Пробуждение: магическая печать (СИ)

Сидя на подоконнике у окна своей комнаты, Эмма заламывала пальцы и кусала губы. Ей было страшно от осознания того, что произошло сегодня; ей было страшно потому, что она должна была сделать ответственный выбор. И один бог знает, как она боялась совершить ошибку. Этот страх преследовал Эмму на протяжении последних пары лет, с тех пор, как погиб отец. Эмма чувствовала свою вину и, не смотря на то, что крестный уверял её в обратном, это чувство съедало её изнутри.

Тем вечером отец с Сэмом долго спорили. Их споры не были чем-то сверхъестественным в этой семье. Двоюродные братья -- они любили друг друга как родные. Несмотря на разные взгляды, род деятельности и веру -- крестный был атеистом, а отец Эммы убежденным католиком -- эти двое всегда могли найти общий язык. Они дорожили друг другом, делились всем и вся. Поэтому, в итоге, не зависимо от того, кто оказывался прав, женская половина семьи Керн могла наблюдать сидящих на балконе Сэма Вайдмана и Эдуарда Керн младшего попивающих пиво и разговаривающих на какую-нибудь отвлеченную тему.

Но в этот вечер все пошло не так. Эмма помнила, как отец с остервенением орал на крестного, обзывая его отступником, позором семьи и трусом. Девушка не понимала, почему отец выплюнул первые два определения, но когда она услышала слово "трус", струна справедливости лопнула, и Эмма на всех парах ворвалась в маленькую комнатку. Она судорожно защищала крестного, в то время как отец густо покрывался краской. И тут произошло это, явление, которое она до сих пор не могла понять: отец, размахнувшись, влепил ей звонкую пощечину. А затем, не обращая внимания на остолбеневшего брата, пролетел мимо ошарашенной жены и разревевшейся от испуга Кари. Он схватил ключи от авто и умчался в неизвестном направлении.

Что это было, и о чем спорили отец с крестным она так и не узнала. Но была твердо уверена, что если бы не её решение вмешаться -- крестный, как всегда, уладил бы этот вопрос, а отец до сих пор был бы жив. В ту ночь Эдуард Керн не вернулся домой, взяв на себя дополнительный рейс. Но он, все-таки, позвонил из аэропорта и попросил у Эммы прощения. Он обещал, что когда-нибудь она все поймет. А вечером следующего дня им позвонили, чтобы сообщить, о крушении его самолета. Машина попала в бурю и без вести пропала в средиземном море. Еще через неделю у побережья Франции были обнаружены обломки самолета -- незначительные остатки некогда величественной машины; тел обнаружено не было.

Эмма закрыла лицо руками и заплакала. Ни убеждения крестного, ни само убеждения не помогали -- она все еще ощущала свою вину. Этот груз лежал на ней тоннами боли и сожаления. Они душили её, заставляя забиться глубоко в себя и наблюдать за жизнью из этой "защитной раковины", прячущей от неё прекрасный мир. Но Эмма знала, что кроме красоты в нем была одна вещь, от которой она и бежала изо всех сил.

Принятие ответственности за сделанный выбор и его последствия. Эмма сидела у окна, грудь её сотрясали рыдания. Столько времени ей удавалось плыть по течению, быть инертной, не вмешивающейся ни во что, не принимать решений. Переезд всколыхнул в ней воспоминания о прежней Эмме Керн, но она была лишь тенью её настоящей -- сломленной, потерянной, угасшей, разочарованной в жизни и людях девушки... Такой она стала, но не смотря на это, Эмма любила людей. Она все еще мечтала о любви, о дружбе и сейчас, когда надежда прокралась к ней в душу, Эмма ощутила острый страх при мысли о возможной потере.

"А что, если вмешавшись, я снова сделаю лишь хуже? Но я не могу просто смотреть на то, как время приближает смерть моих друзей... А вдруг Альгадо солгал? Конечно же, так и есть, ведь он... обозначенный, -- мысли, как дикие кони неслись без остановки".

Эмма напряженно смотрела в окно. Небо покрылось звездным полотном и сверкало над поместьем, гипнотизируя своей красотой, прекрасное и беззаботное. Внезапно одна из звезд сорвалась с места. Она, совершив полет, упала где-то в лесу и, затаив дыхание Эмма загадала желание.

-- Помоги мне принять правильное решение.

Ей все еще было не по себе и мысли продолжали терзать разум, но самое страшное состояло в том, что все эти рассуждения не имели никакого значения, потому что чувства совести, справедливости и дружбы уже определили её выбор.

Тяжело вздохнув, Эмма спустилась на пол и стала готовиться ко сну. Завтра она соберет всех в доме на дереве, она расскажет друзьям все. Пусть это окажется ложью Альгадо и Лилиан с Виктором сочтут её ненормальной. Пусть это будет нарушением договора с "золотым мальчиком" -- ей плевать. Она потеряла слишком много и больше всего Эмма боялась потерять тех, кто стал ей дорог. Она не могла допустить этого, она не позволит этому случиться снова...

Гл. 7. "Расследование"

Трудно понять, каким другим путем можно прийти к истине и овладеть ею,

если не копать и не разыскивать ее как золото и скрытый клад.

Джон Локк

***

ХVIII век...

"Мы сидели над картами день и ночь. Вычислить координаты оказалось не сложно. Собрав экспедицию, вместе с небольшим количеством верных слуг, мы отправились в путь через лес к юго-восточной границе Германии с Чехией -- заветное место должно быть недалеко от неё. Наша вера была сильна, и мы нашли то, что искали. В горном лесу, среди остальных деревьев, выделялось одно: невероятной величины дуб, ствол которого -- около десяти метров в диаметре -- украшала широкая, ветвистая крона. Выросший из каменной горы, он разрушил её своими мощными корнями. Большие и маленькие её куски, возвышались вокруг него, над занесенной веками землей. Цифры координат на расчетах совпадали с нашим местоположением. И обезумевшие от радости мы начали осматривать свою находку, готовясь стать самыми богатыми людьми в мире. Но не тут то было. Обойдя вокруг раз сто, мы так ничего и не нашли. Ни пещеры, ни знаков, указывающих на вход, ни-че-го. Кроме разве что ручьев вытекающих прямо из-под неё. Мы копали, взрывали, молились -- ничего не помогало. Земля, словно не пускала нас глубже. Замок требовал свои ключи, и мы приняли решение -- начать поиски"

(Александр Стеланов-Фортис)

Утро завтрашнего дня наступило, минуя ночь. Она не помнила, как уснула: просто упала на кровать, просто закрыла глаза. А потом настал такой непростой новый день -- день после того, как на её глазах ушла жизнь. Сколько раз она видела это на экране. Столько, что казалось -- это не страшно. Ведь должен же был выработаться рефлекс, защитный механизм от страха, иммунитет к слабости. А ей всегда казалось, что она сильная. Тогда почему внутри все словно замерзло? Почему так хочется плакать?

-- Милая, может быть кофе? -- спросила Джессика, наблюдая, как Эмма рассеяно мешает ложкой воздух в чашке.

-- Нет, не надо, мам, -- ответила она вставая. -- Я в порядке! "Мы все будем в порядке -- подумала девушка, выходя за дверь".