Неправильный эльф

- Что ему надо было? - Спросил я Эльфу, помогая ей подняться. Она всё ещё тёрла горло, хотя рана затянулась практически мгновенно. - Требовал отдать вещь, что мы вчера выбили из босса.

Значит, он как-то подслушал нас. Он ведь по профессии убийца. У него есть невидимость. Значит, может быть и способность услышать, что происходит в соседней комнате.

Я посмотрел на валяющегося в отключке грабителя с костяным шипом в глазнице. Видать, какая-то защита сработала. Потому что шип должен пробивать череп и разносить в клочья мозг без особых проблем. Я посмотрел на характеристики убийцы и обнаружил на нём двухминутное оглушение.

- Пусть пока так полежит. Ничего с ним не делай, только глаз с него не спускай. Шевельнётся - сразу кричи. - Дал я наставление Эльфе и повернулся к недобитому зомби.

Тот уже был на последнем издыхании и брёл к Оракулу, обстреливавшему его своими шариками света. Я нанёс пяток ударов плетью, и зомби рухнул на пол, и так заваленный кусками его сородичей.

- Ты как? - Спросил я у жреца.

- Живой. Только нога не работает. До кости всю обглодали, твари.

- Благодари за это своего товарища. Это он всю эту толпу на нас натравил.

- Как? - В голосе жреца была слышна растерянность.

- А вот так. Позарился на наш вчерашний лут с босса. Решил пытками выбить, да просчитался. Так что полежи тут, пока я не разберусь с этой сволочью.

Я развернулся и пошёл к подсудимому. Точнее, к приговорённому. Ибо я есть закон, судья и палач. Вытаскивать шип из глаза или снимать оглушение я не стал, а вместо этого начал бить Оливера ударами боли, заодно подлечивая его простым заклинанием. После десятого удара на нём появилось «Проклятье боли», и одиннадцатый удар уже привёл его в чувство без всякого лечения. Немного опомнившись от диких криков, я использовал «Познание сути», чтобы окончательно убедиться в виновности лучника. Как оказалось, он не просто хотел забрать эту вещь себе, а вчера пытался продать информацию о нас одной из гильдий Города Мастеров. Из-за того, что он не мог сказать, что за вещь мы нашли, над ним только посмеялись. Так что он решил подставить команду в подземелье, чтобы убить меня с Оракулом, а сам бы он спас Эльфу и потом пытал бы её, требуя отдать вещь.

После осознания всего этого плана, меня охватил... нет, не гнев, а чистая незамутнённая ненависть. Уничтожить гада. Устроить ему такие пытки, чтобы он всю жизнь непроизвольно гадил каждый раз, как слышал моё имя. Смерть смертным. Я начал использовать уже проверенную временем пытку - сочетание проклятия боли, водяных сколопендр и лечения с помощью «Малого исцеления всего». Боль не давала Оливеру ничего сделать, так что он просто корчился на полу в паре метров от меня. Через десять минут я схватил воющий кусок плоти за ногу и поволок в одну из соседних комнат, где обитали зомби. Небольшая комнатка вмещала всего пять штук нежити. Довольно редкое явление тут. Обычно, их в группе десять-двадцать штук. Я зашёл в комнату, бросил лучника на растерзание и скачком выпрыгнул наружу. Как я и предполагал, нежить не стала гнаться за мной, а просто начала жрать того, кто был рядом. Я использовал все свои исцеляющие умения, чтобы не дать осуждённому сдохнуть раньше времени.

- И сколько ты ещё будешь его мучить? - Спросил меня Оракул, прихрамывая подошедший ко мне и заглянувший в комнату. Вид заживо раздираемого на части человека, чьи кишки и внутренние органы поедались зомби, после чего они тут же отрастали обратно, вызвал у него приступ тошноты. Да, мы некроманты такие.

- Пока не надоест. Ты знаешь, есть несколько вещей, за которыми человек никогда не устаёт наблюдать. Как горит огонь, как бежит вода, как другие работают на тебя, и как кто-то корчится в муках. Такова природа человека. Природа той жестокой обезьяны, что сотни тысяч лет жила, борясь с вражескими племенами, хищниками и природой. Я пытаюсь стать лучше, но для таких как он, у меня есть в наличии только худшее. - Тьма в моей душе расхохоталась, заставляя жабу и хомяка в ужасе забиться в дальние щели сознания. - Я жесток, но справедлив. Если бы он захотел отнять у меня добычу в прямом поединке, я бы смог понять это. Но он покусился на святое - на беззащитную девушку, которую он собирался пытать. Так что он лишь получает то, что хотел сделать с другими.

Ещё через десять минут, когда внутренние органы и мясо Оливера перестали восстанавливаться даже под воздействием магии Жизни, я перестал его лечить и дал зомби сожрать остатки трупа. К этому моменту, в комнате сидело пять голодных зомби с максимально возможным для их уровня запасом здоровья. К моему удивлению, они не бросились на меня, а остались сидеть в комнате. Вот будет сюрприз для тех, кто начнёт проходить это подземелье после нас.

Я в последний раз посмотрел на кровавые разводы на полу комнаты и пошёл к своим спутникам. Нужно решать, что делать дальше. Этот жрец видел слишком многое.

- Осуждаешь меня? - Спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Пусть все сомневающиеся выскажутся.

Эльфа лишь отрицательно покачала головой, потирая горло. Может, там какой-то особый кинжал был? Ладно, потом этот вопрос выясню. Сейчас нужно послушать, что там Оракул вещает.

- И да, и нет. Когда меня зомби живьём жрать начали, я вообще пожалел, что в эту игру ввязался. Сейчас, я помню, что перед нападением зомби Оливер стоял за нами и сделал два выстрела, которые не были направлены на врагов впереди. Так что это без сомнения его вина. Но вот так натравить на него зомби и лечить раз за разом. Не по-человечески это.

Это ты ещё не знаешь про десятикратную боль, что он испытывал. Впрочем, такие вещи лучше держать в тайне.

- Так я и не человек. Я высший эльф и некромант. Ни те, ни другие не отличаются особым милосердием. Но я хотел поговорить о тебе. Какое наказание избрал бы ты для него? Наказание за предательство товарищей, их пытки и вымогательство?

Жрец замолчал, хмуро уставившись в пол.

- Не знаю. - Ответил он десяток секунд спустя. - По совести, наказание -смерть. Но смерть в этом мире не настолько большая кара. Отряхнётся и пойдёт дальше творить гадости. Или ещё раз попытается напасть.

Я отключил шлем в костяном доспехе и посмотрел в глаза Оракулу.

- Если смерти нет, то остаётся лишь боль или заключение в тюрьму. Я противник ограничения свободы, значит, остаётся лишь боль. Боль настолько сильная, чтобы она смогла что-то изменить в сознании человека. Кто-то говорит о любви и сострадании, но для подобных отморозков эти слова - пустой звук. Любовь не может защитить себя. Так что она не подходит в качестве инструмента воздействия. Это игрушка для тех, кто живёт в неге и спокойствии. - Я сделал паузу на несколько секунд. - Чтобы насаждать добро и справедливость, нужна сила. Но сила