Токацин - Чёрная река

— Надо есть, детёныш. Иначе зубы так и не вырастут.

— Я не детёныш! — обиделась странница. — Я — Кесса, Чёрная Речница. А кто ты, и откуда тут взялся?

— Ты идёшь вдоль реки, тебя легко найти, — ответил Алгана, слизнув кровь с опухшего носа. — Ещё и спишь у воды. Я — Нингорс. Ты из авларинов? Я видел лодку.

Кесса вновь мигнула и запоздало поёжилась. «Хорошо, он не в Волне!» — она покосилась на клыки хеска и вздрогнула. Существо перемалывало кости без малейших усилий, и половина Куаймы уже исчезла в его брюхе.

— Нет, но авларины — мои друзья, — сказала она и наклонилась за оброненным шлемом и сумкой. — Я — Чёрная Речница. С берегов Великой Реки… Или ты не слышал о…

— Река? — Нингорс отложил недоеденное и выпрямился, тенью накрыв всю поляну. — Орин? Мог бы раньше понять. Я знаю Реку. Был там. Будешь есть потроха?

Кесса поспешно отвернулась — смотреть на внутренности Куаймы ей не хотелось, пусть ящерица и пыталась её сожрать.

— Я не ем хесков, — сказала она. — Зачем ты гнался за мной? Теперь Агаль над тобой не властен, лети своей дорогой!

Алгана фыркнул, утёр морду лапой.

— У меня под шкурой джиджи. А рук на спине у меня нет.

— Нуску Лучистый! Так тебе подсадили жуков в рану… — Кессу передёрнуло. — Жители были очень злы, не иначе. Если не укусишь меня, я вытащу джиджи.

Нингорс кивнул, на шаг отошёл от недоеденной Куаймы и растянулся на брюхе, разведя в стороны кожистые крылья. Шкура на его спине была разодрана, длинные рваные раны тянулись по лопаткам до хребта.

— Кто тебя так?! — Кесса села рядом с хеском, не смея дотронуться до кровоточащих борозд. Алгана вздохнул.

— Говорю же — рук на спине нет. Глаз тоже, — проворчал он. — Промахнулся. Достань жуков, остальное зарастёт.

— Река моя Праматерь… — выдохнула Кесса, прикоснувшись к краям раны. — Зря ты так себя изувечил. В таком месиве никого не найдёшь…

Последний чёрный жук хрустнул под ногой, оставив пятно высосанной крови. Нингорс поднялся, встряхнулся и потёр запястья.

— Я мигом, — буркнул он, заходя в заросли. Зеленоватая вспышка хлестнула по глазам, запахло гарью. Высокий папоротник задымился, обугливаясь и роняя скукоженные листья. Кесса подула на свои руки — под кожу словно углей натолкали, и кости заныли, отзываясь на чужую магию.

— Другой разговор, — сказал Нингорс, вернувшись к водяному окну, усмехнулся во все клыки и откусил Куайме ещё одну лапу. Похрустев костями, он склонился над лужей и принялся лакать.

— Ага, — пробормотала Кесса, отходя от залитых кровью кочек. Солнце так и не показалось, зато тучи потемнели и набухли влагой. Приближался ливень.

— Я пойду, — сказала странница и попятилась, не спуская глаз с крылатой гиены. От существа, пожирающего других хесков и пьющего из болота, добра ждать не приходилось.

— Погоди, знорка, — Нингорс, бросив еду, шагнул к Речнице. — Не уходи. Агаль идёт за мной. Я там уже был. Не хочу снова. Знаешь, что он делает?

Алгана содрогнулся, прикрыл лапой глаз. Он и так стоял, пригнувшись, чтобы видеть глаза Кессы, а теперь склонился ещё ниже, и жёсткая чёрная шерсть на загривке поднялась дыбом.

— Знаю, — прошептала Кесса. Ей было не по себе, но уйти она не могла.

— Тебе надо к авларинам, в Меланнат. Они умеют лечить…

— Слишком далеко, — вздохнул хеск. — Я пробовал. Мне полудня не прожить в своём уме. Эта зараза уже в крови.

— Но чем помогу я? — растерянно спросила Кесса. — Тот отряд… Я только думала, что они очнулись, а они опять перегрызлись!

— И это значит, что они в своём уме, — ухмыльнулся Нингорс. — Куаймы едят Куай. Всегда ели. Откуда там дружба? Ты вытащила их из Волны. Они свободны. А я…

Он снова прикрыл лапой глаз, будто хотел раздавить что-то, заползшее под череп.

— Когда оно вернулось, я полетел за тобой. Хорошо, что успел. Не уходи, детёныш. Не надо…

Алгана запрокинул голову и зашёлся хриплым воем. Кесса шагнула к нему и протянула руку, скрывая дрожь.

— Не бойся, Нингорс. Я не оставлю тебя. Пусть Волна боится нас, а не мы — её!

…Струи дождя сплелись серебристой завесой от земли до неба, выбивали дробь по широким кожистым листьям, и мох, покрывающий стволы, колыхался на ниспадающих волнах. Небо опустилось ещё ниже, длинные тени с хвостами и плавниками мелькали в тучах, чьи-то щупальца показывались из облаков и снова скрывались.

— Готово! — Кесса, набросив косу из лиан на сучок, подтянулась на ней и спрыгнула на землю. Нингорс одобрительно кивнул — говорить ему мешал недоеденный хвост Куаймы. Больше от болотного ящера не осталось ничего — ни единой кости, и потёки розовой крови у ручья давно смыл дождь.

— Но как ты понесёшь меня? Твоя спина… Там живого места нет!

Алгана, пожав плечами, склонился к земле, теперь Кесса видела его лопатки — и грубые шрамы, быстро светлеющие и истончающиеся. Нингорс потрогал нос и довольно фыркнул.

— Надо есть, детёныш. Тогда всё заживёт.

— Опять! — хлопнула рукой по стволу Кесса. — Какой я детёныш?!

Нингорс, отложив хвост, смерил её задумчивым взглядом, втянул воздух и склонил голову.

— Шинн, моя младшая. Ты на неё похожа. Даже запах сходный.

Кесса мигнула. «Нуску Лучистый! У Нингорса дети есть?!»

— Это из-за полосатой брони, — хмыкнула она. — И из-за шлема. Вы, Алгана, так же окрашены и… Ох! Так эта куртка… она из шкуры твоего родича?!

Теперь мигнул хеск — а потом испустил короткий вой, и его глаза весело сверкнули.

— Да ну! Это кожа кузы — такой большой зверь с плоскими зубами, — сказал он, отсмеявшись. — В этом я разбираюсь. А вот на Шинн ты похожа.

Он вздохнул и снова вгрызся в недоеденный хвост. Кесса, погрустнев, смотрела на его поникшие усы и чуть опущенные уши. «Наверное, дома скучают по нему…»

— Нингорс, а где твой дом? — осторожно спросила она. — В той же стороне, где мой?

— Мы жили в Земле Крылатых Теней, знорка, — угрюмо ответил Алгана. — У самой Бездны. Если бы не Агаль, я вернулся бы домой к зиме. Но теперь туда не попасть. Если буду жив и в своём уме, вернусь через год. Вернусь и отгрызу кое-кому голову.

Он сверкнул глазами, и кости ящера вновь захрустели в его зубах. Кесса водила пальцем по мокрой коре, прикидывая так и этак. Карт Хесса она не видела, но кое-что уже знала — и, покопавшись в памяти, подпрыгнула на месте.

— Нингорс! А не тебя ли Речник Фрисс освободил из плена в замке Иртси? — спросила она, едва не задохнувшись от волнения. — Чародей Джерин держал тебя в цепях! И ты улетел, никого не тронув… Это ведь ты был, да?

Тяжёлая лапа опустилась на плечо Кессы, едва не вдавив её в землю.

— Я был в плену, — склонил голову Нингорс. — Был рабом у знорка. А воин с двумя мечами пришёл и снял цепи. Ты знаешь его, детёныш?

— Речник Фрисс — мой наречённый, — гордо вскинула голову Речница. — И когда я вернусь, мы поженимся. Если только… если он не решил, что я погибла…