Брайан Макклеллан - Кровавый завет

– Никслаус еще жив, – сообщил он. – Но жалеет, что не умер. У меня большие планы насчет него. – Тамас медленно спустился в сад, опираясь на ружье. – И насчет вас тоже.

– У вас нет с собой пороха. – Черлемунд поднял шпагу. – Иначе мы не говорили бы сейчас. Вы не посмотрели бы на мой титул, не испугались последствий. Просто пустили бы мне пулю в голову прямо из дома. Пришлось истратить на Никслауса все ваши запасы?

Взгляд Тамаса отливал сталью.

– Если бы у вас сохранилась хоть капля чести, – продолжал Черлемунд, – вы отправились бы прямо сейчас к Южному пику, чтобы принести себя в жертву Кресимиру в надежде на спасение этой страны.

– Забавно слышать такие речи от предателя, – заметил Тамас.

– Что вы можете мне сделать? Даже в лучшие дни вы фехтовали хуже меня.

Внезапно Черлемунд сорвался с места и помчался к фельдмаршалу, наклонив голову и раскинув руки, словно крылья хищной птицы.

Ружье выпало из руки Тамаса. Он поднял шпагу и отставил больную ногу назад, вздрогнув при этом. Адамат потрясенно охнул. Со сломанной ногой Тамас не мог быстро передвигаться. Будь фельдмаршал здоров, он, возможно, и сумел бы справиться с Черлемундом. Но сейчас рассчитывать на успех было смешно.

Приблизившись к Тамасу, Черлемунд сделал выпад и нанес мощный удар. Тамас отразил его. Клинки скрестились, но Черлемунд ловко развернулся и зашел за спину Тамасу, чтобы нанести смертельный удар. Фельдмаршал ничего не успел бы предпринять. Победный крик замер в горле Черлемунда, он опустил взгляд к своей шпаге.

Черный пороховой дым висел в воздухе над свободной рукой Тамаса. Он разжал кулак и выронил обгоревшую гильзу на землю, рядом со сломанным клинком Черлемунда. Первосвященник уставился на эфес своей шпаги, сломанной возле самой гарды. Его лицо исказилось, глаза вспыхнули яростью. Он отбросил эфес и прыгнул к медленно разворачивающемуся Тамасу.

Брошенный эфес попал фельдмаршалу в лоб, оставив неглубокий порез. Тамас моргнул и тут же сделал выпад, уперев свободную руку в бок в классической дуэльной позиции. Черлемунд по инерции налетел на шпагу, на целую ладонь вошедшую ему в живот. Тамас вытащил клинок и ударил снова и еще раз. Черлемунд отшатнулся назад, ухватившись обеими руками за рану. Багровое пятно расплывалось по его безупречно чистой одежде. Шатаясь, он шагнул к карете, потянулся к ней одной рукой, но ухватил лишь пустоту. И упал на гравийную дорожку.

Адамат с трудом сглотнул. Раны Черлемунда не выглядели смертельными, но их было несколько. Он медленно и мучительно истечет кровью – если фельдмаршал позволит ему. Тамас не двинулся с места, чтобы помочь Первосвященнику или позвать солдат. Он просто смотрел, как Черлемунд трясущимися руками пытается остановить кровь. Тамас вытер шпагу плащом Первосвященника и вложил клинок в ножны.

Сам Адамат ранен тяжело, но не смертельно, если раны как следует перевязать. Он отмахнулся от этих мыслей и опустился на корточки возле неподвижного тела Сиемона. Падая, послушник сломал шею. Его невидящие глаза были устремлены вдаль, рот приоткрылся в крике отчаяния. Адамат закрыл его глаза кончиками пальцев, встал и обошел карету вокруг.

Олем и Тамас о чем-то переговаривались, прислонившись друг к другу плечами и низко наклонив голову. Тамас снова опирался на ружье вместо трости. Они оба обернулись к Адамату.

– Олем говорит, что вы задержали Черлемунда как раз настолько, чтобы он не ушел от погони. – Тамас медленно кивнул ему. – Примите мою благодарность.

Адамат облизал сухие губы. Ни тот ни другой не взглянули на него с подозрением, не обвинили ни в чем. Но почему? Много солдат Тамаса сегодня погибли из-за того, что Адамат предупредил лорда Ветаса. Они должны были догадаться, почему он вообще оказался здесь.

– Простите меня, сэр, – начал Адамат, – но моя семья…

Тамас вернулся в вестибюль. Там лежали убитые Стражи и церковные охранники. Он отметил исключительную точность попаданий – в сердце или в голову. Легкие выстрелы с близкого расстояния. Пол стал скользким от крови. Фельдмаршал нашел в углу костяную подставку для зонта и приспособил ее вместо трости, оставив духовое ружье у стены.

Никслаус исчез. Тамас прикусил губу, борясь с нахлынувшим раздражением. Он оставил Избранного лежать на полу, корчась от боли. Кровавый след вел в боковую комнату. У Тамаса не хватало людей, чтобы одновременно помочь раненым и организовать поиск. Он прикрыл глаза и захромал прочь от пятна крови.

Адамат. Как поступить с инспектором? Он признался, что изменил Тамасу и Адро, работая на этого Ветаса и его хозяина, лорда Кларемонте. Сколько влиятельных врагов оказалось у Тамаса? В конечном итоге это Адамат виновен в смерти Сабона. Или не виновен? По словам Адамата, Ветас послал предупреждение Первосвященнику незадолго до появления самого инспектора. Чтобы так подготовиться к обороне, Черлемунду потребовалось бы гораздо больше времени, чем эти несколько мгновений.

Как только Тамас начал выходить из порохового транса, боль в ноге усилилась. С помощью трости фельдмаршал продержится еще несколько часов. Когда и это время закончится, мучения станут настолько ужасными, что он едва ли вообще сможет стоять.

Доктор Петрик будет в бешенстве. Возможно, Тамас безнадежно повредил ногу, так сильно нагружая ее. Глупо получилось.

Кровавый след тянулся все дальше – еще через две комнаты, два отдельных мира с дорогой обстановкой, какую редко встретишь за пределами королевского дворца. Кресла из кости причудливых рогатых животных, обитающих в Фатрасте. Шкуры и чучела крупных кошек из далеких джунглей. Приземистый стол, высеченный из цельной глыбы чистого обсидиана. Скелет давно вымершего ящера, величиной с лошадь. Произведения искусства из всех уголков мира, скульптуры, созданные еще до Эпохи Кресимира.

Наконец след привел через черный ход во внутренний дворик. Тамас осторожно осмотрел его. Он не знал, всех ли Стражей уничтожили его солдаты. Вдруг фельдмаршал уловил какое-то движение на лужайке. Дверь конюшни открылась, и две лошади понеслись галопом, огибая сараи и уходя все дальше от особняка. В пороховом трансе Тамас сумел разглядеть повязки на кистях Никслауса и узловатые мышцы Стража, который держал в поводу его лошадь. Никслаус тревожно оглядывался в сторону особняка. Тамас наблюдал за беглецами, пока они не исчезли из виду.

Все это было ни к чему, если Жулен сумеет призвать Кресимира.

– Я не могу найти Никслауса, – доложил Олем.

Тамас обернулся. Телохранитель даже не пытался заняться собственными ранами. Он стоял прямо, насколько это было в его силах, стараясь заглянуть фельдмаршалу в глаза. Он плохо скрывал свою боль, и это означало, что ранение было очень серьезным. Олем поискал в карманах бумагу, чтобы свернуть сигарету. Она чуть не выскользнула из его измазанных кровью пальцев. Тамас забрал у него бумагу и табак и сам скрутил сигарету, затем достал спички из его нагрудного кармана и зажег одну. Олем прикурил и благодарно улыбнулся.