Коллин Хоук - Судьба тигра

Несколько секунд он обдумывал мои слова, потом объявил:

– Вы проявили завидную мудрость, предложив такое условие. Теперь я понимаю, что вы действительно думаете о нашем сыне и о том, какое место он займет в этом мире. Что ж, я исполню ваше пожелание. Я возьму вас в жены, а в качестве свадебного подарка даже не стану покушаться на ваше целомудрие до брака. Вы удовлетворены?

– О да. Спасибо… мой супруг.

Локеш одарил меня улыбкой кота, загнавшего в угол мышку.

– В таком случае я предоставлю вам право самостоятельно позаботиться о выборе свадебного наряда, а я займусь церемонией и банкетом. Мой слуга зайдет за вами и проводит на свадебное пиршество. Разумеется, я бы с удовольствием сделал это сам, но у меня слишком много дел, а я не настолько доверяю своей очаровательной невесте, чтобы дать ей свободу действий. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Конечно, – ответила я, радуясь тому, что выторговала еще двадцать четыре часа на обдумывание плана спасения.

Целуя меня на прощание, Локеш давил и тянул, кусал и мял, словно я была куском глины, из которого он мог лепить все, что пожелает. Когда он наконец оторвался от меня, я, превозмогая боль, выдавила стыдливую улыбку.

Локеш грубо потрепал меня по плечу и сказал:

– Что ж, до завтра, когда вы станете моей женой. Хорошенько выспитесь, радость моя. Вам понадобятся силы.

– Спокойной ночи, – машинально ответила я и вернулась к свободе своей пустой темницы.

Той ночью я почти не спала. Лежа с закрытыми глазами, я молилась, чтобы Рен или Кишан, мистер Кадам или даже сама Дурга пришли ко мне на помощь. Мое время стремительно истекало.

В те краткие мгновения, когда я проваливалась в сон, мне снилось, будто я сижу в постели, держа на руках прелестного младенца. Это было то самое видение, которое открылось Кишану в Роще сновидений. Малыш спал, а я все гадала, какие же у него глазки – цвета синего смеющегося моря или сверкающей под солнцем золотой пустыни.

Я пригладила темные волосы малыша, поцеловала в нежный лобик. Вот маленькие пальчики вцепились в мою руку, ребенок зашевелился. Наконец он зевнул и открыл глазки – и я отшатнулась в ужасе. Глаза моего сына были угольно-черными. Черты его безмятежного детского личика стали медленно меняться, губы изогнулись в жестокой гримасе, и бессердечный детский голос произнес: «Здравствуй, мамочка».

Я проснулась с воплем. Быстро придя в себя, я перевернулась на другой бок, взбила подушку под щекой. Если я не могу надеяться на спасение, значит, моей целью станет смерть – моя или Локеша. Я не позволю ему дотронуться до меня, не говоря уже о том, чтобы зачать от него ребенка! Локеш был смертельно опасным хищником, а если хищник решил тебя съесть, то выбор у тебя невелик: бежать, спрятаться или убить его первой. Мне ничего не оставалось, кроме как сражаться за свою жизнь.

Но как я смогу убить своего похитителя? Из оружия у меня остались только Шарф и Жемчужное ожерелье. Следовательно, можно было попробовать задушить Локеша или утопить его в ванне. Честно говоря, оба плана были так себе. Но я не имела никакой возможности ни заполучить свой лук со стрелами, ни воспользоваться огненной силой.

Я вертелась и ворочалась, перебирая самые разные варианты, пока вдруг не услышала какой-то шум за окном. В предутренних сумерках я прошлепала к окну, оглядела пустынный заснеженный пейзаж и вдруг услышала шорох ткани на подоконнике. На моем Шарфе сами собой стали вышиваться слова:

Келси?

Ты здесь?

Это Кишан.

«Кишан! Он здесь! Возможно, мне все равно придется убить Локеша, но теперь хотя бы не нужно будет делать это в одиночку! Интересно, а Рен и мистер Кадам тоже здесь?»

Если бы не всевидящий взгляд Локеша, я бы непременно пустилась в пляс от радости. Но вместо этого я попросила Шарф вышить ответ и прижала ткань к стеклу.

Со мной все в порядке.

Локеш женится на мне завтра вечером.

Здесь повсюду камеры наблюдения и охрана.

Я подавила рыдание, когда ткань снова зашевелилась, подчиняясь приказу Кишана. Торопливо перевернув Шарф, я прочитала:

Тяни время, как можно дольше.

У нас есть план.

Мы тебя спасем.

Я прижала ладони к стеклу и закивала. Сверля взглядом оконное стекло, я целую вечность смотрела в сторону леса, ожидая, не мелькнет ли там что-нибудь белое или черное.

На следующее утро я вскочила с постели как ужаленная и бросилась в душ. Я была измотана до предела. До сих пор я держала свои чувства в железной узде, но мысль о том, что заточение вот-вот подойдет к концу, захватила меня до такой степени, что я уже не могла справиться с эмоциями.

Я тревожилась за Рена и Кишана, которым предстояла схватка с Локешем. Я спрашивала себя, как смогу сидеть взаперти, пока они будут сражаться и, может быть, погибать. Я думала о том, что будет, если они потерпят поражение, а мне придется выйти замуж за чудовище.

Повизгивая под обжигающим душем, я втайне надеялась, что пар, затуманивший зеркало, ослепит и скрытые камеры. Совершенно обессиленная, я постепенно сползала вниз, пока не уселась на дно душевой кабинки. Горячая вода хлестала по моему онемевшему телу.

«Сегодня я, может быть, умру».

С этой мрачной мыслью я стала готовиться к свадьбе.

Полдня я сушила и расчесывала волосы. Долгие часы, проведенные на солнце, бесконечные походы по джунглям и плавание в океане сделали свое дело: мои каштановые волосы выгорели и приобрели золотистый оттенок. «Маме это понравилось бы», – подумала я. Вот только что бы сказала мама по поводу моей предстоящей свадьбы? Это явно была не та церемония, о которой можно мечтать!

Я попросила Шарф сделать мне свадебное платье, как у древней китайской принцессы. До самой последней минуты я старалась не думать о нем, но в конце концов пришлось открыть дверцу шкафа. Забывшись, я невольно ахнула при виде алого шелкового платья, как две капли воды похожего на брачный наряд невесты, на свадьбе которой мы были вместе с Ли.

Платье оказалось очень сложным, что дало мне прекрасную возможность потратить лишних двадцать минут на одевание. Плотная шелковая ткань была сплошь расшита бисером и золотой нитью, крупный цветок лотоса украшал золотую блузу с пышными оборками. Мои руки прятались в роскошных широких рукавах с шелковыми подрукавниками, свисавшими на целый фут ниже кончиков пальцев, а на тончайшей накидке, надетой поверх блузы, Шарф вышил восхитительного золотого феникса.

Длинный золотой шарф обхватывал мою спину, ниспадая до самого пола. Я надела алые шелковые туфельки, расшитые золотыми цветами, и закрепила на голове pièce de resistance [1]– невероятный шиньон, разукрашенный золотыми цветами, листьями, сложными косами, бусинками и вплетенными в пряди драгоценностями.