Стивен Эриксон - Дом Цепей

Он отвел руку, открыл глаза. Пес спокойно глядел на него. — Пусть жизнь твоя будет долгой и яростной, Грыз. Мы встретимся снова. Клянусь в том на крови сраженных мною сегодня детей.

Подхватив меч, Карса повернулся и ушел, не бросив лишнего взгляда.

Огляделся, подойдя к двери.

Напротив стоял склад, высокий, с проемом для загрузки товаров под крышей. Из здания доносился лязг засовов, стук дверей. Улыбнувшись, Карса бросился туда, где цепи свешивались с талей, устремив взор на погрузочную платформу наверху.

Приготовившись закинуть ножны за спину, он удивленно обнаружил, что усеян стрелами и арбалетными болтами, понял, что часть засохшей на доспехах крови — его собственная. Оскалившись, потянул за древки. Крови стало еще больше, особенно на пояснице и от двух ран на груди. Зазубренная стрела глубоко вошла в мышцы спины. Он попытался ее выдернуть, но чуть не потерял сознание отболи. Пришлось переломить древко около железного наконечника. Усилие заставило его покрыться холодным потом.

Отдаленные крики предупредили его: кольцо солдат и горожан сужается, его почти нашли. Карса схватился за цепи и полез наверх. Каждый раз, когда он поднимал левую руку, бок сводило мучительной болью. Но… Грыза свалил удар лезвием мотыгой, удар со спины, удар труса. Все остальное не имеет значения.

Он перевалился на пыльную платформу, неслышно отошел от края и обнажил меч.

Внизу слышалось дыхание, тяжелое и хриплое. Между вздохами — тонкий скулеж, молитвы богам, которым поклоняются низменники.

Карса подошел к зияющей дыре посередине платформы, стараясь не шаркать мокасинами — пыль могла полететь между досками. Достигнув края, поглядел вниз.

Дурак прямо под ним, пригнулся, трепещет, приготовил мотыгу и глядит на запертые двери. Он обделался от ужаса.

Карса осторожно перевернул меч острием вниз — и прыгнул с края.

Острие вошло в макушку мужчины, пробив кость и мозг. Тяжесть Теблора заставила затрещать пол склада; он и жертва мигом провалились в погреб. Сверху падали расщепленные доски. Погреб был глубоким, почти в рост Карсы, и пустым, хотя вонял соленой рыбой.

Ошеломленный падением Карса слепо шарил в поисках меча, но ничего не находил. Ему удалось приподнять голову и увидеть, что нечто торчит из груди — алый обломок деревяшки. Он с удивлением понял, что оказался пронзенным насквозь. Рука продолжала искать меч, хотя остальное тело не могло пошевелиться — но не находила ничего кроме щепок и соленой рыбьей чешуи, сразу же залепившей пальцы.

Сверху донесся топот. Заморгав, Карса уставился на круг наполовину скрытых шлемами лиц. Затем показалось еще одно лицо, без шлема; на лбу человека были клановые татуировки, и взирал он на Теблора до странности сочувственно. Последовал долгий разговор на повышенных тонах, затем татуированный взмахнул рукой — и все дети замолчали. Он сказал на сюнидском диалекте языка Теблоров: — Если тебе суждено умереть тут внизу, воин, то не сразу.

Карса снова попробовал встать, но деревянный зубец держал крепко. Теблор оскалил зубы от боли.

— Как твое имя, Теблор? — спросил низменник.

— Я Карса Орлонг, внук Палка…

— Палка? Урида, который навестил нас сотни лет назад?

— Чтобы сразить сотни детей…

Человек кивнул с серьезным видом, прерывая Карсу: — Детей. Да, ваш род имеет право нас так называть. Но Палк никого не убил — по крайней мере сначала. Он вышел из прохода, умирая от голода и лихорадки. Первые фермеры, осевшие здесь, приютили его, вылечили. И вот тогда он перебил всех и сбежал. Хотя не всех. Одна девочка сумела уйти, она вернулась в город Сферы на южном берегу озера, рассказала войскам всё — да, всё, что нужно знать насчет Теблоров. Разумеется, с тех пор рабы — сюниды успели рассказать нам еще больше. До твоего племени мы не добрались. Охотники за головами еще не побывали в твоих деревнях — но побывают. Через сотню лет, смею надеяться, но одного Теблора не останется в ущельях Ледеронского плато. Все они будут здесь, в цепях и с клеймами. Будут тянуть сети на рыбацких лодках, как сюниды. Скажи, Карса, ты узнал меня?

— Ты тот, кто убежал от нас наверху. Тот, кто пришел слишком поздно, чтобы предупредить собратьев-детей. Тот, у кого на языке полно лжи. Твой писклявый голос оскорбляет язык Теблоров. У меня уши заболели.

Человек ухмыльнулся: — Как жаль. Но ты передумаешь, воин. Знай, что один я стою между жизнью твоей и смертью. Конечно, если ты не умрешь от ран. Но ведь вы, Теблоры, на редкость крепки. Мои компаньоны успели в этом убедиться, к своему неудовольствию. На твоих губах не пенится кровь, это хороший знак, хотя я удивлен. Ведь у вас по четыре легких, тогда как у нас по два.

Показался другой человек. Он обратился к татуированному приказным тоном, на что тот равнодушно пожал плечами и крикнул вниз: — Карса Орлонг, солдаты готовы спуститься и привязать веревками твои руки и ноги, чтобы вытащить наверх. Кажется, ты лежишь на останках начальника торговой фактории, так что люди злятся не так сильно, как могли бы. Его мало кто любил. Готов дать тебе совет: если хочешь жить, не мешай этим… э… добровольным помощникам.

Карса смотрел, как четверо солдат осторожно спускаются на веревках. Он не сделал попытки сопротивляться, когда они грубо связали ему руки и лодыжки. Честно говоря, он был не способен сопротивляться.

Затем солдат вытащили. Веревки туго натянулись, и Карса вознесся ввысь. Он наблюдал, как обломок деревяшки медленно выходит из тела. Едва расщепленный обломок вырвался из мышц спины, его скрутила боль.

Рука похлопала по лицу, пробудив Карсу. Он открыл глаза. Он лежал на полу склада, люди толпились со всех сторон. Все одновременно говорили на своем мерзком языке и, хотя слов Карса не понимал, но чувствовал откровенную ненависть к звукам тоненьких голосов. Карса знал, что его проклинают во имя десятков низменских богов, духов и заплесневелых предков. Это показалось забавным, и он улыбнулся.

Солдаты разом отскочили.

Татуированный низменник — именно его рука заставила его очнуться — присел около Карсы. — Дыханье Худа, — пробормотал он. — Все уриды такие? Или ты тот, о ком твердят жрецы? Тот, что посещает их сны, словно Рыцарь самого Худа? Ну да ладно. Все это чепуха, ибо, думаю, их страхи лишены основания. Погляди на себя. Полумертвый, и весь городок рад будет увидеть тебя и твоего спутника освежеванным заживо. Благодаря тебе здесь не осталось семьи, которой некого хоронить. Мечтал схватить мир за глотку? Вряд ли тебе удастся прожить еще час, при всей удаче Опоннов.

Сломанная стрела при падении еще глубже вошла под лопатку Карсы; под ним образовалась лужа крови.

Затем грохнула дверь и появился новый низменник, высокий для своего рода, с суровым обветренным лицом. Он был облачен в мерцающие одежды, темно — синие со сложной золотой вышивкой. Стражник поговорил с ним, и на всем протяжении беседы мужчина не проронил ни слова, да и выражение его лица не изменилось. Когда подчиненный закончил доклад, хозяин кивнул, сделал жест рукой и вышел.