Вера Огнева - Дети вечного марта кн 2

-- Так она-то все больше с гарнизоном, - усмехнулся третий из команды.

-- И какого лешего ты, котяра, герцогиню сильничать полез? Эта блядь любому так даст.

-- Сама она. Я сроду баб не принуждал. А как Светлость на порог взлетел - меня обвинила.

-- И что ты герцогу ответил? Будешь ему служить? - не отставал командир.

-- Не буду. Игор, покойничек, много чего про вашу службу рассказывал...

-- Ты капитана нашего знал?! - наперебой заговорили стражники.

- Мы в приграничье напару мыкались. Когда по болоту выходили, он ногу подвернул. Тащил я его. Видать после этого начальник ваш охромел. Я его вчера видел. Только он меня не признал.

- Не хромый он, - вдруг тихо сказал самый молчаливый из конвоя. - Он и других научил: чтобы герцог правду из тебя не вытянул, надо пальцы на ногах поджать. Сам так и ходил.

- Знаешь, кто ему этот трюк подсказал? - спросил Саня. - Сын старого герцога, Эдвард Дайрен.

-- Врешь!

Командир вцепился в голую Санину руку, как клещами ухватил. Надвинулось темное уже сильно пожилое лицо. По возрасту - подходяще, чтобы помнил младшего наследника.

- Клянусь Чурами и Пращурами, - торжественно объявил кот. - А еще клянусь мамкой человеческой, которая меня подобрала и вырастила, как родного.

У мужика задергался подбородок. Брови сошлись в черную лохматую молнию.

-- Жив Эд? - едва слышно, одними губами.

-- Не знаю, - так же отозвался Саня. - Ранили его.

-- Выноси преступника! - прокричали сверху. Эхо прокатило слова о стены, дробя и выворачивая. - Ка-си-но-ступ-ни-ка-си-но...

"Касикасиножка, беги по дорожке, твоя мамка ждет, тебе ножки оторвет..."

Конвой дружно взвалил на плечи мельницу. Саня качался в такт шагам, пытаясь выбросить из головы нелепую детскую считалочку. Паучку - ножки, ему - голову. Как только он раскроет позорную тайну герцога Ария и герцогини Бриты, оскоплением уже не отделаться. Снесут головушку коту, возомнившему себя львом, в одно мгновение.

А если промолчать? Касикасиножка, беги по дорожке... прямо тут задержать дыхание и - конец? Вынесут труп: нате вам! То-то герцог расстроится.

Нет, пожалуй, стоит расстроить его еще больше. А Саня потерпит. Потому, что кроме него правду сказать все равно некому.

Небо выгнулось над городом бледно-голубым шатром. На самом донышке катились горошками два мелких ровных облачка. Не набравшееся еще летней ярости, солнце приклеилось сбоку.

Голую грудь охватило прохладным ветерком. Штаны и сапоги ему пока оставили. Тащили, сначала по темным переходам, потом по атриуму, пока не вынесли на площадь перед дворцом. Смотреть по сторонам не хотелось. Лучше - небо. Там все чисто и все честно.

На пороге Саню догнал и разбежался по коже мелкими колкими искрами последний аккорд музыки обновления.

На площади толпился народ. Саня почуял присутствие аллари. Ничего особенного, просто они были где-то недалеко. Он их так всю жизнь чувствовал. Герцог и герцогиня пока своим присутствием не почтили.

Когда мельницу вносили на лобное место, кот увидел напротив подиум со сдвоенным креслом - места для сиятельной четы. За ним выстроился отряд егерей с копьями. Дальше - невысокая внутренняя стена, отделяющая центр столицы от торговых и ремесленных кварталов. В ней имелось четверо ворот - на все стороны. Сегодня их держали запертыми. Толпа у эшафота тихо шуршала. Между возвышением, на которое втаскивали мельницу, и людьми осталось небольшое пространство. Его потом заполнят егеря или солдаты гарнизона.

Мельницу с прикованным котом, поставили напопа. Ноги не доставали до настила. Кандалы больно врезались в икры. Саня сжал кулаки. Теперь резало и давило руки. Когда явится сиятельная чета неизвестно. Ему что так и болтаться с рук на ноги? Кот решил схитрить: обмяк и провис, изображая обморок. Играть приходилось на полном серьезе. Глаза закатились. Хрипел, пока совсем не затих.

-- Отшпиливай кота, - велел палачу командир конвоя.

- Мне приказу такого не давали, - отрезал высоченный, широкий, как дворцовые ворота, кат. Скошенный затылок у него, без шеи переходил в спину. Рубахи палачу не полагалось - только фартук. На голове - островерхий глухой куколь с прорезями для глаз.

- Если он до казни задохнется, тебя Его Высочество следом наладит, - пообещал командир конвоя.

-- А если кот сбежит, ты отвечать будешь?

- Между ножными кандалами пусти цепь. Руки - за спину. Куда он денется? Гляди, посинел уже.

Для достижения нужного эффекта, Сане пришлось и впрямь придержать дыхание. Но когда его отцепили и поставили на ноги, задышал так задышал! Показалось, что пропал голос. Кот кашлянул, сплюнул и вдруг заорал на всю площадь:

-- Здорово, жители столицы! С Новым годом!

Кат, не раздумывая, треснул его кулаком по загривку. Кот поперхнулся. Толпа внизу качнулась, будто от порыва ветра. Безмолвие кончилось. Зашелестело, завскрикивало, пробирая отдельными словами. Саня с удивлением ловил эти слова, складывая в странную и совершенно неожиданную картину. Он-то думал, народ пришел казнью потешится. А людей, оказывается, силком сгоняли, вышелушивая с раннего утра из домов; тащили с рынка, выводили из мастерских. Искренне желающих поглазеть, как кота сначала изувечат, а потом лишат головы, оказалось совсем немного. Они жались к трону. Остальные...

Люди в большинстве своем недоумевали и... сожалели. Саня цепко ловил слова. Ему сочувствовали. Похождения герцогини были известны всему городу.

-- От ить, гляди сусед, поймали аллария и теперь за эту сучку порешат.

-- Молчи! Вишь, латники выстроились.

-- А че они мне следают?

-- Заколют.

- А кто им хлеба завтра испечет? Не те времена. Доказнились, дотаскались кого ни попадя. Вымерла Столица. Щас каждый мастер наперечет.

-- Жалко парня, - вздохнула рядом толстушка в чепце. А помнишь какие фесты...

-- Мама, что такое фест?

- Не кот это. Что я котов не видел? И на рысь не похож...

- Ты щас договоришься! Кто ж он по-твоему?

- А вот и скажу!

- Ну, скажи...

- Ты в жизни льва-то видел?

- Откуда?

- А мне пришлось. Так я тебе скажу: точно...

- Всех их под корень...

- Из чистюков что ли?

- Да хоть из них...

- Держи его, падлу... держи! Ага, ща я те навешаю...

Аллари, которым надлежало остановиться в пригороде, непонятным образом просочились в город и собрались за внутренними стенами. Только тонкие створки ворот отделяли их от людей на площади. Саня стал разбирать мощные наподобие голоса земли всплески. Его обдало внутренним жаром. За стеной бушевали эмоции. Коту показалось, арлекины пришли не на фест.

Саня открыл глаза. Все те же люди, толпа, уже распавшаяся на группки. У трона - кучка верных. За троном вразвалку - копейщики.

В одно ухо шумно дышал палач, в другое - командир конвоя, который в подвале спрашивал про Эда. Дышал тихо, едва слышно. Палача кто-то окликнул. Детина не шелохнулся. Тупой и верный, будет держать кота, пока не велят казнить. Снизу опять крикнули, уже властно и зло. Палач встрепенулся. А Саня чуть не вывихнул челюсть от удивления.