Вера Огнева - Нестрашная сказка. Книга 1

Почему все так плохо?

Стрекоза мазнула слюдяным ветерком щеку, затрещала крылышками и ушла ввысь. Кузнечик оседлал травинку. Зеленая лесенка согнулась. Он добрался до кончика и повис вверх ногами.

Очень похоже.

Тейт так же осторожно творила свой путь, опасаясь сделать лишнее движение. И оказалась в подвешенном состоянии. Или это жизнь встала с ног на голову?

Сегодняшняя прогулка тому подтверждением. Тейт сделала все, как того требовал этикет: когда приехали, велела охране рассредоточиться, отправила Дамьена проверять посты, а сама ушла на середину луга, чтобы хоть немного побыть в одиночестве.

Да кто б ей позволил?! Стоило прилечь в траву, рядом образовался друг и советчик короля. Он же — гордость двора, великолепный кавалер, просто красивый мужчина — Дамьен — шут Его Величества.

Он влез в ее уединение, растянулся невдалеке и начал, невзирая на протесты, очередное нудное объяснение.

— Пора ехать, — решила королева.

Бледно-голубой небосвод с прожилками облаков изогнулся перевернутой чашей. Под лопатку давил камешек.

— Никуда нам не пора, — лениво откликнулся шут.

Он завозился. Расстояние сократилось. Немного, но рукой достать можно. Тейт пришлось отодвинуться.

— Королева, Вы от меня бежите. Я констатирую сей прискорбный факт с чувством глубочайшего отчаяния. Моя придумка с прогулкой в луга проваливается на глазах.

— Я не понимаю, на что вы надеялись?

— На взаимность, королева, на что же еще!

— Пустое! К тому же рискуете получить по физиономии.

— Это было бы даже лучше, нежели Ваша вопиющая холодность.

— Стоило ли ехать за оплеухой так далеко? Парадная зала, чем не подходит?

— Какая проза! Получить в рыло в присутствии двора — вопиющая банальность. Их этим даже не рассмешишь. Пожмут плечами, и только.

Шут перевернулся на бок, и теперь разглядывал королеву в упор. Рукава ослепительно белой рубашки измазались зеленью, с кремовых кружевных манжет стекали песчинки. На атласных штанах цвета сливок тоже остались зеленые разводы.

Сама королева для прогулки нарядилась в изумрудную рубашку, просторную замшевую безрукавку и кожаные штаны — совершай променад на природе, сколько хочешь, без всякого урона для внешнего вида.

Измазанный зеленью вздыхатель вызывал у нее смешанное чувство: удовлетворения — нечего выпендриваться — и досады. Предполагалось катание верхом исключительно для моциона. Очередное сто пятьдесят шестое объяснение шута в любви испортило прекрасное утро. Еще и расфасонился как на свидание. Розы за ухом не хватает!

Королеву всегда интересовало, срезают они для этого шипы или так и суют протокольный цветок в прическу. А что? не вывалится! Хотя в самый неожиданный момент может оцарапать.

Впрочем, шут розу за ухо вдевать не стал, что было бы уже вопиющим нарушением правил приличия.

— Дамьен, вы презираете двор, не боитесь короля, плюете на этикет, скажите, палача вы тоже не боитесь?

— Что!? Палача?! — шут перевернулся на спину и оглушительно захохотал.

Тейт готова была поклясться, что и возмущение и смех были искренними. Пожалуй, самыми искренними за все утро.

— Нет, королева — ха-ха-ха! — палача я тоже не боюсь.

— Правду говорят, что в ночь перед казнью он насилует свои жертвы?

— А что в этом такого? Палач не получает жалованья — это одно из древнейших уложений нашего государства. Небольшое удовольствие — хоть какая-то компенсация за труды.

— Это мерзко.

— Отнюдь. Это — правильно.

— А как же жертва? Надругательство над обреченным омерзительно.

— Бросьте, королева, приговоренный тоже ведь получает удовольствие. И давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Давайте — о нас с вами.

— Эта тема закрыта.

— Почему? Я считаю, сейчас самый подходящий момент для объяснения. Мы одни, кругом природа. Дуб шумит так сладостно…

— Какой из дубов? Не тот, в кроне которого только что блеснуло стекло подзорной трубы? Вы еще кузнечиков в траве не упомянули. Тех, которые стрекочут голосами королевских егерей. А еще над нами кружит личный сокол его магического степенства.

— Идиоты! Королева, если Вас останавливает такая малость, как присутствие охраны, можете быть уверенны: они никому ничего не расскажут.

— Они и так не скажут. Поскольку — нечего будет. Все! Я уезжаю. Вы можете и дальше валяться на лужку, а с меня хватит. Вы, Дамьен, испортили мне утро.

— Королева, вы самая неромантичная женщина нашей страны!

Шут вскочил на ноги. Вся спина у него оказалась в зелени, шелковые штаны измялись.

Тейт легко поднялась. Совсем рядом, в высокой траве, сразу в нескольких местах происходило деловитое копошение, с дуба спешно спускался наблюдатель, сокол улетал.

— Приведите коней, Дамьен.

— Сами прибегут, — шут без всякой натуги, легко и совершенно оглушительно свистнул. Из-за ближайшей купы показались лошади: черный иноходец Дамьена и белая кобыла Тейт.

— Утро потрачено даром, королева. А мы могли бы прекрасно провести его в объятиях друг друга. Вам ведь многое во мне нравится: Вам нравится, как я езжу верхом, как танцую, даже мой свист Вам сейчас понравился. Что Вам мешает ответить мне взаимностью? В нашем королевстве супружеская неверность не считается преступлением…

— Хватит! Мне придется пожаловаться на вас королю, и вам отрубят голову.

— Не надейтесь, Ваше Величество. Вы забыли, я — шут. Поверьте, когда я представлю дело двору, выйдет, что Вы опять меня недопоняли. Такое уже бывало, не так ли?

Тейт захотелось наотмашь ударить этого человека. Пять лет назад, когда она, будучи невестой, только прибыла в королевство Синего орла, именно Дамьен устроил безобразный розыгрыш: явился к ней в спальню ночью в сопровождении кавалеров и фрейлин с бумагой в руках, в которой говорилось, что ему поручено удостоверить наличие девственности у будущей королевы. Тейт так растерялась в первую минуту, что чуть не заревела. Однако она не зря считалась дома самой прилежной из королевских дочерей. Законы страны, в которой ей предстояло править, за время пути были вызубрены до последней запятой.

Наглый визитер, расстегнул пуговицы и уже спустил штаны, демонстрируя приезжей дурочке свои достоинства, когда та схватила с ночного столика длинную заколку и без всякого предупреждения ткнула наглеца в живот.

Тейт было так страшно, что красные рожи придворных поплыли пред глазами, грозя уйти в обморочный вихрь. Если бы шут не заорал, так бы оно, наверное, и случилось. Но он заверещал, только стекла в лампах не полопались. На крик тут же примчался жених. Шут получил оплеуху. Кавалеров обозвали остолопами, фрейлин — ослицами, а Тейт утром услышала оглушительный хохот остального двора, которому король представил ночное приключение как очередную шутку Дамьена.