Коллин Хоук - Судьба тигра

Рен резко встал и отошел в дальний конец балкона. Отвернувшись от меня, он облокотился на перила и уставился в океан.

– Прости, – сказала я и подошла к Рену. Остановилась рядом, дотронулась до его руки. – Я не поняла, что ты серьезно.

Он накрыл мою руку своей, рассеянно поиграл моими пальцами.

– Музыка слишком сильно напоминает мне о том, чего я лишился, но я все равно не могу без нее жить. – Он невесело усмехнулся. – Я не понимал этой связи, пока ты не бросила меня и не улетела в Орегон. Тогда мне открылось, что музыка – это связь с тобой, возможность быть с тобой рядом… Как и стихи.

Он повернулся ко мне, прижал мою руку к своему сердцу.

– Келси, моя кровь кипит и сердце пускается вскачь, когда ты рядом. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не дотронуться до тебя. Чтобы не обнять, не прижать к себе. Чтобы не поцеловать. Мне было бы в тысячу раз легче снова попасть в лапы Локеша, чтобы он пытал меня каждый день, чем видеть тебя с Кишаном.

Я сглотнула и с трудом отвела глаза от его прекрасного лица. Мой взгляд остановился на наших переплетенных руках, прижатых к сердцу Рена. Я почувствовала жаркий стук под ладонью и в кончиках пальцев.

– П-прости, Рен, – пискнула я, отдергивая руку.

Но я уже почувствовала, как страсть и нежность охватывают меня. Жар был настолько силен и неодолим, что мои мышцы сами собой стали плавиться, словно воск.

– Прости, – упрямо повторила я, – но я не могу оставить Кишана.

С этими словами я отступила назад, а Рен снова перегнулся через перила. Заиграла новая песня. Не глядя на меня, Рен тихо процитировал:

– «Любовь питают музыкой; играйте щедрей, сверх меры, чтобы, в пресыщенье, желание, устав, изнемогло» [4].

Я молча вышла, но не выдержав, обернулась, чтобы еще разок посмотреть на него. В лунном свете Рен и впрямь был похож на романтического герцога Орсино, игравшего для своей Оливии. Что-то больно сдавило мне сердце, и я выбежала прочь, едва сдержав рыдание.

Пока Нилима готовила нашу экспедицию, Кишан устраивал для меня пикники, возил по окрестностям, на танцы и в магазины. Он скупал для меня все цветы в городе, и мне постоянно доставляли домой прекрасно оформленные букеты. Кишан приглашал меня на ночные купания – точнее, ночные прогулки по кромке океана, поскольку я все еще панически боялась акул. Мы часто говорили о мистере Кадаме. И постепенно мне стало легче справляться с печалью, охватывавшей меня всякий раз, когда я слышала его имя.

Хотя мне очень нравилось проводить время с Кишаном и мы с ним очень сблизились за эти дни, я не могла не думать о том, что Рен все сильнее замыкается в себе. Кишан уверял меня, что все в порядке и Рену просто нужно побыть одному. Но я все равно волновалась.

Однажды днем Кишан предложил мне пообедать на берегу. На пляже было несколько десятков человек, но он разыскал укромное местечко подальше от загорающих. Усадив меня под огромный пляжный зонтик, Кишан с головы до ног вымазал меня солнцезащитным кремом и приступил к сервировке обеда.

В тот день он так и лучился счастьем. Вручив мне бокал газированного яблочного сока, Кишан стал пичкать меня виноградом и крекерами с черной икрой. Я с опаской откусила крохотный кусочек этого незнакомого деликатеса и почувствовала, как крохотный шарик лопнул у меня во рту, оставив слабый привкус моря. После еды Кишан сбросил сандалии, снял рубашку и отправился купаться, а я взялась за книгу.

Вернувшись, Кишан быстро вытерся и переставил зонтик, чтобы полежать на солнышке, устроившись головой у меня на коленях. В ответ на мои упреки, что он вымочил мне все ноги своими мокрыми волосами, Кишан только рассмеялся, а вскоре я тоже забыла о неудобстве и вернулась к чтению, рассеянно поглаживая его волосы и теплые плечи. Кишан лежал так тихо, что я решила, будто он уснул, поэтому невольно вздрогнула, когда он взял меня за руку. Кишан положил мою ладонь на свою голую грудь и нежно заглянул мне в глаза.

– Келлс, я чувствую, что моя жизнь начала обретать смысл. Что все, что я пережил, было не просто так, а с определенной целью.

– Наверное, ты прав.

Он сел, погладил меня по лицу.

– Я верю, что все это – долгая-долгая жизнь, куча испытаний – было послано мне только для того, чтобы я смог очутиться здесь, сейчас, с тобой.

– Ну, это ты хватил! – рассмеялась я. – Полагаю, у судьбы были более масштабные замыслы, чем привести тебя на пляж полакомиться икрой!

– Дело не в икре. Я говорю о чем-то более важном.

– О чем же?

Кишан взял обе мои руки в свои.

– Слушай, я знаю, что мы должны раздобыть еще один дар и победить Локеша. Конечно, можно было бы дождаться более подходящего момента…

– Для чего?

Я рассеянно посмотрела на океан… и увидела два синих-синих глаза. Потом возник бронзовый торс, и прекраснейший в мире мужчина встал из воды, приглаживая руками мокрые черные волосы. Вода стекала по его мускулистому телу. Вот он вышел на берег, а у меня от чего-то пересохло во рту, и 99 процентов моих мозговых клеток переключились на роскошного купальщика.

– …ты же знаешь, как я тебя люблю… – говорил Кишан. – Ты для меня – единственная во всем мире… Единственная, с кем я хочу провести остаток жизни. Единственная, с кем я хочу просыпаться по утрам…

Я рассеянно кивала, вполуха слушая его признания, а сама зорко следила за девушками, провожавшими глазами загорелого Посейдона.

– …взял рубин, который мы с тобой нашли в Доме тыкв, и еще бриллиантовые слезы, которые мне дала Дурга. Но это же пустая формальность, правда? Мы с тобой и так знаем, что чувствуем друг к другу!

– Да-да… – пробормотала я.

Самый прекрасный мужчина на земле обратил на меня взгляд своих синих-синих глаз и направился прямо ко мне. Ко мне – прочь от всех красивых стройных девушек в бикини. Ему нужна была я. Да, я – белокожая, с каштановыми косичками, в несуразной шляпе с обвисшими полями. Я – девушка в закрытом купальнике и в наброшенной сверху тунике, прячущаяся от солнца и зноя под огромным зонтом.

Я шумно сглотнула. Время замедлилось, и каждый широкий шаг загорелого полубога намертво впечатывался мне в мозг. Я вбирала его в себя, всего, целиком. Упрямый наклон подбородка. Складку нежного рта. Решимость сдвинутых бровей. Размах его плеч. Ширину грудной клетки. Сильные мышцы рук.

Я вспомнила, как он дотрагивался до меня, как обнимал, как любил гладить меня по волосам вот этими прекрасными сильными руками. Я видела каждую каплю воды на его груди и плечах и – да помогут мне небеса! – хотела собрать их все губами.

Кишан прервал мои мысли.

– Так вот, я хочу сказать…

– Да? – рассеянно переспросила я. – Что ты хочешь сказать?

Он нежно поцеловал мое голое плечо, там, где соскользнула туника, и сказал: