Мария Вересень - Ведьмин Лог

– Ну, я вам скажу, подружки, за такую работу поить вам меня единорожьим молоком с утра до ночи. И то мало будет.

Ошалелый со сна Триум забился в голове и сонно разразился:

– Миндаля сладкого взять полфунта и горького тринадцать зерен. Сахара колотого кусок с кулак размером и холодной воды три стакана. Обварить кипятком миндаль и запаривать полчаса, а потом, очистив, сложить в каменную или медную ступку и толочь мелко, прибавляя понемногу сахара и холодной воды. Как истолчется, добавить еще стакан воды и процедить. И так продолжать, пока весь миндаль не будет перетолчен и выжат. Вот и будет вам лакомство, кое единорожьим молоком именуется.

– Достал, спи уже! – простонала я.

Пантерий обиделся, не поняв, за что это я его так, и еще долго бухтел, укладываясь, как собака, вертелся и оттаптывал нам копытами ноги.

Утро началось со скандала. Боярский сын Адриан Якимович Мытный не выспался. Это дело с ведьмами ему с самого начала не понравилось. Едва он со своим старым другом Гришкой Медведевым собрался в имение Мытных, в Трещанск, как отец вдруг без всякого предупреждения велел ему быть срочно в Княжеве. Посыльный примчался на взмыленном коне в ту пору, когда в храме Пречистой Девы колокола возвестили полдень, а Гришка уже часа два как дулся из-за того, что не мог никак растолкать своего перебравшего накануне дружка.

– Воеводе егерской сотни Адриану Якимовичу от главы Разбойного приказа боярина Якима Мытного.

Оба друга с неприязнью уставились на свернутый в трубочку документ, обвязанный тесьмою и скрепленный довеском в виде сургучной печати.

– Ну и на кой нам это надо? – поинтересовался Гришка, брезгливо отодвигая в сторону пальцем и бумагу, и руку, ее протягивающую.

– Боярина Мытного срочно в приказ, – не понял одуревший от горячей скачки вестовой.

Адриан понял, что умереть спокойно ему не дадут, и с воем оторвался от подушки, а ноги опустил на пол:

– Что за привычка у отца дурацкая, что ни приказ, все срочный! Левая нога зачесалась – срочно пошлите чесальщика, в носу засвербело – срочно подай ему ковыряльщика.

– Рвение в людях воспитывает, – вздохнул Гришка, поняв, что в Трещанск пилить ему в одиночестве.

С одной стороны, конечно, теперь все девки его, но с другой – что там делать без друга Адрияшки? Скучно. Он покосился на молодого егерского воеводу, но, видя, как друга всего перекорежило, все сообразил без слов:

– В Княжев?

– Наисрочнейше, – передразнил интонации отца Адриан.

– И че? – Гришка не оставлял надежды, что на этот раз дружок плюнет на приказ: сам-то он чин носил невеликий – гвардейский десятник в личном Великокняжеском полку, а потому частенько позволял себе месяцами не появляться на службе, попросту проставляясь перед менее богатыми и знатными дружками по полку, которым фортуна улыбалась не так искренне и часто, как Григорию, сыну великокняжеского стольника. Вот ведь удружил папаша Адриану с этими егерями!

И Адриан Гришкино мнение разделял, не раз еще по малолетству устраивая папе истерики и скандалы из-за службы, унижающей боярское достоинство. Но Мытный словно бык рогом уперся, вцепился в этот Разбойный приказ и не реже раза в месяц гонял наследника по стране туда-сюда ловить всяческую шелупонь. Только один раз Адриан решился ослушаться грозного батю, года три или четыре назад, и, кстати, тоже из-за Трещанска. Такой тогда вышел скандал с мордобоем и угрозами, что юному Мытному более дерзить не хотелось. Поэтому и сейчас, собрав себя в кулак, он вместо гулянки отправился получать очередной приказ от отца. И, выслушав папино распоряжение, сильно удивился:

– Ведьмы?!

– Ведьмы, ведьмы… – барабанил по столу толстыми пальцами глава Разбойного приказа, другой рукой терзая свою спутанную бороду. – Ты только не думай, Адрияшка, что дело это простое. Бабы – это ж такие звери, хуже разбойников. Возьмешься за них спустя рукава – слезьми умоешься.

Адриан хмыкнул, однако попридержал шуточку, что за баб нужно браться спустя штаны, а рукава в этом деле действительно мешают.

– И вот еще, – пристрожил его отец на всякий случай, – возьмешь на обратной дороге тамошнего ухореза – Ваську-царька. Этот паскудник мне еще по малолетству много чего задолжал, да все руки были коротки его ухватить.

– А теперь отросли? – порадовался за папу Адриан. Отец захохотал довольно, ни с того ни с сего взъерошив ему шевелюру.

– Отросли, ух как отросли, Адрияшка! – и радостно пробежался по кабинету. – Я теперь не то что раньше, я теперь – власть! – И, сжав кулак, погрозил кому-то неведомому. Но, увидев, как сын кривится, сплюнул. – Дурак ты! Ну да ничего, повзрослеешь. Главное – ведьм этих прижми посильнее! Не сплохуешь – и ты будешь власть! Ох как мы поживем! – И он потряс уже двумя кулаками.

И вот теперь Адриан стоял на пороге малгородской холодной, чувствуя, как где-то зарождается и клокочет, никак не вырываясь наружу, гневный рык. Сотник Прокоп Горелый делал какие-то судорожные движения, оглаживая усы и бороду, жамкая левой рукой саблю, а глазами что-то ища на потолке. По полу оборудованного под каземат подвала прыгали, обиженно квакая, зеленые пучеглазые жабы, обряженные в платки и сарафаны из цветных тряпиц. Выла, выгибая спины, в углах пара кошек, и даже мелькнуло несколько зеленых ящерок в бисерных кокошниках.

– Это что, вашу Матрену, за дела?! – заорал наконец Адриан и шарахнул плетью по косяку. Прокоп зажмурился и на едином дыхании выдал:

– Не извольте гневаться, ваш сиятельство! Но только это те самые ведьмы, которых мы вчера сюда сволокли.

– А что, типичный случай – оборотничество, – хмыкнул за спиной новый друг Адриана, не то Филипп, не то Елисей, подобранный по дороге в Малгород, но боярину Мытному он разрешил называть себя просто «князь». – Зря вы так расстроились, Адриан Якимович, – ободряюще улыбнулся ему Илиодор. Мытный вытаращился на минуту в его безмятежные глаза, а потом, крутнувшись, рявкнул притихшим егерям:

– Топите этих жаб!

– Всех? – не сразу понял Прокоп.

– До единой! – махнул рукой Адриан. – Я покажу этой деревне, как над боярами смеяться! – затряс он кулаками.

– Дак ить не потопнут… – усомнился кто-то из толпы, но охнул и замолчал. Друзья махом успокоили говорливого.

– А вот тех, кто не потопнут, – выпучил наливающиеся кровью глаза Адриан, – на костер! – и захохотал: – Я церемониться не буду! Так пусть и знают, что боярин Мытный шутки шутить не любит! – И, цапнув за руку Илиодора, поволок его наверх. – Кстати, князь, как вам здесь спалось? – и, не давая открыть рта, зашептал заговорщицки в ухо: – А я вот до утра глаз не сомкнул. В пустой комнате, представьте, кто-то за спиной стоит и дышит в ухо, оборачиваюсь – никого! Я под кровать, в шкаф – пусто. Говорю: кто здесь? Хихикают, молчат.