Александр Сухов - Охотник. Дилогия

– Спасибо, ваша милость! – с чувством ответил Фаррук. Столь лестное замечание в адрес покойного отца не могло не порадовать юного мага. К тому же теплые отношения с родителями чаще всего способствуют скорейшему сближению молодых людей. – К великому своему сожалению, я мало знаю об отце, может быть, мастер, как-нибудь на досуге вы не откажетесь поведать мне о нем, – сказал Фаррук и тут же мысленно похвалил себя за проявленную находчивость. Ведь не потащит же мэтр Бастиан его в какую-нибудь местную забегаловку, а уж точно пригласит к себе домой. А там наверняка появится шанс пообщаться с Виолой…

К несказанному удивлению весьма искушенного в делах любовного свойства юноши, при одной мысли о славной девушке Виоле в его (как сам он всегда считал) дисциплинированном мозгу начинало все путаться и мельтешить. Мгновенно возникали десятки различных вариантов дальнейшего продолжения их совместных отношений, однако по какой-то неведомой причине все они ограничивались лишь невинными поцелуями разной степени страстности, но только не тем, о чем мечтают закаленные в любовных битвах самцы.

– Конечно, конечно, дорогой Фаррук, я обязательно поведаю вам о своем добром друге и соратнике Кипелиусе Беранье, – продолжал тем временем мэтр Бастиан. – А сейчас вас проводят в ваши, если можно так выразиться, апартаменты. В самое ближайшее время вам доставят график тренировочных занятий. Не беспокойтесь, я лично назначу вам преподавателей в полном соответствии с пожеланиями Магистра, изложенными в рекомендательном письме. После обеда можете приступать к тренировкам. А вечером милости просим ко мне на ужин. Там вы сможете познакомиться практически со всеми преподавателями и, конечно же, с моими домочадцами.

По тому, как потеплел и без того добрый взгляд мэтра Бастиана, Фаррук понял, что прежде всего под «домочадцами» тот подразумевал свою дочь Виолетту.

Стены штаба Фаррук покинул в сопровождении одного из посыльных – шустрого чернявого паренька лет шестнадцати по имени Берни, долговязого, неуклюжего, с легким пушком на прыщавых ланитах и заметной темной полоской усов под длинным крючковатым носом. Берни оказался весьма бойким на язык и непосредственным в общении юношей, так что вновь прибывшему стажеру не стоило особых трудов его разговорить.

Фаррук самым подробным образом расспросил провожатого о здешнем житье-бытье. Он также не преминул задать пару-тройку вопросов касательно дочери начальника лагеря. За три месяца боевой практики Берни видел девушку всего-то пару раз. К тому же через неделю он планировал вернуться в стены родного училища города Керума, где его ожидала интенсивная экзаменационная нервотрепка и последующая работа над дипломным проектом. По этой причине студиозус не забивал свою светлую голову разными недостойными будущего мага пустяками, а все свободное время был занят усердным штудированием экзаменационных билетов и доскональной отработкой боевых заклинаний. И все-таки кое-что Фарруку удалось выведать у сопровождавшего его юноши. Как оказалось, несмотря на пристальное мужское внимание, Виолетта считалась недотрогой и на разного рода заманчивые предложения самых видных кавалеров неизменно отвечала отказом.

– Хотя, поговаривают, – закончил свой рассказ Берни, – к ней официально посватался профессор Шамбаль, и, по слухам, этот тонкогубый шнырь получил согласие Виолы и благословение родителя. – Судя по тону, с которым юный маг упомянул имя профессора, в среде практикантов достопочтенный Шамбаль особым уважением не пользовался. – Но больше всех, ваша милость, от перспективы предстоящей помолвки радовалась – опять же со слов очевидцев – не сама Виолетта, а это чудовищное страховидлище, ее родная тетка Элефантина.

Несмотря на то что Фаррук никогда не видел мастера Шамбаля и лишь издалека имел счастье любоваться бесчисленными подбородками, бородавками и свинячьими глазками Элефантины, он тут же невзлюбил их обоих. Однако вида не подал и продолжал с интересом расспрашивать юношу о порядках, царящих в учебном лагере, и условиях жизни.

За разговором они не заметили, как подошли к небольшому дощатому домику, окрашенному, подобно всем прочим здешним зданиям, в песочный маскировочный цвет. Унылый вид будущего жилища ничуть не смутил нашего героя – большая часть его жизни прошла в казармах и временных обиталищах, подобных этому. К вящей радости юноши, внутреннее убранство выделенных в его распоряжение апартаментов нисколько его не разочаровало. Помимо уютной спаленки здесь были небольшой кабинет с внушительным бюро и удобным креслом, а также индивидуальная туалетная комната с персональным унитазом, умывальником и душем. Горячая и холодная вода имелась в наличии, краны не текли, трубы во время мытья или при спуске воды из бачка унитаза не дребезжали и не издавали всякие иные подозрительные звуки. Короче говоря, наш герой очутился в раю, ибо отведенная ему во дворце небольшая келья с узким окошком-бойницей не шла ни в какое сравнение с умопомрачительным комфортом его теперешней обители.

Сердечно поблагодарив, Фаррук отпустил посыльного, а сам разложил по шкафам свой нехитрый скарб, принял душ, затем до обеда убивал время за чтением крайне интересного магического трактата.

Ровно в двенадцать за ним примчался посыльный из штаба. На этот раз это был уже не Берни, а какой-то другой курсант. Он вручил Фарруку толстенный конверт и, испросив разрешения, тут же удалился.

Внутри конверта оказалась кипа разного рода бумаженций: программа его индивидуальных занятий на неделю вперед, общее лагерное расписание и подробный план учебно-тренировочного лагеря с указанием всех более или менее важных объектов, расположенных на его территории.

Поскольку время близилось к обеду, самым важным объектом было здание столовой. Именно туда и направился первым делом наш герой.

После плотного, сытного и, самое главное, вкусного обеда ему предстояла небольшая практическая работа под руководством мэтра Варравы, доктора алхимии, предметной и элементарной магии. Мастер Варрава оказался мужчиной весьма преклонного возраста. К тому же он обладал комплексом разного рода странностей, присущих практически всем пожилым людям.

– А! Новый стажег, так сказать! – мастер Варрава заключил правую длань Фаррука в две свои сухонькие ладошки и с завидной активностью потряс его руку. Старик не выговаривал «р» и крайне невнятно произносил «л», отчего его речь казалась весьма забавной. – Гад, кгайне гад! Пога уже, давно пога моодежи поактивнее бгать, так скаать, бгазды в свои гуки. Не все же нам, стагикам… Когоче, здгавствуй, п’емя моодое незнакомое!