Токацин - Солнечный змей

— Силы и славы, о Укухласи, защитница земель и небес! — Унгвана вскинул руки, подставляя ладони под края каменных листьев. — Мы привели к тебе троих Нээр" иси. Мы схватили их, когда они ещё не сделали явного зла — но ты знаешь, что они успели сделать в тайне. Реши их судьбу так, как тебе угодно.

Блики задрожали на листьях, как будто камень качнулся под ветерком. Жрец склонил голову и повернулся к подручным, но им ни к чему были приказы — они знали, что делать.

Речника снова положили на жёсткие камни лицом вверх, и край резного листа в руке богини теперь свисал над ним, а закатное солнце светило в глаза. Рядом, на локоть от Фрисса, положили Некроманта, а за ним — Алсага.

— Здесь твой путь завершится, коатек, — прошептал над его головой Яо — Речник даже вздрогнул, он и забыл уже о младшем жреце. — Такие, как ты, не заслуживают милосердия. Скоро твоя кровь омоет эти листья.

— Яо Ксази, не торопись, — хмуро взглянул на него Унгвана. — Слово за Укухласи, не за тобой. Слушайте, Нээр" иси, это последняя ваша надежда. Кто знает — может, вы творили не только зло, и богиня пощадит вас — или вовсе сочтёт невинными? Если до рассвета с листьев прольётся роса, она смоет с вас всю вину, и никто из Ксази более не тронет вас и пальцем. Если нет — утром вы умрёте.

Он посмотрел на каменный лист и пошёл к выходу, не оглядываясь ни на жрецов, ни на пленников. Яо недобро оскалился.

— Не надейся на милость богини. Дожди давно обходят нас стороной, а туман сюда не проникает. Неоткуда взяться росе на листьях. Ты не обманешь богиню, коатек, и твой наставник, омерзительный полутруп, тебя не спасёт. Смотри в глаза смерти!

— Яо Ксази, — тихо окликнул его верховный жрец. — Ступай прочь.

Один из южан замешкался, будто поправляя одеяние, и посмотрел на Речника. Это был Инальтек, и в его глазах читалось сочувствие.

— Богиня справедлива, — прошептал он. — Может…

— Берегись, Ксази, — крикнул от двери Яо. — Не трать сострадание на коатеков!

Тени скользнули мимо, тяжело лязгнула каменная плита, запечатывая вход. Фрисс смотрел на лицо Укухласи — её прозрачные глаза покраснели от бликов заката.

«Всё небо уже в крови,» — Речник стиснул зубы. «Тзангол, должно быть, радуется. И никто ему теперь не помешает…»

Он напряг руки, попытался шевельнуть пальцами — связанные ладони чуть-чуть сдвинулись. Если бы удалось дотянуть до груди и вынуть стрелу…

Нецис не шевелился, дышал тяжело и прерывисто. Пена снова выступила на губах. Фрисс тихо зашипел от гнева и досады. «Гедимина я убил — в спину, безоружного… Нецис из-за меня умирает… Алсаг и Флона…» — он скрипнул зубами. «И Река…»

Руки сдвинулись ещё на полногтя. Фриссу казалось, что его тело вылеплено из полужидкой глины и при каждом движении растекается. Вроде бы прошло несколько мгновений — а багровые сполохи на стенах уже потускнели, и небо в проломе видится тёмно-синим и стремительно чернеет…

«Дрянной из меня изыскатель,» — Речник зажмурился и дёрнул руки на себя — плечи заныли от усилия, но ладони, будто влипшие в камень, сдвинулись всего на ноготь. «Хуже некуда. Но искать больше некому. Если не выберусь я — никто ничего не сделает. И всё сгорит…»

Он остановился — от напряжения уже гудело в ушах. Теперь и из его рта текла пена. Закат догорел, и на камни бросали отсветы только магические оковы — ленты из подвижного пламени. Фрисс посмотрел на листья над головой и слабо усмехнулся. «А ведь они вырезаны так, что вода на них задерживается. Корытца с приподнятыми кромками… Этот Унгвана, верно, любит насмехаться над пленными. Что он сделает, когда с неба польётся огонь?..»

Связанные ладони коснулись макушки. Фрисс усмехнулся. Теперь поднять их, протащить над лицом… Может, и успеет до рассвета. Перетрёт верёвки о каменный лист и поднимется по ступеням. Если не подведёт отяжелевшее тело — с листа на лист можно перелезть. Храм на площади… Много ли там стражи? Надо прихватить что-нибудь тяжёлое. Отломать, что ли, от статуи каменный лист?..

Что-то маленькое и холодное упало ему на грудь. Речник дёрнулся — широкое красное кольцо вокруг ранки разом вспыхнуло болью. Что-то снова упало — на грудь, на лицо. Боль отступила. Фрисс шевельнул руками и охнул от удивления — они снова двигались, он одним махом поднял их над головой! Он растерянно замигал, глядя на тёмные листья над головой. С них капала вода — с каждой секундой обильнее. Стрела, выползшая из ранки, лежала на груди, и красное пятно под ней стремительно светлело. Речник рывком поднялся, и путы на ногах и руках расползлись, как гнилые нитки. Вслед за ними растаяли огненные ленты. Фрисс потёр мокрые запястья. Капли падали дождём, и пахло от них лепестками Ойо" Нви и — едва уловимо — жареной рыбой.

— Укухласи?! Славы и силы! — Речник широко усмехнулся, вскинул голову — глаза статуи, на миг засиявшие синевой, медленно гасли. Рядом шевельнулся и тихо застонал Нецис. Речник растерянно мигнул, помотал головой и бросился к Некроманту.

Нецис уже сбросил путы и сидел, подставив лицо под капли. Ранки и порезы на груди затянулись бесследно. Рядом, положив голову на колени колдуна, растянулся Алсаг и лениво жмурился. Капли падали ему на уши, он вздрагивал, прижимал их, но не двигался с места. Некромант рассеянно ощупал его лапу, сняв последние повязки, довольно кивнул и посмотрел на Речника.

— Боги! Нецис, я боялся, что живым тебя не увижу, — Фрисс обнял его, не обращая внимания на холод, идущий от белесой кожи. — Это я втащил тебя во всё это…

Некромант судорожно вздохнул и прижал Речника к себе.

— Ты вернулся за мной там, на корабле, — прошептал он на ухо Фриссу. — Мог уйти, должен был уйти, но вернулся. Спасибо…

— Да ну, проку от моего возвращения, — смутился Речник. — Нецис, ты встать можешь? Пора уходить отсюда. Не хватало ещё дождаться местных!

Каменная дверь лязгнула, огненный шар повис под дырой в крыше, озарив храм изнутри, и мокрые листья вспыхнули золотом и рубином. Алсаг подпрыгнул на месте, разворачивая перепонки на хвосте, Фрисс рывком поднялся, оттеснив Нециса за спину, и выставил перед собой руку.

— Ал-лийн!

Водяной шар вздулся и расплющился, превращаясь в мерцающую стену между ним и теми, кто стоял у входа в зал. Сквозь водяное марево Фрисс видел красную броню, чёрный ушастый шлем и бледную кожу на панцирях. Тот, кто в шлеме, шагнул вперёд, показывая Речнику пустые ладони.

— Отчего ты думаешь, что мы лишены чести? — спокойно спросил Унгвана; в его голосе не было ни страха, ни удивления, как будто иного он и не ждал. Сверкающие водяные капли всё падали с листьев, скатывались по плечам Речника, и он чувствовал, как уходит тупая ноющая боль из черепа, и тело наполняется силой.