Александра Черчень - Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия

— Отпусти меня немедленно! — Я увидела, как Феликс плотно сжал мои окровавленные пальцы на своем медальоне, который становился все ярче и ярче, напитываясь моей кровью, болью, криком.

Рывок — и пуговицы на платье разлетаются в разные стороны под рык: «Я же приказал носить его на одежде!» Вот он снимает мой миртар и заставляет разжать вторую руку, чтобы обхватить его. Сверху ложатся его ладони, засиявшие тусклым голубым светом. У меня же немели руки, было такое ощущение, что я держу кусочки льда, которые впитывали, вытягивали мое тепло. Теперь теряли чувствительность не только пальцы, но и руки. Я открыла глаза, тихо застонала от ужаса, потому что потусторонний свет змеями оплетал наши руки и стремился все выше и выше. К груди. К сердцу.

Феликсу приходилось не лучше. Он был очень бледный, лоб усеян бисеринками пота, дыхание тяжелое и частое, в глазах отблески замораживающего нас огня… и мое отражение.

Не в силах удержать равновесие, я начала падать назад, и Ла-Шавоир рывком положил меня на теплый мрамор, все так же продолжая сжимать руки над головой. Наверное, непосвященным эта сцена показалась бы очень страстной и эротичной. Но нам с болотником было не до страсти и эротики. Потому что огонь прекратил замораживать и, поменяв цвет с голубого на желтый, начал жечь. Я с криком выгнулась, пытаясь разорвать такой болезненный контакт. Сволочной «Василисушке» тоже приходилось очень непросто, он уже почти задыхался и склонялся все ниже и ниже надо мной, пока, наконец, не коснулся лбом груди. Сейчас я даже и не подумала заострить на этом внимание, хотя бы потому, что было очень больно. Обжигающе! Я даже кричать не могла, только скулить и тихо плакать.

Да и ему, судя по всему, было не лучше.

А потом… Потом эта смесь льда и пламени добралась до чего-то в солнечном сплетении, смешалась и медленно поползла обратно. Когда все закончилось, то Феликс сполз с меня на пол, попутно забрав свой медальон, который сейчас мягко светился. Одна сторона голубая — другая желтая.

— А вот теперь действительно все, — хрипло сказал кикимор, надевая свой медальон на шею.

Я же свернулась калачиком на камне, не в силах встать и уйти, и беззвучно плакала, закусив костяшку пальца. Было очень плохо, в груди пекло, рук я почти не чувствовала, до того они оледенели. Только та, в которой я сжимала свой миртар, постепенно начинала обретать чувствительность, в нее вонзались тысячи иголочек, которые заставляли плакать еще горше.

Создатель, но почему?!

— Что я тебе плохого сделала? — наконец спросила я срывающимся голосом. — Почему?!

— Я не знал, что будет именно так, — как-то бесконечно устало сказал Ла-Шавоир. — Такая боль… не предполагалась. — Он немного помолчал и нехотя продолжил: — Твоя дезориентированность мне была нужна именно для завершения ритуала.

— Что ты просил у Маэжи?

— Второго, — тихо ответил Ла-Шавоир, запрокинув голову и закрывая глаза. — Я устал быть один, Юля, устал, что меня рано или поздно обязательно предают те, кому я начинаю верить, устал от расхождения интересов, от того, что почти никто не может разделить мои. Я всего лишь хотел второго.

Мне невольно вспомнилась песня Высоцкого: «Пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок».

— Она говорила про «заданные параметры»… — вспомнила я.

— Да, — вздохнул кикимор, зарываясь пальцами в волнистые волосы. — Тот, кто подойдет мне. И… Маэжи сказала, что он поможет решить проблему с эльфами и женщинами. Но… пришла ты.

Последовал тяжкий вздох, показывающий, как он разочарован этим.

— Зачем все это? — Я непонимающе посмотрела на него, села и попыталась слезть, но покачнулась, и Феликс удержал меня от падения, аккуратно опустил на пол, секунду помедлил и сел рядом.

Так мы и сидели. В тишине, на странно теплом мраморе, с так и не прощенными обидами, неотвеченными вопросами и неизвестностью в будущем.

— Что со мной будет? — наконец решилась я.

— Все я уже сказал, — устало ответил кикимор. — Не обманывал. Миртар отдал, потому что тобой заинтересовался Элливир, а медальон хоть немного глушит действие голоса Медного Хозяина. Я же видел, какая реакция была.

— Но почему было так важно обезопасить меня? — недоуменно посмотрела я на мужчину. Ла-Шавоир расслабленно откинулся на стену и сидел с закрытыми глазами, положив одну руку на колено. Было уже темно, и нас освещали только бледные лучи голубой луны.

— Потому что я не для того тебя из другого мира вытаскивал, чтобы отдать остроухому мерзавцу! — Из-под длинных темных ресниц сверкнуло голубым. Или это лунный свет так причудливо отражается в его глазах? — Если Маэжи сказала, что ты мой человек, то, значит, буду иметь дело с тобой. Да и если богиня утверждает, что ты будешь полезна в расследовании, то глупо отмахиваться.

— Ты кто такой? — внезапно заподозрила я. — Извини, но на управляющего… не очень похож.

Он удивленно на меня взглянул, и я вздрогнула, поняв, что была права. Его глаза чуть заметно искрились в свете луны, превращаясь в поистине волшебные. Видимо, осознав, в чем дело, болотник поморщился, прикрыл веки, а когда открыл снова, то глаза были уже самые обычные. А мне даже было немного жаль… ведь красиво. Невероятно красиво.

— Божественная кровь, — со вздохом объяснил такие особенности Кикки, увильнув от ранее заданного вопроса. Я решила не настаивать. — По поводу тебя… Собственно, все уже обсудили. Ты под моим покровительством, проводишь со мной свободное время, работаешь во дворце.

— То есть ты ввязался в эту аферу с риале только потому, что твоя бабушка тебе посоветовала? — недоверчиво вопросила я. — Но, Феликс, это бред! Что у нас может быть общего?

— В любом случае уже поздно, — поджал губы болотник, выдавая недовольство моим возмущением. — Ритуал я провел, обратного пути нет. Да и ты отличилась — связала нас лалами.

— То есть ты хочешь, чтобы мы стали близкими людьми? — осторожно спросила я и добавила совсем уж невероятное: — Друзьями?

— Первоначальная задумка была именно такая, — спокойно признал он, заставив меня подавиться смехом.

— Феликс, ты ненормальный, — честно прокомментировала его слова и действия. — Так нельзя. Близкими вот так не становятся.

— Есть подходящие друг другу люди, — упрямо тряхнул головой кикимор. — Маэжи искала кого-то родственного мне и не могла ошибиться.

— А мое мнение тебя не интересует, — резюмировала я.

— Интересует, — возразил Ла-Шавоир. — Если ты помнишь, то я тебе уже давал выбор.

— Помню, — мрачно согласилась я. — Или лапы палачей Гудвина, если у меня ничего не получится, или вакантное место твоей персональной кошки. Кто бы выбрал первое?

— Ну мало ли, — пожал плечами мужчина, похоже, не испытывая ни малейших угрызений совести.