Андрей Двинский - Несвятая троица (части 1-3)

-- Сложными алгоритмами... - Задумчиво проговорил Беркут.

-- Вот именно!

-- Тогда, если тут могут делать такие штуки, на каком же уровне местная цивилизация? - Андрей почесал затылок.

-- Вот на таком, - я указал на лошадей и телегу. - По крайней мере, среди людей. Видящих, то есть магов, среди местных хомо сапиенсов - менее одного процента. Вот они и составляют верхушку здешнего общества, судя по всему.

-- А среди нелюдей?

-- Нелюди да, они все тут видящие, - я посмотрел на Дину и понизил голос, - стех Динкин вот тоже что-то мог. При этом предпочел жить на хуторе у девочки.

-- Мало мы знаем пока, чтоб выводы делать, - пожал плечами Беркут. - Но наличие таких вот колечек заставляет задуматься... И телепорт, помнишь?

-- Да, да. И то, как мы здесь оказались - тоже ведь наверняка местные подсуетились. Есть тут наука, ну магическая в смысле. И уровень у нее серьезный местами.

-- Только вот, до масс не доходит, - усмехнулся Беркут. - Почему?

-- Черт ее знает, - пожал плечами я. - Причины должны быть. Например, энергии мало, - я похлопал ладонями по накопителям на поясе. - Поди, набери для ширпотреба! Я для гранат полдня искал и чуть паук меня не сожрал. И что вышло? Два десятка штук. Я ж не могу кого-либо послать субстанции собирать, видящий должен быть...

Я осекся. Ну какой же я все-таки идиот!

-- Что? - спросил Беркут, перехватив шест, использующийся им как посох и оглядываясь.

-- Ничего, - махнул я рукой. - Все в порядке. Идейка ко мне пришла интересная...

-- На предмет?

-- Вместо того, чтоб самому по кустам лазать с накопителями, надо... собиралку сделать. Летающую...

-- А сможешь?

-- Надо подумать, посчитать, - пробормотал я. - Андрюха, нужна бумага. И много. Я свой блокнот почти весь исчеркал схемами, а тут всерьез считать нужно. А калькуляторов нет...

-- Ноут свой зарядить не сможешь?

Я задумался. Что-то, пожалуй, можно будет придумать.

-- Может и смогу. Но для этого тоже считать надо. Так что, без бумаги никуда.

-- Ладно, будет тебе бумага, - вздохнул Беркут. - Листов десять могу прямо сейчас дать.

-- Откуда?

-- Да в сумке налогового инспектора завалялась. Я продать пытался, но никто не купил.

-- Десять мало, - хмыкнул я. - Ну, хоть что-то.

Прямо дежавю какое-то. Второй вечер на большом тракте, и опять мы сидим перед костром, а Ира играет и поет.

Правда, народу сегодня существенно меньше. В Шар двинулось примерно треть от всей толпы беженцев. Километров через семь после села Тризень, название которого на русский Вадим перевел как "морковка", на перекрестке основная масса людей свернула налево, к Эривату. А мы двинулись прямо, к границе. И если все будет в порядке, завтра вечером мы должны будем ее, границу, пересечь.

К вечеру погода наладилась, и даже солнце выглянуло перед закатом, так что уже не было так промозгло.

Не все отдыхали после тяжелого дня. Вадим, получив от меня стопку бумаги, лежал на телеге, подвесив над собой светящийся шарик и что-то ожесточенно считал. Я не вникал в суть, но по его рассказам, ему надо было посчитать размеры каких-то геометрических фигур. Я ему искренне сочувствовал. Без компьютера, калькулятора, даже без логарифмической линейки и обыкновенных счет. Это не шестом махать направо и налево. Правда и шест - тоже дело не простое.

Меня научил с ним обращаться старый Шунь, который жил в нашем дворе. Никто из моих друзей не знал, откуда у нас появился этот старый китаец. Сколько себя помню, они с внучкой всегда жили над нами, на третьем этаже. Тогда, в конце 80-х в стране прокатился бум на восточные единоборства. Спортивные секции каратэ-до, ушу и прочих тейквондо открывались как грибы после дождя. Многие, да что там, почти все мои знакомые пацаны занимались то здесь, то там, а вечерами во дворах спорили, кто из них круче. Иногда и до драки доходило. А я, вместо того, чтобы бегать с ними по секциям единоборств, занимался прыжками с парашютом и ухаживал за внучкой старого Шуня. Девочку звали Линой, она училась в одной школе со мной, в параллельном классе.

Не знаю, что ей во мне нравилось. Она же меня поражала своей аккуратностью. Все в ней было такое маленькое, правильное и ладное. Мы всерьез дружили с седьмого класса. И с седьмого класса я начал драться за нее.

В меня как бес вселился. До этого я был обычным мальчишкой хорошистом при вполне интеллигентных родителях. А тогда меня как подменили. Нет, я не ревновал ее к каждому косому взгляду. Но когда ее обзывали "узкоглазой", я не мог пройти мимо. Как я тогда дрался! Редкая неделя проходила без боя. Порванная одежда, разбитые костяшки пальцев, бровь, нос, который с тех пор у меня так и не сросся, как ему положено. Но через три месяца ни один пацан в школе не смел назвать Лину как-то иначе, чем по имени или по фамилии. Тогда меня прозвали Бешеным Беркутом.

Однажды, уже учась в десятом классе, мы с Линой топали вечером домой из школы. Это было то самое время, когда все "крутые" мальчики мечтали о карьере рэкетира, а такие же "крутые" девочки хотели стать валютными проститутками. Вот мы и нарвались на подобную компанию, почему-то оказавшуюся в нашем дворе. Парней было тринадцать. Черт его знает, почему они к нам прикопались, от избытка крутизны, наверное. Эпическая была битва. Я отправил на больничную койку четверых. Сам потерял два зуба, получил сотрясение мозга, четыре сломанных ребра и перелом ключицы. Но Лина не пострадала!

После этого случая старик начал меня учить. Совсем не так, как учили на секциях каратэ. И много позже, уже в учебке войск дяди Васи я понял, что учил он меня так, как учат бойцов спецподразделений.

Эх, Лина, Лина... Она была моей первой, а я был первым у нее. Но, не сложилось. Уже в госпитале я узнал, что она вышла замуж. Получил я тогда письмо от старого Шуня, который просил за внучку прощения. Не вовремя это письмо пришло, может потому я так долго лечился - жить не хотелось. А когда после лечения я приехал домой, то старый китаец уже умер. И Лину я больше никогда не видел и ничего о ней не знаю.

Сегодня контингент был побогаче, народ вместо еды кидал Ире монетки. В Шар двигались, в основном, торговцы или зажиточные крестьяне. Девушка расчесала волосы, накрасилась и в свете костра выглядела настоящей нимфой. Слушатели, особенно мужики откровенно пожирали ее глазами. Мотивы становились веселее, кое-кто даже пустился в пляс.