J.M. - Убийца теней

- С такими женщинами, которые штаны носят, ничего, можно.

Ярла хмыкнула. Эта шутка - шутка и есть. И никакой-то между ними двоими нет двусмысленности, никакой неловкости. Легко с Лорком, как с другом, которого знаешь сто лет. Да и он, похоже, о своем первоначальном стеснении позабыл. Вроде как и не парень с девкой они, а не пойми кто. Аж обидно. Или нет? Друзья-то, они тоже нужны.

- Засиделся я, но самое-то важное не спросил. Про этого, нынешнего зверя, известно тебе что-нибудь?

- А тебе зачем? - насторожилась Ярла.

- Да просто узнать хотел. Может, чем помочь смогу...

- Сомневаюсь.

У Ярлы появилось предчувствие, что разговор подошел к какой-то грани. К опасной грани.

- Ну, после этого-то всего, после того как столько ты мне рассказала, на столько вопросов ответила, изменилось для меня многое...

Что еще за речь? В самом деле он, что ли, упрямым быть умеет? Того гляди какие-то права предъявлять начнет. Вот еще новости!

- Слушай-ка, Лорк, не представляй все так, как будто это я тебя просвещать рвалась. Не слишком это честно, знаешь.

- Но разве тот, кто человеку истину открывает...

- Да какой я тебе открыватель истины? - перебила Ярла. - Чего-то перегибаешь ты!..

Такой поворот дел нравился ей все меньше.

- Ну, мы с тобой теперь на одной стороне получаемся...

- На какой одной стороне? Ты сначала от той своей стороны отстранись, пока-то ты еще не так далеко от своего звересоздателя Волле... - Ярла осеклась, но поздно. Вот гадство!.. Ну надо же было так по-глупому брякнуть - ведь никогда она болтливой не была, наоборот, на язык сдержанной...

На миг у Ярлы появилось подозрение, не нарочно ли Лорк ее своими глупыми замечаниями спровоцировал. Но разве мог все так точно рассчитать? Да и не похоже на него, вон, хлопает глазищами и рот от удивления открыл.

- Ты сказала Воллет?..

- Думаю, если скажу, что ты ослышался, тебя это не убедит.

- Этот зверь... связан с отцом Воллетом?

Ярла неопределенно кашлянула.

- Был связан...

Лорк выглядел искренне, до боли потрясенным. Ярле снова стало его жалко. Вот уж теперь-то он точно окончательное крушение переживает. Как ему в братство возвращаться? С его-то открытым характером не примет он такого, не смирится... Что же, получается, она и вправду "истину открыла", и за невольно просвещенного ответственность несет? Только этого для счастья не хватало!..

Но при всем своем потрясении удивленным Лорк не казался. Не обладая способностями видуна, а просто зная Воллета долгие годы, эту возможность, возможность "темноты" в мыслях первого священника, он знал.

Лорк встал было со стула, но тут же снова сел, сгорбился и сложил руки на коленях. Но головы не опустил. Нет, неправильно было бы представлять его совсем убитым горем, тщетно старающимся собрать обломки идеалов. Что-то уже заранее подготовило его к этому крушению, смягчило удар. Ну да, разговоры с Талвеоном... А может, и что-то до того. На его лице отражалась напряженная, сосредоточенная работа мысли. И Ярла не мешала ходу его раздумий, не пыталась выпроводить за дверь. И вот - Лорк в который раз поднялся и решительным тоном заявил:

- Я с ним поговорю. Я постараюсь, чтобы он все понял, попробую убедить...

Ярла готова была схватиться за голову. Нет, напрасно она посчитала, что он думает. Если такое выдал, значит, вообще думать не умеет, непонятно что у него там, в голове, вместо мозгов.

Непонятно что... Или наоборот - слишком понятно? От ее видуньего взора не укрылось с особенной яркостью вспыхнувшее в Лорке пламя "светлоты", готовности пожертвовать собой. Без преувеличения можно сказать, что это основная черта его характера. И теперь она возобладала в нем как никогда.

Во что бы то ни стало надо его отговорить. Пусть чуть поменьше станет это пламя. Как и в Талвеоне, в Лорке нет склонности к ложному фанатичному геройству. Но истинное милосердие, которое есть у них обоих, еще чаще не доводит до хорошего того, чью душу переполняет. Фанатиком в конечном счете движет себялюбие, а где себялюбие, там остается место желанию выжить, сохранить свою жизнь. Настоящая доброта заставляет забыть о себе.

Как можно скептичнее Ярла осведомилась:

- В чем это ты собрался убеждать Воллета? Хочешь ошибочность некоторых положений двухбережной веры разъяснить тому, кто всю жизнь за нее горой стоял? К душе его воззвать, к разуму? Или не понял еще, что не в самих палачах дело, что команды руки-ноги еретикам выдергивать Воллет подает? Пойми ты, его разум побежден уже. Знаешь, сколько у него теней? И одна на свободе уже. Это значит - все, грань он перешагнул, и далеко перешагнул. Грань человеческого... С тобой он так долго возиться, как с Талвеоном, не станет. Потому что - ты уж не обижайся - но, думаю, у тебя такой силы, как у Талвеона, нет. И не такой ты известный отступник. В общем, не настолько интересно с тобой.

Закончив эту речь, Ярла даже дух перевела.

- Нет, ты не понимаешь, - запротестовал Лорк. - Разве не бывает, что люди к лучшему меняются? Разве такого ты никогда не видела?

В другой раз она признала бы это охотнее, но сейчас только из нежелания врать кивнула:

- Ну, может изредка быть, что видимая тень уменьшается, а то и вовсе исчезает, просто "помутнением" становится. Но для этого знаешь какие изменения в человеке нужны? Не на словах, на деле. Надо, чтобы мысли изменились, мысли и поступки. А это самое трудное и есть. Почти никто и никогда по-настоящему меняться не хочет. Тут ведь мало сказать: вот, я виноват, простите меня, грехи отпустите. Мало одного раскаяния, даже искреннего. Себя нужно исправлять и последствия дел своих, если успел уже не самых лучших дел натворить. А это все труд страшный... И потом - ну, предположим, что вот так вот взял и исправился твой Воллет. Но свободный-то зверь все равно никуда не денется.

- Ну, свободного, будем надеяться, тебе убить удастся, - скороговоркой выпалил Лорк. - Но другие-то тени...

- Лорк, кто при жизни столько сил ларву дал, что тот освободиться смог, тот под влиянием чужих слов к лучшему меняться не захочет, не сможет, ты уж мне поверь.

Лицо Лорка исказила страдальческая гримаса.

- Что же, мы даже и не попытаемся ничего сделать? Талвеон... Талвеон и отец Воллет...

- Ну что? Что - Талвеон и Воллет?

Несмотря на то, что Лорку узник рассказал гораздо меньше, чем Ярле, ни словом не упомянул о противостоянии между собой и первым священником, которое тянулось уже год и достигло высшего напряжения в тюремном подвале, в окружении палачей - молодой человек интуитивно угадывал всю важность связи-противоборства между этими двумя людьми.

- Если отец Воллет освободит Талвеона, для них обоих это будет спасением. И больше ни одна из теней отца Воллета не превратится в свободного ларва, никогда. Он переменится.