Глен Кук - Белая Роза. Игра теней

Та ночная езда по незнакомому пути — не самое умное из моих решений. Особенно когда поблизости болтается целая орда врагов. Но боги, наверное, дураков берегут.

Наши кони остановились, прядая ушами. Мой жеребец негромко заржал, а через секунду слева и спереди донеслось ответное ржание. Животные бестревожно двинулись на звук.

Вскоре мы обнаружили Зиндаба и еще одного, укрывшихся под сляпанным на скорую руку навесом из сучьев. Оба были ранены, причем Зиндаб — тяжело. Мы быстро переговорили, пока я накладывал швы и повязки. Оказалось, Госпожа велела им отступать. Гоблин обеспечивал прикрытие, пока погоня не унеслась на юго-восток. Утром они собирались двигаться на север.

Я сказал им, где нас следует ждать, и снова вскочил в седло.

Задница моя была совсем стерта, я еле держался в седле, однако что-то толкало меня вперед. Что-то, чего мне не хотелось рассматривать вблизи, разве что посмеяться над собственной сентиментальностью.

Возражать никто не стал, хотя Мотер, пожалуй, малость усомнился в здравости моей головы. Я слышал, как он шептался с Мургеном и тот велел ему заткнуться.

Я поехал направляющим, бросив поводья и велев коню искать коня Госпожи. Никогда не определял степень разумности этих зверюг, однако попробовать стоило. Конь мой пошел шагом — пожалуй, несколько медленнее, чем хотелось бы мне.

Не знаю уж, сколь долго мы ехали. Не было способа измерять время. Довольно скоро я задремал, затем вдруг проснулся и снова задремал. Насколько я мог судить, то же было и с остальными. Конечно, можно было всех (и меня в том числе) вздрючить и заставить бодрствовать и бдить, но какой в том толк? Хотя, с другой стороны, толковые-то в деревне остались, в тепле, десятый сон наблюдают…

Наконец, сквозь полудрему, я увидел, как гребень холма в полумиле впереди озарился пламенем, словно взорвавшись. Затем — секунда темноты, а после вспыхнули еще несколько акров земли, вместе с людьми и лошадьми. Магией пахло так явно, что даже я чувствовал.

— Вперед, конь мой!

Света было достаточно, чтобы отважиться на рысь.

Через минуту мы достигли участка земли, усеянного дымящимися, корчащимися телами. Смуглые карлики. Целая чертова уйма.

Пылающие деревья высветили во тьме мчащийся силуэт гигантского волка с волчонком на спине, клыками и когтями вцепившимся в шкуру старшего.

— Что за дьявольщина?! — воскликнул Мотер.

— Может, это Меняющий Облик? — предположил Мурген.

— Может быть. Вероятно. Он где-то рядом. Госпожа! — крикнул я в сторону полыхавших деревьев.

Пожар угасал под дождем.

Сквозь треск едва пробился звук, который мог быть ответом на зов.

— Где вы?

— Здесь!

Что-то зашевелилось среди россыпи валунов. Я спрыгнул с коня.

— Гоблин! Где ты там, черт тебя подери?

То был не Гоблин. То была Госпожа. И я даже не видел, сильно ли она ранена, — не хватало света. Но ранена она, без сомнений, была. И, как это ни глупо, что мне, как лекарю, надо бы знать в первую очередь, но я присел, подхватил ее на руки и начал укачивать, словно младенца. Совсем из ума выжил.

Стоит человеку записаться в Отряд, и через минуту он начинает заниматься разными бессмысленными вещами; маршировка, учения и муштра приводят к тому, что, едва доходит до дела, нужное действие выполняешь автоматически, без размышлений. Сознание отключается. Вот я и не думал ни о чем и ничегошеньки, кроме утраты, не чувствовал. То есть и нужных действий не совершал.

Счастлив я, что хоть у товарищей моих мозги еще не сквасились.

Они собрали достаточно способных гореть дров, подали мне лекарскую снасть и, посредством рассудительного вопля, принудили оставить ерунду и приниматься за дело.

Впрочем, не так уж она была плоха, как могло показаться в темноте. Несколько порезов, множество синяков и, учитывая полубессознательное состояние, пожалуй, нетяжелая контузия.

Выработанные многолетней практикой рефлексы мои одержали верх над чувствами, и я снова стал военным лекарем.

Вскоре и Мурген присоединился ко мне.

— Я нашел ее коня. Однако от Гоблина — ни слуху ни духу. Как она?

— Лучше, чем кажется. Побита, конечно, но ничего критического. До свадьбы заживет.

Примерно в этот момент она приподняла веки, взглянула на меня, узнала, обхватила руками и зарыдала.

Шадид что-то сказал. Мурген хмыкнул:

— Угу. Пойдем-ка Гоблина поищем.

Корди Мотер, соображавший не так быстро, тоже ушел с ними.

Успокоилась она, надо заметить, быстро. Все-таки не привыкла Госпожа, будучи Госпожой, вот так изливать чувства. Она отстранилась от меня.

— Прости, Костоправ.

— Да не за что. Ты была на волосок от гибели.

— Что произошло?

— Я собирался спросить тебя об этом.

— Они загнали меня в тупик, Костоправ. Я думала, мы ускользнем, но они точно знали, где мы. Они разъединили нас, загнали меня сюда, а потом нападали и откатывались целыми дюжинами. Пытались взять живьем. Пожалуй, мне повезло, иначе я была бы мертва. А после — ничего не помню. Как вы подошли, как их разогнали…

— Мы их не разгоняли. Насколько я помню. Тебя спас Меняющий Облик.

Я рассказал ей о внезапном пожаре и о волке.

— Может быть. Но я не знала, что он поблизости.

— Где Гоблин?

— Не знаю. Мы разделились примерно в миле отсюда. Он пытался сбить их с толку иллюзиями. Костоправ, мы сегодня убили, наверное, около сотни человек. Никогда еще не видела таких бестолковых. Но они все шли и шли… Куда бы мы ни бежали, повсюду были засады, и многочисленные. Если мы вступали в бой, они давили нас численным превосходством, и вместо каждого убитого подходили двое новых… Словно в кошмарном сне. Они словно чуяли, где мы. — Она снова прижалась ко мне. — Здесь явно не обошлось без колдовства. Я никогда не испытывала такого страха.

— Ладно, теперь-то все хорошо. Все кончилось.

Это было лучшее, что я только мог выдумать. Нервы мои успокоились, и я снова вспомнил о том, что она — женщина.

В нескольких милях к востоку сверкнуло нечто похожее на молнию. Однако за все время от начала этой мелкой мороси никаких молний не наблюдалось. Я услышал, как перекликаются меж собою Шадид. Мурген и Мотер, а затем — стук копыт их коней.

— Гоблин там, наверное, — сказал я, опираясь о землю и поднимаясь.

Она удержала меня, обняв крепче.

— Они сами справятся.

Я взглянул на нее. Лица ее, за недостатком света, было толком не разглядеть.

— Да, пожалуй.

И, после секундного колебания, я сделал то, чего она хотела.

Наконец, выбившись из сил, я перекатился на бок.

— Слушай, в твоем состоянии ты…

— Заткнись, Костоправ.

И я, заткнувшись, вернулся к делу.

О чем они только думают, эти безголовые бота?!