Гай Юлий Орловский - Мир Трех Лун

Он фыркнул:

— И что, ты нам глаза открыл? А мы тут только в кости играем?

— Я ж не знаю, — ответил я честно, — во что играете. И куда. На таком твердом грунте… грунт — это как бы земля, но по-умному, роговые части копыта быстро изнашиваются. Хоть у лошадей, хоть у волов, хоть у человека.

Калило подсказал издали:

— У человека нет копыт!..

— У большинства, — поправил Кабан, — но они тогда уже не совсем люди, а больше свиньи.

Марл поморщился в их сторону, стражи тут же умолкли и кое-как выпрямились, хотя еще раскачиваются все больше, а я начал рассказывать прописные истины, что кони и волы сперва начинают хромать, потом вообще отказываются наступать на больную ногу, хлещи их кнутом или не хлещи.

— Мы сплетаем для коней и волов чулки, — сказал он зло. — Даже башмаки!

— И что? — спросил я. — Красивые? В смысле, коням нравятся?

Он пожал плечами:

— Обычно тут же сползают. Как такие понравятся? Кони тоже люди.

— А привязывать?

Он оскалил зубы.

— Думаешь, не пробовали? Чулки и башмаки укрепляем над венчиком копыта веревкой или ремешками, но это не намного лучше.

— Сильно натирает кожу, — согласился я, — а это раздражение и болезни копыта. Смолой замазывали?

— Да, — сообщил он, — но это ненадолго.

Я вздохнул.

— Тогда остаются только подковы.

Стражники переглянулись, Кабан отвязал веревку от моего пояса, и оба потихоньку, чуть ли не на цыпочках, чтобы не слишком привлекать внимание грозного Марла, удалились в сторожку.

Марл смотрел на меня грозно, положение обязывает, но и с надеждой.

— Что за подковы?

— Тоже типа сандалий, — сказал я, — только из металла.

Он хмыкнул:

— Это еще хуже, чем веревочные. Так натрут кожу, что конь обезножеет за сутки.

— Нет, — возразил я, — нужно сделать все иначе. Подковы сделать вот такими, а еще отковать специальные гвоздики, ухнали…

Объяснял я долго, он так и не поверил, но ситуация с конями и волами критическая, к тому же помнят, что я походя утроил добычу мрамора, так что в конце концов велел привести кузнецов и наказал им выполнять любую дурь, какую прикажу, шкуру потом снимут с меня, а не с них.

Начальник из меня еще хуже, чем подчиненный, объясняю куда уж проще, а показать не смогу, хоть убей, ничего тяжелее мышки и не держал в последнее время, штанга и гантели не в счет, это не работа, но чтоб молоток и гвозди…

К счастью, кузнецы лучше меня понимают, из чего конские копыта, потому когда я старательно твердил, что гвозди должны быть коротенькие, не мягкие и не слишком твердые, так как мягкие изогнутся в копыте и поранят живую ткань, а твердые сломаются, то кивали, хоть и не понимали, как это гвозди могут быть твердыми, а еще я говорил, чтобы на ухнале, так называются эти особые конско-копытные гвозди, должен быть скос на острие, это чтобы гвоздь при забивании в роговую стену копыта вышел наружу на нужной стороне…

— А из твердой стали, — добавил я, — вообще нельзя, потому что сразу сломаются…

Старший из кузнецов спросил с подозрением:

— Твердой… стали? Это еще что такое?

— Ну, — сказал я торопливо, — это так… ну, иногда бронзу называют малограмотные…

— Малограмотные? А ты что, грамотный?

— Ну, — пробормотал я, — если крупными… то разберу. Но не все, конечно. Так, две-три буквы. В картинках.

Объяснять и повторять пришлось несколько раз, мозги у них простые и неразработанные в отличие от могучих рук, но когда все же сообразили, на меня начали смотреть с великим уважением. Сообразили, что если эти вот медные пластинки приколотить именно так, как сказал, то и копыта коню защитят, и не поранят.

Подковы ковали чуть ли не целый день, матерясь и проклиная все на свете, но наконец сделали целых четыре штуки, а потом несколько часов прилаживали и аккуратно приколачивали. Это походило на хирургическую операцию диктатора латиноамериканской республики, когда при неудаче всех казнят, но думаю, тут все в самом деле стараются как можно точнее освоить важный процесс, обещающий важные перемены, это ощутили, молодцы.

Конь сперва то и дело опускал голову, стараясь рассмотреть, что у него прилипло к копытам, но вскоре привык и уже бегал на длинном поводу по кругу, демонстрируя хорошее настроение.

Марл наблюдал как за изготовлением подков, так и потом приходил смотреть, как прикрепляем к копытам, хмурился, хмыкал, но не вмешивался, чтобы не сказали потом, что было все хорошо, а он своими дурацкими приказами испортил, даже если и не будет никаких приказов, между мастерами и военными вражда существует издавна.

Я, получив какую-то передышку от этого сумасшествия, старательно осматривался, пытался понять, что же случилось, но все равно получалось какое-то сумасшествие, другое слово как-то не приходит в голову.

Косплеем и не пахнет, давно ясно. Ясно и то, что не сон, в самом деле вывалился через стену своего дома сюда, в странный средневековый мир, к тому же какой-то неправильный.

Каменоломня эта не единственная, их много, но, как объяснили с некоторой гордостью, в других ломают простой камень на постройку защитных стен против диких народов, нападающих с севера, полудиких — с востока, странных — с запада и кочевых — с юга, а здесь — мрамор для дворца королевы и прочих дворцов культуры вроде церкви Святого Иеронима…

Кроме того, как подтвердили и кузнецы, в самом королевстве есть целая армия повстанцев, во главе принц предыдущей династии, прячется в дремучих лесах среди болот и мечтает свергнуть династию Орнидов, чтобы захватить власть.

Но это мне по фигу, пусть хоть перебьют всех до единого человека, здесь мне только коней жалко. Главная мысль и цель — вернуться в свой мир и в свой дом.

Старший из кузнецов повеселел, когда удалось подковать еще пару коней, почуял награду, угостил меня паршивым кислым вином и рассказал, что эта каменоломня находится в ведении самого канцлера, а тот выполняет указания королевы, для которой и ломает мрамор.

Выпив чуть больше, чем ему требовалось, он заговорщицким шепотом сказал мне на ухо:

— Вы в своей деревне не знаете, что у нас две сестры-королевы?

Я пробормотал:

— Да мы и про одну не слыхали.

— Их две, — сообщил он, гордый своей осведомленностью перед таким диким невежеством, — мать передала власть обеим и велела править совместно!

— Ух ты, — сказал я, — а разве так получится? Обязательно одна ототрет другую.

Он кивнул.

— Так и вышло. Теперь правит старшая. Сильная, решительная, а младшая слишком мягкая и добрая. Какая из нее королева? Хотя некоторые поговаривают…

Он спохватился, что уже зашел слишком далеко, перевел разговор на коней, здесь я тоже что-то помню, нахватался от косплеистов, объяснил, что да, вообще-то диких коней никто не подковывает и с копытами у них в порядке, но те носятся по степи с мягкой землей, а на булыжнике и дикие сразу бы сбили копыта и еще как захромали! А наши вот, подкованные, могут теперь и по мягкому, и по самому твердому…