Марек Гот - Я не люблю пятницу

Я подумал о полуэльфе–переростке, который хочет выращивать хлеб, разводить лошадей и не представляет, как это — убить человека. Подумал о девушке с эльфьими глазами, которая ищет судьбу, и всегда приземляется на четыре лапы, как кошка. Еще я подумал, что такими темпами вряд ли вообще когда‑нибудь доберусь до Тако–Ито…

И побежал.

Я хочу сказать, что ничего подобного не планировал. Я сделал это совершенно бессознательно, безо всякого расчета и внезапно даже для самого себя. Просто сорвался с места и понесся туда, откуда, как мне показалось, донесся крик. Уже на бегу я подумал, что проклятая скотина теперь точно уйдет с моим мешком и я ее уже никогда не найду.

Я не мог точно сказать, откуда слышался крик и поэтому мне оставалось надеяться только на свое шестое чувство, которое обычно приводило меня туда, куда надо. Я прикрывал глаза от веток, хлещущих по лицу, и поглядывал по сторонам в надежде увидеть знакомую местность. Напрасно — вся местность была одинакова и незнакома. Я приготовился бежать долго и поэтому когда выскочил на знакомую поляну, то даже растерялся — по моим расчетам она должна была находиться гораздо дальше и гораздо севернее.

Альф лежал на земле и не подавал признаков жизни. Его голова была в крови. Алиса тоже лежала на земле. Один из нападавших сидел на ней, прижимая ноги к земле, а второй пытался скрутить ей руки за спиной. Первому я снес голову одним взмахом. Второй начал было поворачиваться, но я чиркнул острием меча ему по шее и он завалился набок. Из перерезанной артерии фонтаном била кровь. Алиса вскочила и закричала, но я, не обращая на нее внимания, бросился дальше — к трем людям, стоявшим чуть поодаль, но немного запоздал. Они уже были готовы отразить нападение — у всех трех в руках поблескивали мечи. По инерции я сделал еще несколько шагов и остановился. Жар схватки мгновенно сменился температурой близкой к абсолютному нулю. Двух из этих трех я знал, и знал, к сожалению, слишком хорошо. Лисенку и Болтуну было абсолютно нечего делать в лесах земель Вельсунгов. Они оба были городскими хищниками.

Меня тоже узнали.

— Оп–п-па! — Лисенок растянул губы в глумливой улыбочке. — Ты глянь, Кубик, как нам подвезло. Вот уж правду говорят, что на ловца и зверь бежит. Даже не чаял такой встречи. Сегодня случайно не Рождество? А то, прям, стоко подарков сразу — даже не знаю куда девать. И Большому удовольствие будет, а то он уже обыскался своего друга Макса Лэна… ой, извини, Питер. Вопрос очень спросить хочет — зачем же это Питеру понадобилось Креста валить. Нехорошо как‑то получилось…

Они неспешно приближались ко мне. Не знаю, как там Кубик, но Лисенок и Болтун были искусными фехтовальщиками. Один на один я бы еще может померился силами, но против обоих шансов у меня не было никаких. Я беспомощно оглянулся. На опушке паслись их лошади. Можно было бы попробовать добраться до них, но что делать с Алисой? Я начал потихоньку пятиться назад. К счастью, и Лисенок и Болтун знали, что я тоже умею обращаться с мечом, и не спешили лезть на рожон.

— Так что, Питер? Зачем ты нашего друга Креста так расстроил, а?

— Вел он себя невежливо, Лисенок. Вот и пришлось расстроить.

— Да–а, Крест он такой… был. Слушай, Питер, ты же понимаешь, что мы тебя возьмем. По–хорошему возьмем или по–плохому. Ты ж разведчик. Ты ж уже все просчитал. Отдай меч, девчонку и парня и я обещаю, что до встречи с Большим, ты останешься цел. Ну а там уж как карта ляжет — глядишь, и Большого чем‑нибудь заинтересуешь. Он Креста не очень любил.

— Так это ваши люди на девчонку с парнем напали?

— Так это ты их убаюкал? — Лисенок захохотал. — Ну надо же, как это я сразу не допер, как твою рожу увидел. Нет, Питер, не совсем наши. Из "наших" там был только Сверчок — невысокий такой, с бородой. Остальные — шваль местная. Так что с этой стороны тебе Большого опасаться не стоит. Ему на их жизни наплевать.

— А зачем вам вообще ребята понадобились?

— А вот это, братец, не твоего ума дело… — Лисенок захрипел и упал на спину. Из горла у него торчала стрела.

Вторая стрела должна была воткнуться в горло Кубику, но он начал разворачиваться и стрела попала в правое плечо. Я обернулся. Алиса стояла возле навьюченных коней. В руке у нее был лук, на тетиве которого лежала третья стрела. Еще две были зажаты в зубах. Сухой щелчок… тихий шелест оперения… предсмертный хрип. Болтун бросился на землю и оглушительно свистнул в два пальца. Вороной жеребец взял с места рысью, зацепив Алису плечом. Она кубарем полетела на землю, и четвертая стрела ушла куда‑то вбок. Я бросился за конем, но Болтун уже был в седле и что было силы лупил своего жеребца по крупу. Я посмотрел, как он скрылся за вершиной холма и пошел к Алисе.

Она лежала там же, где и упала и рыдала вголос:

— А–а-альф… Они у–убили А–а-альфа… — все ее лицо было в грязи и засыхающей крови, на которой слезы промыли множество дорожек в разные стороны.

Утешать ее было бессмысленно, да и плохой утешитель из меня. Поэтому я оставил Алису наедине со своим горем и отправился посмотреть на Альфа.

Он был жив и даже не очень помят — длинный и глубокий порез через весь висок, рассеченная бровь и шишка величиной с кулак на затылке. Но он был без сознания. Пульс был глубоким и ровным. Я не медик, но на всякий случай решил, что это хорошо. Потом вернулся к Алисе.

— Он жив.

Она сразу же замолчала и уставилась на меня с открытым ртом.

— Он жив, но без сознания. Видимых тяжелых ран нет. Сейчас мы погрузим его на лошадь и как можно скорее уберемся отсюда. Я очень надеюсь, что вы собрали свои вещи, потому что иначе придется отправляться без них.

Алиса молчала и смотрела на меня.

— Алиса, закрой рот, соберись с мыслями, и ответь мне — вы собрали свои вещи?

Она захлопнула рот с такой силой, что клацнули зубы, моргнула, сказала "да" и, вскочив, побежала к брату. Я сплюнул на землю, выругался, досчитал до десяти и пошел за ней. После марш–броска по лесу жутко разболелась нога, поэтому пока я доковылял до Альфа, Алиса успела оценить его состояние. Как только она поняла, что пациент скорее жив, чем мертв, вся ее самоуверенность мгновенно вернулась.

— Он без сознания. Его никуда нельзя перевозить, — она глядела на меня так, будто я нес личную ответственность за плачевное состояние ее брата. — Надо подождать пока он придет в себя. Если у него сотрясение мозга, то он должен несколько дней полежать без движения. Иначе это может отразиться на его здоровье. Если бы ты не уехал утром…

Полежать! Если бы я не уехал!

Все свое терпение я исчерпал в борьбе с Пуговкой, а сейчас пришел конец и его резервным запасам. Я взял Алису за отвороты курточки и поднял до уровня своих глаз.