Терри Гудкайнд - Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1

Моему хорошему другу Марку Мэстерсу, человеку замечательных творческих способностей, четких суждений и великих заслуг. Он живое доказательство того, о чем я здесь написал: один человек, обладающий искренней любовью к жизни, исключительной порядочностью и способностью применять мощную силу без ненависти, может убедить всех, кто с ним знаком, в благородстве человеческого духа.

Второй раз сегодня на Ричарда накинулась женщина с ножом.

Вырванный из объятий сна приступом боли, он мгновенно вцепился в жилистое запястье, не позволив раскроить свое бедро. Грязное выцветшее платье, застегнутое до самого горла, обтягивало ее сухопарую фигуру. В тусклом свете далеких лагерных костров Ричард заметил, что кусок ткани у нее на голове, завязанный под костлявым подбородком, был просто потрепанной мешковиной.

Несмотря на хилое телосложение, впалые щеки и сгорбленную спину, она обладала взглядом хищника. Женщина, набросившаяся на Ричарда той же ночью, но значительно раньше, была крупнее и сильнее. И ее глаза тоже горели ненавистью.

Тонкое лезвие второй нападавшей оказалось небольшим. Тем не менее оно оставило болезненную колотую рану, а разрежь она мышцу бедра, как и намеревалась, если судить по тому, как именно держала нож, дело закончилось бы весьма плохо. Армия Имперского Ордена не имела обыкновения заботиться о покалеченных рабах; его просто забили бы насмерть. Возможно, в этом прежде всего и заключался ее план.

Скрипя зубами от пробудившегося гнева, продолжая удерживать запястье женщины мертвой хваткой, Ричард вывернул ее руку, двигая ее кулак с побелевшими костяшками пальцев вверх, чтобы выдернуть нож из собственной ноги. С острия падали капли крови.

Он очень легко справился с ней. Она вовсе не была опытным убийцей, чего он испугался поначалу. И тем не менее ее желание, ее настойчивость, ее страсть были так же злонамеренны и жестоки, как у любого из той орды, за которой следовала эта женщина. От боли она застонала, в холодном ночном воздухе струился пар при каждом ее приглушенном выдохе. Ричард прекрасно понимал, что любое послабление с его стороны она использует для того, чтобы попытаться завершить свою работу. Ситуация предоставила ей лишь удобный случай; а уж он-то никак не согласен дать ей еще один шанс. Все еще крепко сжимая ее руку, он вырвал у нее нож.

И он не собирался ослаблять захват ее руки, пока не отобрал оружие. Ричард мог бы даже сломать ей руку – эта женщина заслуживала никак не меньшего, – но не сделал этого. Сейчас было не то время и не то место, чтобы создавать волнения и беспорядки. Он хотел лишь отделаться от нее. Лишив возможности причинить ему вред, он просто толкнул ее в спину.

Сделав, спотыкаясь, несколько шагов, она остановилась и плюнула в его сторону.

– Вам ни за что не победить команду великого и славного императора Джеганя. Вы – грязные собаки! И здесь, и по всему Новому миру – вы лишь грязные языческие собаки!

Ричард пристально следил за ней, чтобы убедиться, что она не вытащит другой нож и не попытается напасть снова. Он осмотрелся в поисках ее помощников. Неподалеку находились солдаты, сразу за импровизированным ограждением, составленным из повозок с продовольственными припасами, но они были заняты своими делами. Так что, похоже, сообщников у женщины не было.

Когда она стала плевать в его сторону, Ричард сделал выпад к ней. У нее от страха сперло дыхание, и она тут же отступила назад. Не имея достаточно храбрости, чтобы попытаться ударить ножом человека, когда он проснулся и в состоянии защищать себя, она бросила в его сторону последний полный ненависти и злобы взгляд, а затем повернулась и исчезла в ночи. Ричард прекрасно понимал, что тяжелая цепь, прикрепленная к его ошейнику, слишком коротка, чтобы он мог преследовать кого-либо, но женщина этого не знала, и потому угроза оказалась достаточно убедительной, чтобы отпугнуть врага.

Даже среди ночи в огромном военном лагере, посреди которого она исчезла, люди везде занимались какими-то делами. Как некий громаднейший пыхтящий и ворочающийся зверь, он просто поглотил ее.

Пока большинство солдат спали, другие, казалось, беспрестанно были заняты делом: чинили обмундирование, мастерили оружие, готовили еду, ели, участвовали в попойках или слушали душераздирающие истории у костров. Вот так они проводили время, дожидаясь очередной возможности убивать, насиловать и грабить. Казалось, всю долгую ночь люди мерились друг с другом силой – иногда просто силой мускулов, а иногда с использованием ножей. Время от времени собирались небольшие группы, чтобы поглазеть на подобные состязания и сделать ставки. Патрули следили за признаками серьезных нарушений, солдаты искали развлечений, а сопровождающие армию бродяги просили милостыню или другие подачки. Время от времени солдаты подходили, чтобы оценить Ричарда и его товарищей-пленников.

В промежутках между повозками Ричард мог видеть, как некоторые из бродяг в надежде получить еду или хоть что-то перемещаются от одной группы солдат к другой, порываясь сыграть на флейте и или спеть. Кто-то предлагал побрить, сделать татуировку, постирать и починить одежду.

Иногда эти напоминающие тени фигуры после короткого торга исчезали в палатках вместе с солдатами. Некоторые шлялись по лагерю, выискивая, чего бы украсть. А определенного рода типы шастали в ночи, замышляя совершить убийство.

Посреди всего этого, фактически за оградой, образованной кольцом повозок с припасами, лежал Ричард и его товарищи-пленники, привезенные сюда для участия в турнирах Джа-Ла Д’Йин. Большую часть команды составляли обычные солдаты Имперского Ордена, но здесь их нет: они спят в своих собственных палатках.

Почти у любого города, подчиняющегося Ордену, была своя команда джа-ла. Солдаты, как дети, играли в эту игру с того момента, как научились ходить. Они все предполагали, что и после окончания войны джа-ла не умрет для них. Для множества солдат Ордена Джа-Ла Д’Йин – игра жизни – сама по себе была делом жизни и смерти и по значимости сравнима с идеями Ордена.

Поэтому для сухопарой стареющей женщины, которая последовала за своим императором на войну и живет за счет остатков от награбленного им, убийство было вполне приемлемым средством помочь своей любимой команде обрести победу.

Чемпионство было источником величайшей гордости для каждого военного подразделения, как и для любого города. Карг, военачальник, в чьем ведении была команда Ричарда, тоже жаждал успеха. Команда-победительница приносила тем, кто непосредственно имел к ней отношение, множество весьма значительных привилегий, а не просто славу. Люди, содержащие наиболее сильные команды, становились очень влиятельными. Игроки провозглашались героями и получали разного рода богатые подарки, а также легионы женщин, готовых на все.