столь наигранной 'мило' светской беседы, что пока у них удавалась. Наверное, она просто отвыкла от прекрасного лика 'Его Светлости' и от его 'чудного' характера, что давало ей возможность пока держать себя в руках. Вежливый обед в компании Элестэя и уже через полчаса она сможет покинуть его. А если же она его разозлит, то прием пищи может затянуться в долгий неприятный спор, в котором Данган все равно выйдет победителем, ведь он один единственный и неповторимый!

- О чем задумалась, дорогая? - Спросил ее Элестэй, выводя из раздумий. Менестрель так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила его пренебрежительного тона и обращения, которое ранее могло ее вывести из себя.

- Да так, - она захлопала ресницами, наиграно растягивая губы в улыбке, насколько это было возможно, - погода отличная!

- Да-а, - задумчиво протянул император, игнорируя ее выпады и смотря в сторону окна, - птицы сегодня в ударе!

Виктория сузила глаза, ей надоел этот цирк. Какие птицы? Ведь они уже все должны были улететь в теплые края! Зима скоро...

Она хотела вспылить, напасть на императора с упреками. Снова указать на его лицемерие, но в зал вошли слуги и стали разносить еду.

Решив отложить скандал на время, Виктория снова натянула улыбку. Не хотелось ссориться при посторонних. Да и зачем? Кому от этого легче? Данган все равно был непробиваемый на оскорбления, неужели, что она сможет в нем пробудить какие-то добрые чувства вины, раскаяния своими выговорами? Это глупо! Только сводило ее с ума и все.

Но у императора словно была какая-то странная цель вывести ее из себя. Как только слуги ушли он позволил себе вольность накрыть ее руку своей. К лицу Виктории приплыл румянец, и она сто раз пожалела, что так непредусмотрительно положила руку на стол, около Элестэя. Искоса бросив на императора злостный взгляд, она отдернула ладонь, используя это как предлог взяться за столовый нож. С остервенением став резать мясо, она украдкой заметила, как потешается с нее Данган, не скрывая на лице ухмылки.