Милослав Князев - Война с орками

Тут эльфийки нагло и беззастенчиво врали. Если дети и были на кого похожи, то, разумеется, на своих мам. А уж глазами и ушами в особенности. Хотя если быть до конца объективным, то глаза у всех маленьких детей большими бывают, но насчет ушей не могло возникнуть никаких сомнений. Я еще во время беременности моих жен все подробно о полукровках выяснил. Те почти всегда берут больше от матери, чем от отца.

Впрочем, высказываться не стал. Дети-то в любом случае мои. Это своих эльфиек я могу и ушастыми называть, и вообще. Привыкли уже. А вот на самую невиннейшую шутку по отношению к малышам могут и обидеться. Эльфийки как-никак. Однако хитроухие все равно что-то учуяли.

– Ушки на эльфийские вообще почти совсем не похожи, – сплела словесную конструкцию Эль.

– Точно! – поддержала ее Лара. – Совсем коротенькие! Вполовину от нормальных эльфийских.

– А уж глазки, так, несомненно, папины, – продолжила убеждать меня светлая.

– Не отличить, – высказала свое мнение темная, любуясь малютками, которые в тот момент оказались у нее на руках.

Интересно у них получалось: два маленьких аккуратных сверточка с младенцами, явно меньше, чем обычно бывают у людей, все время переходили из рук в руки, но каким-то загадочным образом не желали оказываться в моих. Причем без всякой магии. Про глаза я спорить не стал. Им виднее. Только никогда не подозревал, что один у меня ярко-голубой, а другой не менее ярко-карий.

И кстати, непроизвольно родившуюся у меня шутку о том, что сын ладно, а дочери вовсе не обязательно быть похожей на папу, пусть уж лучше вырастет красавицей, как мама, тоже не озвучил. Мало ли что.

После рождения детей и инициации двойного Древа Жизни Эль с Ларой сильно изменились. На первый взгляд и не скажешь, но стали куда серьезней, уверенней в себе, повзрослели. Во время их беременности я опасался, что после родов все внимание жен перейдет на детей и мне ничего не останется. Но нет, ошибся. Даже наоборот, получаю этого внимания куда больше, чем раньше. Обычно одна из них сидит в соседнем кресле с малютками, а другая у меня на руках и мурлыкает. Они обе теперь все время что-то мурлыкают, одна детям, другая мне. Потом меняются. И так почти постоянно.

Возражать нет смысла, да и ни малейшего желания тоже нет. Такой поток положительной энергии от каждого прикосновения идет… Длинноухие признались, что от меня к ним теперь также начало идти, и не желают упускать ни капли. Однако никакой магии у меня по-прежнему не обнаруживается, так что сами не представляют откуда. Но ничего против не имеют.

Результатом возросшей уверенности в себе моих жен и стал расчищенный перевал. Во-первых, они перестали каждый раз вздрагивать, услышав мое предложение смешать кровь. Хотя по-прежнему упорно отказывались. Во-вторых, я придумал способ…

Вспомнил о том, как рыжая эльфийка рассказывала про реакторы на их магозвездолетах. Например, у нас на Земле в атомных электростанциях от ядерной реакции берется только малая часть тепловой энергии. С большими потерями тепла кипятится вода, пар крутит турбину, та, в свою очередь, вращает генератор, в результате всего этого с потерями на каждом этапе вырабатывается электроэнергия. И сколько получается от начальной ядерной реакции? Десятая доля одного процента? Сотая? Тысячная? Или того меньше? А Ли рассказывала, что у них использовались все сто процентов вырабатываемой в реакторе энергии. Вообще без потерь. Вот я и спросил, смогла бы она использовать нашу.

– Чего тут мочь? – даже удивилась Ли. – Если специально щит не поставите, то смогу взять ничуть не хуже, чем от конвертера, что превращает сырую и грубую энергию реактора в магическую.

– А слишком много не будет? – на всякий случай уточнил я у нее.

– Не должно, – уверенно ответила она. – По моим скромным подсчетам, у вас не может быть выброс больше одного, в крайнем случае двух бортовых залпов линкора. Я же могу пропустить через себя и перераспределить более десяти таких залпов одновременно.

– И то, что у тебя еще силы полностью не восстановились…

– Не помеха, – ответила рыжая, не дав договорить. – Я свое не могу давать, а перераспределить чужое мне это ничуть не помешает.

– Ну, смотри, чтобы потом не оказалось, как с тем щитом, – на всякий случай напомнил я.

– Не окажется, – поморщившись, ответила Ли.

В конце концов на этот раз я сумел уговорить ушастых. Они почти и не сопротивлялись. Главным вопросом было, с кем на это время оставить детей. Кандидатуры отбрасывались одна за другой. И та не подходит, и эта, а об этой и говорить нечего… Когда мне надоели неделю длящиеся выборы няньки (это притом, что реальных претенденток на деле и десятка не набиралось), я нашел выход.

– А почему никто не рассматривает кандидатуру Анжи? – невинно поинтересовался я. – А что? Всем хороша. Ухи, как у мамы Эль, прическа, как у мамы Лары, хвост, как у Дрейка (тоже почти родственник), малютки даже не заметят.

Возмущению не было предела!

Ушастые на время совсем дар речи потеряли, будучи обманутыми в своих лучших чувствах. Но я хитрый! Выбрал тот момент, когда у каждой в руках было по ребенку, так что чувствовал себя в полной безопасности. И еще у меня имелся план Б.

– Ну, если вам даже Анжа не подходит, то оставим под Древом Жизни. Или и оно тоже не годится?

Древо подошло. Эль с Ларой вообще были крайне удивлены, как это им самим в их ушастые головы сразу не пришла такая светлая мысль. В общем, назвали меня гением, и именно так мы и сделали.

Прошли вчетвером по старой дороге, пока не уперлись в первый завал. Я, Эль и Лара сделали себе небольшие надрезы на ладонях. Я на обеих, а они только одна на правой, другая на левой. Сначала взял их за руки, предварительно скрестив свои, а потом нормально. Ли в это время стояла внутри образованного нами маленького круга. На тот случай, если одежда опять сгорит, на всех нас были мифриловые кольчуги.

Но зря беспокоились, ничего не произошло. В том смысле, что в обморок никто не падал, вокруг нас ничего не горело, и вообще никаких лишних свето-шумовых эффектов не наблюдалось. Только в спину подул легкий ветерок, а скалы впереди испарились.

Как чуть позже выяснилось, угадал. Именно испарились в самом буквальном, а отнюдь не переносном смысле. Прикинул, сколько мегатонн на такое дело может понадобиться. Мать Кузьмы, наверное, нет, но и ненамного меньше. Вот и задал естественный вопрос:

– Ли, дорогая, а куда скалы-то делись?

Нужно сказать, что Эль с Ларой довольно спокойно относятся к тому, что я рыжую иной раз дорогой называю. Их-то зову любимыми. Но в любом случае злоупотреблять тут не стоит. Лирмилиэль сделала на лице такое выражение, будто собирается спросить: «Какие еще скалы? Не было никаких скал», – но потом ответила по делу: