Робин Маккинли - Красавица

Жер поднял глаза к высокой кроне и вздохнул.

– Может, я чересчур осторожничаю, но, по мне, лучше так, чем потом жалеть. – Он поглядел на меня, задумчиво почесывая подбородок. – Ты никогда не задумывалась, почему наш дом стоит на таком отшибе от городка? До околицы добрая четверть мили. И почему мы берем питьевую воду из колодца, если рядом с домом течет ручей?

Я действительно не видела здесь ничего необычного. Страшные сказки о диком севере, которыми нас пугали в городе, успели забыться – за все это время нас не побеспокоил ни один гоблин.

– Нет, как-то не задумывалась. Мне казалось, что городок вырос там, где вырос, а первый кузнец всего-навсего предпочитал уединение. А вода в ручье, наверное, не очень чистая, хотя для охлаждения раскаленного металла в кузне сгодится.

– Все не так просто. – Жервен посмотрел смущенно. – По слухам, лес этот – нехороший. То есть заколдованный. А поскольку ручей вытекает из леса, то, наверное, он тоже заколдованный. Что до первого кузнеца… Тут разное говорят. Может, он сам колдовал немного. Кузнец он был хороший, но однажды пропал куда-то. Дом этот он и выстроил – вроде лес любил, да и кузницу на ручье надо строить, а в городке все сплошь колодцы. Следующий кузнец – который уехал два года назад – выкопал колодец на склоне, чтобы не пить заколдованную воду из ручья, однако по ночам ему делалось жутко у леса под боком. Хотя по ночам в любом лесу жутковато. В общем, он уехал. И взамен долго не могли никого найти. Поэтому дом и достался нам так дешево – другого такого мы бы за эти деньги не сыскали.

– Никогда ничего подобного не слышала. Ты точно не выдумываешь на ходу, чтобы отвадить меня от леса? Если так, имей в виду: ничего не выйдет, только раззадоришь.

– Да уж, Красавица, ты у нас барышня своенравная, – усмехнулся Жер. – Но я не сочиняю. От тебя все равно не отвертишься.

Я уловила легкую иронию. Припоминает, как я работала в кузнице у него на подхвате и все выспрашивала, что он делает, да как, да зачем. В конце концов Жервен, сдавшись, научил меня жечь древесный уголь и подковывать лошадей – правда, только сговорчивых.

– И еще одна просьба: не говори ничего остальным. Отец, впрочем, и сам кое-что слышал, а вот сестры – нет. Рано или поздно слухи и до них дойдут, но хотя бы первое время я бы предпочел, чтобы мы пожили спокойно на новом месте. Дела движутся, жаль будет срываться с места из-за глупых слухов. – (Я с удивлением уловила в его голосе мольбу.) – В общем, я просто осторожничаю.

– Глупые слухи? До тебя мне никто ничего подобного здесь не рассказывал.

– Еще бы. Сама посуди. В Синей Горе нужен был кузнец, кузнец у них появился – и я бы сказал, неплохой, – зачем его отпугивать? И потом, даже если лес и вправду заколдованный, уже сто лет, как ничего странного не происходило, – может, и нет никакого колдовства, а может, раньше было, а может, и сейчас есть, но если не трогать, то и нас не тронет. А горожане от нас, по сути, ничего и не скрывали – Мелинда в своем письме сама напомнила мне о событиях столетней давности.

– О каких?

Дневной свет угасал, лучи заходящего солнца одели осенний лес в королевский пурпур и золото, а наш невзрачный дом засиял теплой медью. В кухонном окне просматривался женский силуэт, стоящий перед камином. Жер подхватил Доброхота под уздцы и повел вдоль опушки, отходя подальше от дома.

– Значит, вот. – Он поглядел на меня, сконфуженно улыбаясь. – Ты меня засмеешь и будешь права. Но я здесь вырос, а услышанное в детстве, хочешь не хочешь, врезается в память навсегда. Рассказывают, что в самой чаще леса стоит замок, окруженный роскошным садом. Если забрести подальше в лес – туда, где уже не видно опушки, а вокруг одни высокие деревья хороводом, – обязательно попадешь в замок. А в замке живет Чудище. Откуда оно взялось – разное говорят. То ли это заколдованный человек, превращенный в зверя за какое-то злодеяние. То ли он уже родился Чудищем в наказание родителям – королю и королеве, замучивших подданных своим самодурством.

– Минотавр какой-то… – пробормотала я.

– Кто?

– Минотавр. Из греческого мифа. А как это Чудище выглядит?

– Слухи разнятся. Мать пугала меня медведем с когтями длиной в локоть. А приятелю моему его мать говорила, мол, будешь озорничать, придет огромный вепрь и насадит тебя на длиннющие клыки. Первый владелец постоялого двора считал, что в замке живет грифон… В каком бы облике Чудище ни ходило, на аппетит оно точно не жалуется. Говорят, что ни один охотник еще не возвращался из леса с добычей. Огород наш, если заметила, не страдает ни от кроликов, ни от дятлов – а ведь это само по себе странно. И олени – ни разу на памяти самого старого из старожилов никто не добывал в лесу оленя. Да что там, здесь даже белки не водятся – а уж белки есть везде.

Солнце почти село, окна светились мягким светом каминного огня и бросали золотистые отблески на деревья в саду. Отец, насвистывая, зашел на крыльцо с охапкой дров, над которыми я пыхтела с утра.

– Ты в кузницу, Жер? Я там не закрывал, – крикнул он, задержавшись на пороге.

– Иду! – откликнулся Жервен.

Отец скрылся в доме.

– Дай мне твердое слово, – попросил Жер, – что, во-первых, не будешь пугать сестер этими байками, которые я – по глупости, не иначе, – тебе пересказал. И во-вторых, что в лес больше не сунешься.

Я угрюмо уставилась в землю. Обещания я не любила давать из принципа, потому что потом совесть не позволяла мне их нарушить.

– Сестрам я ничего не скажу, – наконец ответила я. – Но если колдовство опасно для всех, то и для тебя тоже. Так что если ты не будешь ходить в лес, то и я не буду.

Жер сперва нахмурился, потом улыбнулся.

– В тебе и самой какая-то чертовщинка есть. Может, и лес тебя не тронет. Хорошо, я пообещаю. А ты?

– И я.

Я отправилась разгружать тележку и ставить Доброхота в стойло, а потом заглянула к Жеру в кузницу.

– Да? – Он поднял глаза. – Сейчас иду, уже почти закончил.

– Жер, а зачем ты мне рассказал эти сказки про лес?

Жервен поднял кузнечный молот и начал рассматривать царапины на его головке.

– По правде сказать, я уважаю твое упрямство. Я знал, что получить с тебя обещание можно, только поговорив начистоту. Врать я не приучен – этот лес и на меня страху нагоняет. – Он улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой. – Похоже, клятва прежде всего мне самому жизнь облегчит, не надо придумывать отговорки, чтобы не соваться в дебри. Ну все, ступай, передай сестрам, что я сейчас буду.

На следующее утро я встала до зари и босиком прокралась вниз. В обмен на одну услугу шорник обещал мне сделать мягкий кожаный ворот, чтобы подкладывать под хомут Доброхота, – наметившиеся на плечах коня проплешины не давали мне покоя. Баки обещал сделать подкладку к сегодняшнему утру, путь до его двора был неблизкий, а работы до вечера предстояло много. И еще я хотела встретить рассвет.