Александра Черчень - Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия

— Ну, примерно так, — призналась я. — Ведь даже великая любовь к той же Мине не помешала тебе… употребить половину женского населения резиденции по назначению!

— Опять Мина, — коротко рыкнул Феликс. — А теперь позволь объяснить. О том, что было ДО нашей встречи, даже упоминать не буду. И не вижу смысла, и это будет неприятно, как бы ты ни старалась держать лицо. — Его голос немного смягчился. Феликс нежно и почти невинно коснулся моих губ и продолжил: — Юля, ты забыла про один факт. Я знаю природу нашей связи, а ты нет. Ты мне подходишь почти идеально. Мне хорошо с тобой рядом, приятно общаться, интересно наблюдать со стороны, иногда забавно, а иногда и удивительно слушать, что ты говоришь. И да, я тебя хочу, что, признаюсь, тоже играет немалую роль в моей настойчивости. Срываюсь тоже поэтому. Я зрелый мужчина, и мне нужна эта сторона жизни, а рядом — желанная девушка, которая испытывает ко мне такие же чувства. Плюс у меня давно не было женщины, и это начинает… давить на мозги.

— На мозги? — ехидно переспросила я. — В данный момент это твои мозги давят мне на бедро?

Он тихо рассмеялся, а потом медленно лизнул шею, прокладывая влажную дорожку к уху, прикусил мочку, отчего я дернулась, сдерживая судорожный вдох.

— Юленька, еще немного таких милых, неосознанных, но очень возбуждающих провокаций, и давить станет…

— А вот давай без пошлостей! — торопливо прервала я вконец оборзевшего кикимора.

— Давай, — с готовностью согласился Феликс и… нажал на точку за ухом, отчего я сдавленно зашипела от пронзившего тело желания и судорожно вцепилась ему в грудь… чтобы не притянуть к себе и не впиться поцелуем в такие манящие сейчас бледные губы!

Гад, гад, гад!!!

— Итак, подводим итоги, — мурлыкнул бессовестный жаб, подмигнул и расстегнул первую застежку на лифе. — Никуда… — Еще одна, вскинутые, чтобы его оттолкнуть, руки перехватили и прижали над головой. — Ты от меня… — попыталась брыкнуться, но тотчас поняла ошибку, потому что выгнулась, и теперь мой «ни капли не интересующий» риалана четвертый размер оказался у него почти под носом. Чем Кик сразу же воспользовался, — быстро расстегнул еще пару застежек и, рванув ткань, обнажил грудь, которая теперь была прикрыта только ажурным кружевом бюстика, совершенно не скрывающим напрягшиеся вершинки. — Не денешься… — На лице этого совратителя расцвела такая усмешка, что мне стало очень-очень тепло. До тяжелого дыхания, до испарины, до жара, прокатившегося по телу, заставившего прижаться ближе к тому, кто был так притягательно прохладен. Да и просто притягателен.

И… кто это подался вперед? Это мои руки первыми запутались в его волосах, притягивая ближе, чтобы поцеловать, или его ладонь легла на грудь, сжимая, лаская, сводя с ума? Это я прикусываю прохладную нижнюю губу или это он?

От нежности и томности не было и следа, но как же мне это нравилось! Жадность, с которой он целовал меня, нетерпеливость, с которой расстегивал, почти рвал платье, сдвигал в сторону кружево, чтобы накрыть ртом сосок. Я ахнула и выгнулась навстречу, чувствуя, как вторая вершинка попала в плен пальцев. Феликс отстранился, и я слабо застонала, запуская руку в жесткие волосы, неосознанно стараясь вернуть ту негу, которую дарили прикосновения его языка. Тихий смех, отзывающийся дрожью, и поцелуи, поцелуи, поцелуи…

В какой-то момент мне отчаянно захотелось прикоснуться к его обнаженной коже. Оттого, что я была слишком… суматошна и настойчива, пуговицы с рубашки Кика с тихим стуком рассыпались по полу. Это немного привело в чувство, и я испуганно уставилась в яркие глаза тяжело дышащего Феликса.

— Я… — шепотом начала, медленно отодвигаясь от риалана, пытаясь прикрыть обнаженную грудь. Господи, когда сесть-то успели? А когда я с него жилет стащила и рубашку сдернуть до локтей умудрилась?!

— Ты восхитительна, — выдохнул Ла-Шавоир.

Рубашка полетела на пол, и полуобнаженный мужчина неуловимо быстро переместился ближе, обнимая за талию, прижимая к себе так плотно, что я чувствовала, какой он… сильный, прохладный, желанный.

Неосознанно выгнулась, подставляя шею и плечо неторопливым поцелуям, закусила губу, когда Феликс прикусил мочку, а потом нежно лизнул, словно извиняясь за мимолетную боль. Пикантную боль. Возбуждающую. Острую ровно настолько, чтобы придать этой минуте нотку сумасшествия.

— Сладкая, — мурлыкнул на ухо хрипловатый голос, и Кик пробежался пальцами по позвоночнику, а я выгнулась под этой невесомой лаской. Спиной, разумеется, не ограничился. Наглые руки сжали попку, послышался тихий смешок и новый комментарий: — Мягкая.

Ладони смело переместились на ноги, погладили, нащупали подол… и потащили его вверх!

— Кик!!!

— Мм-м? — спросил кикимор, снова страстно целуя, отчего мне стало решительно все равно, что он делает, как и насколько это неприлично.

Неважно, все неважно, кроме того, что мы рядом, вместе, и… мир вокруг тоже неважен.

Стук в дверь — тем более.

Феликс что-то рыкнул и опрокинул меня на диван, но настойчивые хм… «стукачи», скажем так, все еще не могли угомониться.

— Дятлы! — наконец рявкнул Кик, которого отвлекали от такого важного дела, как поиски застежки у бюстика. — Пошли отсюда вон!

Но из-за двери прозвучал потусторонний голос:

— Господин Ла-Шавоир, по вашему требованию из архива доставлены заказанные книги и бумаги. Получите и распишитесь.

— Сейчас у меня кто-то другой получит, и даже подписи не нужно!

Феликс на миг уткнулся носом в изгиб моей шеи в попытке выровнять дыхание, потом стремительно скатился, подхватил со спинки дивана свой жилет, надевая его на голое тело и стремительно застегивая пуговицы. Наклонился, поднимая рубашку, метнулся к одному из шкафов, запихнул ее туда. Достал белый плед, вернулся и укутал в него растерянную меня, быстро поцеловав в нос. Лишь после этого открыл дверь.

За ней обнаружился призрак пожилого сухопарого мужчины с самым надменным выражением лица. Кик посторонился, и гонец с того света проплыл в кабинет, левитируя перед собой стопку книг и папок, опустил их на стол и замер рядом.

Феликс подцепил сверху тонкий лист и внимательно изучил список наименований. После оглядел то, что принесли, а затем взял перьевую ручку и поставил на формуляре размашистую подпись. Листок засветился и, вспорхнув со стола, подплыл к призраку.

— Благодарю, — поклонился тот и вылетел.

Я за это время уже окончательно закуталась в кокон пледа и теперь пыталась хоть немного привести в порядок одежду. Надо отметить, что моему платью повезло гораздо больше, чем рубашке Феликса. Правда, о нижнем белье этого не скажешь: крючки погнул, гад болотный, так, что теперь не застегнуться!