Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

— Может, мы сделали ошибку, а?

— Мы сделали их целую кучу. Которую ты имеешь в виду?

— То, что мы устремились на север, переплыв морс Мук.

— Да Я давно это понял.

— Ну и?

— Сейчас мы ничего не в силах изменить. Когда-нибудь, возможно, нам удастся еще пожить по-человечески, если мы вернемся в Самоцветные города или найдем цивилизованное местечко за пределами империи. — В голосе его звучала неизбывная тоска. — Чем дольше я торчу на севере, тем меньше мне хочется провести здесь остаток дней своих, Костоправ. Запиши это к себе в Анналы.

Чтобы Капитан разговорился — такое случалось крайне редко. Я просто промычал в ответ, надеясь, что он продолжит свои откровения. И не ошибся.

— Мы несем с собой тьму, Костоправ. Я знаю, что это не наша вина. С точки зрения логики. Мы Черный Отряд. Добро и зло — категории, не имеющие к нам отношения. Мы просто солдаты, которые продают свой меч. Но я устал от того, что все наши усилия используют только во зло. Если Госпожа решится на грабеж Катакомб, я, возможно, выйду из игры. Ворон сделал правильный выбор при Чарах. Слинял к чертовой матери, и все дела.

Тут я высказал мысль, которая годами зрела в глубинах моего сознания. Я сам не принимал ее всерьез, считая чистейшей воды донкихотством.

— Это не выход, Капитан. У нас есть выбор: мы можем перейти на другую сторону.

— А? — Он очнулся от раздумий, которые занесли его невесть в какие дали, и впервые посмотрел на меня в упор. — Не пори ерунды, Костоправ. Какой, к черту, выбор? Госпожа раздавит всех, кто попробует встать у нее на пути. — Он вдавил в землю каблук сапога. — Как клопов.

— Н-да.

Идея и правда была дурацкой, по многим причинам, не исключая и тот немаловажный факт, что противоположной стороне мы были просто, не по карману. К тому же я, хоть убей, не мог представить нас в роли мятежников. В большинстве своем они или дураки, или честолюбивые ничтожества, обуреваемые надеждой отломить жирный кусок от пирога Госпожи. Душечка представляла собой редкое исключение, но она была больше символом, чем реальной силой, к тому же символом тайным.

— Восемь лет прошло с тех пор, как в небе мелькнула комета, — сказал Капитан. — Ты же знаешь легенды. Власть Госпожи не падет до тех пор, пока Великая комета не появится снова. И ты надеешься прожить двадцать девять лет, скрываясь от Взятых? Нет, Костоправ. Пусть даже сердца наши на стороне Белой Розы, выбора у нас нет. То, что ты предлагаешь, это самоубийство. Единственный выход — бежать за границы империи.

— Госпожа найдет нас.

— А зачем ей нас искать? Мы служили ей верой и правдой десять лет — разве этого мало? Мы не представляем для нее опасности.

Вот тут он сильно ошибался. Мы представляли для Госпожи серьезную опасность, хотя бы потому, что знали о существовании нового воплощения Белой Розы. И я не сомневался, что, оказавшись за пределами империи, или я, или Молчун не выдержим и проболтаемся.

Но пока, естественно, Госпожа не подозревала о том, что нам известно.

— Все эти разговоры — пустое сотрясение воздуха, — сказал Капитан. — Давай замнем эту тему.

— Как хочешь. Тогда расскажи мне, что здесь готовится.

— Сегодня ночью прибывает Госпожа. Шепот говорит, мы начнет штурм, как только расположение звезд станет благоприятным.

Я взглянул на черный замок.

— Да, — сказал Капитан. — Это будет не просто. Возможно, мы так и не сумеем его взять, даже с помощью Госпожи.

— Если она спросит обо мне, скажи, что я умер. Или придумай что-нибудь еще, — выпалил я.

— Но, Костоправ, — Капитан даже улыбнулся, — она же твоя…

— Ворон! — оборвал я его. — Я знаю о нем такие подробности, которые всем нам будут стоить головы. Молчун тоже в курсе. Убери его из Черепичника, пока она не появилась. Не дай Бог, меня или его просветят Оком.

— В таком случае это и для меня опасно. Потому что я знаю, что вы что-то знаете. Придется рискнуть, Костоправ.

— Похоже на то. Но, по крайней мере, не наводи ее на разные глупые мысли.

— Да она наверняка давным-давно забыла тебя. Костоправ. Ты для нее просто один из тысяч солдат.

Госпожа не забыла меня. И не собиралась даже. Вскоре после полуночи меня растормошил мрачный Ильмо:

— Здесь Шепот. Ты ей нужен, Костоправ.

— А?

Я не сделал ничего такого, чтобы навлечь на себя ее гнев. По крайней мере, в последние несколько недель.

— Она отвезет тебя в Черепичник. Сама хочет тебя видеть. Шепот прилетела за тобой.

Видали вы когда-нибудь, как взрослый мужик хлопается в обморок? Я не хлопнулся. Но был к этому близок. И к апоплексическому удару тоже. Кровяное давление у меня подпрыгнуло до небес. Минуты две перед глазами все кружилось так, что я ничего не соображал. Сердце ухало в груди. Внутренности ныли от страха. Я знал, что она собирается просветить меня Оком, которое видит все секреты, запрятанные в человеческом мозгу. И я ничего не мог поделать. Бежать было поздно. И какого черта я не сел на корабль вместе с Ростовщиком?

Я шагнул на ковер, как на эшафот, сел у Шепот за спиной и, когда мы взлетели и понеслись в прохладной ночи к Черепичнику, погрузился в свои мысли.

— Ты, видно, произвел на нее неизгладимое впечатление, лекарь! — обернулась ко мне Шепот, когда мы пролетали над портом. — Не успела она появиться, как сразу спросила о тебе.

Я собрался с духом и выдавил:

— Почему?

— Думаю, потому, что она хочет иметь под рукой придворного летописца. Как тогда, во время битвы при Чарах.

Я поднял на нее изумленный взгляд. Откуда она знает? Я всю жизнь считал, что Госпожа не очень-то откровенничает со Взятыми.

Но насчет битвы при Чарах Шепот была права. Госпожа тогда таскала меня с собой повсюду, чтобы все события были описаны так, как они происходили. Она не требовала пристрастного подхода. Наоборот, настаивала, чтобы я писал все как вижу. Однажды Госпожа даже намекнула, что, дескать, власть ее будет свергнута и тогда историки обольют ее грязью. Поэтому юна хочет, чтобы сохранилось непредвзятое свидетельство очевидца. Давненько я об этом не вспоминал. Это была одна из самых любопытных странностей, подмеченных мною в Госпоже. Ее совершенно не волновало мнение окружающих, и в то же время она боялась, как бы какой-нибудь сукин сын не перелицевал историю по своей мерке.

Слова Шепот зародили во мне искорку надежды. Может, Госпожа действительно хочет иметь при себе летописца? Может, я еще как-нибудь выкручусь? Особенно если сумею увернуться от всевидящего Ока.

Мы приземлились на северной стене Черепичника, где нас встретил Капитан. Судя по количеству ковров, сюда слетелись все Взятые. Даже Странник, который, как я думал, останется в Курганье. Правда, у Странника были свои счеты с черным замком. Перо была его женой.