Марек Гот - Я не люблю пятницу

Так что мы сидели в своей каюте, дули пиво, играли в карты и слушали рассказки Виктора. Весь его снобизм исчез вместе с маникюром и он оказался весьма приятным собеседником и умелым рассказчиком. Правда все его самые интересные истории касались Терры и поэтому не было никикой возможности проверить правду он говорит или врет. Чересчур уж фантастичными они были. Альф слушал, открыв рот, ну а я был настроен более скептически. Иногда к нам заходила Алиса, но провести больше десяти миут в накуренной атмосфере пивного бара было выше ее сил. Со мной она не разговаривала по–прежнему, Альфом помыкала, а вот с Виктором была низменно любезна, мила и…

— Виктор, — спросил я, — вам не кажется, что Алиса пытается с вами кокетничать?

Виктор посмотрел на меня долгим взглядом и ничего не ответил. Было у него такое отвратительное качество — игнорировать неудобные вопросы. Я пожал плечами и уставился в свои карты.

— Понимаете ли, Питер… Дело в том, что люди иногда себя так ведут. Это называется "воспитание". Некоторых, знаете ли, специально обучают всяким таким штукам… ну, вроде того, чтобы есть не только ложкой или руками, а пользоваться ножом и вилкой.

— Неужели такой пустяк помогает стать более сытым? Как все сложно оказывается. Но вы прекрасно поняли, что я хочу сказать.

— А вы поняли, что хочу сказать я. Вам, наверное, следует пересмотреть немного свое отношение к людям. Легче от этого станет в первую очередь вам самим. Нельзя вести себя так, будто вокруг только враги.

Виктор вообще‑то был прав, но признавать это мне не хотелось.

— Последние двенадцать лет такое поведение спасало мне жизнь.

— Может быть. Но война закончилась. Или вы объявили личную вендетту всей Федерации?

Дела обстояли не совсем так. На этом пароходе просто было слишком много незнакомых людей и это меня нервировало. От незнакомцев можно ожидать чего угодно. Эту истину я усвоил твердо, хоть мама с папой никогда об этом мне не говорили.

— Ладно. Считайте, что я не начинал этот разговор.

— Что ж, тогда считайте, что его начал я. И я думаю, что вам нужно пригласить Алису на обед…

— И на хрена же МНЕ это нужно, позвольте узнать?

— У вас с Алисой несколько напряженные отношения… вы не находите? Может быть, если вы просто немного пообщаетесь с ней… Это ведь просто обед.

— Ну да. А ад — это просто тепленькое местечко.

— Питер, вы только немного пообщаетесь, а я смогу спать спокойно. А то, знаете ли, постоянно боюсь проснуться и обнаружить, что наша коалиция сократилась на четверть. Я имею в виду вас и Алису.

— Насчет меня будьте спокойны — я не собираюсь травить Алису

— А насчет вас я как раз и спокоен.

Идея Виктора мне не понравилась. То есть совсем. Абсолютно. Не то, чтобы я всерьез полагал, что Алиса подсыплет мне какой‑нибудь дряни в суп или пиво, но обедать с ней мне не хотелось. Однако мои возражения по этому поводу мало беспокоили Виктора.

— Да бросьте вы, Питер… Сходите, пообедаете, здесь хорошая кухня, послушаете музыку, поболтаете с Алисой. Вы же ни разу не разговаривали с ней нормально.

— Это не моя вина, а, припоминая наш первый разговор, я считаю, что сейчас у нас просто прекрасные отношения.

— Значит у нас разные понятия о прекрасном. И, кстати, когда пойдете на обед, оденьте приличный костюм. В этом тряпье вы похожи на попрошайку.

— Да кто бы говорил! Где я найду вам приличный костюм?

— В шкафу. Сегодня утром Альф по моей просьбе взял его в прокатной лавке на верхней палубе. Надеюсь, он придется впору.

— Постойте‑ка… вы что же, все это спланировали? Да еще и Альфа втянули?

— Конечно. Нельзя ничего пускать на самотек. И Альф, кстати, сам вызвался помочь. Столик в ресторане на верхней палубе зарезервирован на пять вечера. Я надеюсь что до этого времени Альф уговорит Алису. Ему тоже не нравится, как развиваются ваши с ней отношения. Попытайтесь их хоть немного наладить.

Все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Отношения налаживаться не желали. Я вяло ковырял вилкой какие‑то овощи, а Алиса полуобернувшись вовсю флиртовала со своим знакомым штабным капитаном. Капитан был пьян и его шутки и намеки становились все более сальными. Похоже, Алисе это нравилось, потому что она весело улыбалась и источала на окружающих свое обаяние. Прямо ведрами разливала. Я разглядывал капитана. Он походил на человека, который ищет неприятностей на свою задницу. Но, в конце концов, это не мое дело — если Алиса до этого возраста ума не нажила, то за пять минут не поумнеет. Я уж совсем было собрался уйти, когда капитан поднялся и направился ко мне. Несмотря на выпитое, шагал он твердо.

— Я на время заберу твою девочку, дружок.

— Я так не думаю.

К отказам капитан, видимо, не привык.

— Ты что, не понял, шпак? Девчонка пойдет со мной.

"Шпаками" называли гражданских. Почему‑то это считалось презрительной кличкой. Я посмотрел капитану в глаза и спокойно сказал:

— Ты что, мышь штабная, горя себе ищешь? Не навоевался? Так я тебе сейчас личную резню в Хаттори устрою, понял?

У капитана где‑то глубоко в черепной коробке, там, где он хранил остатки своих мозгов, щелкнул невидимый рубильник, и он почему‑то внезапно понял. Но отступить, не потеряв лицо, было уже невозможно — к разговору прислушивались, а двое его спутников даже направились к нашему столу. Я поднялся. Капитан оказался сантиметров на десять выше. Он смерил меня презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:

— Жаль, что война закончилась. Раньше такую шваль просто вешали без суда.

— Это точно, — легко согласился я. — Тут ты в самую точку попал, капитан. Лучше и не скажешь.

— Мартин, — Алиса легонько взяла капитана за руку, — оставь его.

Лучше бы она этого не делала. Мартин уже понял, что перепалка со мной может закончиться плохо — я не выказывал того страха, к которому он привык. А собака, которая громко лает, обычно боится укусить. Я‑то на своем веку таких штабных повидал достаточно. Весь их гонор держится только на чужом страхе. Но и уйти просто так он не мог. Пижон хотел, чтобы последнее слово осталось за ним. Он пятерней в лицо оттолкнул Алису и тем же тоном сказал, как сплюнул:

— Пошла ты… шлюха эльфийская.

Толчок был слабым, но Алиса упала. Я тяжело вздохнул и изо всей силы врезал капитану в морду. Он отлетел к своим друзьям и, не удержавшись на ногах, тоже упал.

Я не стал помогать Алисе подняться, а ждал развития событий, скрестив на груди руки. Просто убить меня они не могли — слишком много свидетелей, которые видели развитие скандала. На мне гражданская одежда, а военные никогда не пользовались особой любовью у населения. Капитана подняли его спутники — еще один капитан и подполковник. У моего собеседника был сломан нос, и кровь хлестала, заливая парадный мундир. Он сразу же схватился за меч, но подполковник схватил его за руки и что‑то быстро зашептал на ухо. Мартин прожигал меня яростным взглядом, но стоял смирно. Вокруг начала собираться толпа. Алиса куда‑то пропала. Я ждал. Наконец подполковник и капитан направились ко мне. Мартин остался на месте. Толпа выросла до абсолютно неприличных размеров.