Токацин - Чёрная река

— Багряный Дзуул, но я… Слуги отогнали Горку, ничего плохого не случилось! Сегодня всё закончилось хорошо! — пролепетал Цахилган. — Я накажу виновных…

— Завтра нам сдавать заказ, — перебил его Дзуул. — Работа трёх лет, лучший ящер… Где слабейший зурхан? Он ещё жив? Готовь его к смене шкуры. Он пойдёт вместо Горки.

— Но Багряный Дзуул! Горка…

— Его ты прирежешь, — с шелестящим вздохом сказал Венгэт. — Мясо и шкура не окупят затрат, но мы, по крайней мере, не опозоримся. Он не сменит шкуру, Цахилган. Ты испортил работу трёх лет! Почему ты ещё жив? Потому что твоя смерть не изменит судьбу Горки. Отдели его от стаи, еды не давай. На рассвете зарежь его.

— Но Багряный Дзуул! Есть другие покупатели, я найду их! Мы окупим его содержание и…

— Полтысячи кун, — сказал Дзуул. — Если найдёшь олуха, который заплатит полтысячи кун за Горку, ящер будет жить. Но если он узнает, что с Горкой не так, ещё в Тзараге…

— Я понял, Багряный Дзуул. Я понял. Никто не узнает, — встрёпанный Венгэт вылетел из шатра, и Нингорс едва успел шагнуть в сторону и загородить собой Кессу. Толпа подхватила их и вынесла на перекрёсток у ворот Тзарага.

— Пойдём отсюда, Нингорс, — прошептала Кесса. — Пойдём быстрее.

Она молчала, пока они не дошли до постоялого двора и не сели за стол под навесом, у летающего корабля Варкинов. Двое хесков скучали у хасена, сметая пыль с его боков, и шонхор, устроившись на столе, грыз рыбий хвост. Даже торговцы куда-то отлучились и оставили котлы и жаровни, погасив огонь.

— За такие малые деньги кто-нибудь выкупит его, — угрюмо пробормотал Нингорс. Его лапа, лежащая на плече Речницы, то и дело вздрагивала.

— Пернатые ящеры не щадят ни врагов, ни друзей, — прошептала Кесса и зябко поёжилась. Удушающая жара упала на город, ветер спрятался в глухих хвощовниках, и воздух, казалось, готов был закипеть. Но Речнице было холодно.

— Нингорс, ты бывал тут раньше? Они всегда такими были? — тихо спросила она. Хеск пожал плечами.

— Не слышал, чтобы они резали зурханов, — буркнул он.

— А в Тзараг можно пробраться незаметно? — на миг оживилась Кесса. Нингорс фыркнул.

— Даже не думай, Шинн. Сверху он закрыт, снизу — охраняется. И зурхан — не мышь, за поясом его не унесёшь.

— Тогда нечего нам тут делать, Нингорс, — прошептала Речница. — Летим в Рат. Может, повезёт обогнать Волну…

Алгана, широко раскинув крылья, поймал горячий ветер, и воздушные потоки теперь несли его в клочьях облаков и небесной тины высоко над Хешем. Кесса, склонившись над бездной, видела внизу замкнутую в кольцо крепость Тзарага, могучие башни и сверкающие колдовские шпили. В кольце Тзарага выстроились стеной к стене серые замки на склонах холма, а над ними вознеслась гигантская пламенеющая игла. Едва заметный синеватый покров раскинулся над загонами, стенами и крышами, и время от времени в нём вспыхивали белесые молнии.

«Это могучая крепость, хорошо защищённая,» — Кесса смотрела вниз, и ей было не по себе. «От всего, что приходит снаружи. Вот только Волна уже внутри…»

Вязкий, тягучий воздух заколыхался, ощутимо сдавливая кожу и выжимая воздух из груди — и подался в стороны, выплюнув летуна в затянутое тучами небо. Нингорс расправил прижатые крылья, вдохнул полной грудью, отфыркиваясь, как будто вынырнул из воды. Тёплая водяная взвесь осыпала руки Кессы, и Речница открыла глаза и выпрямилась, оторвавшись от мохнатого загривка Нингорса. Она долго пролежала без движения на его спине — ворсинки отпечатались на коже…

— Рат! — крикнула она, оглядываясь на стену вязкого тумана. — Сколько же мы летели?

Внизу топорщилась жёсткая серо-жёлтая трава, обступившая редкие островки низкорослых хвощей. В их тени серебрились ветви холга — но у мха уже не было сил сплестись в непроходимые заросли, и трава теснила его. Тучи горами ползли по небу, набухая тёмной влагой, откуда-то уже тянуло мокрым ветром.

Кесса вдохнула его и зажмурилась, восстанавливая в памяти счёт дней.

— Река моя Праматерь! — выдохнула она. — Нингорс, сейчас середина Иттау! Праздник Крыс уже миновал!

— Вот горе-то, — буркнул хеск. Он летел всё медленнее, шумно втягивал воздух, принюхиваясь к чему-то, и по его крыльям пробегала нервная дрожь. Кесса встревоженно огляделась по сторонам, заглянула под крылья, но не увидела ничего. Только ветер внезапно поменялся…

— Ау-у-уо-о-оррх!

Нингорс с воем рванулся в небо. Кесса вскрикнула — ледяной вихрь промчался под его крылом, и мех покрылся инеем, и ступня Речницы вмиг окоченела. Навстречу, рассекая облака, летел серебристо-серый дракон, а за ним — стая огромных когтистых птиц и жутких тварей с перепончатыми крыльями. Вырвавшись из тучи, они брызнули во все стороны, живым облаком окружая Нингорса. Но он не стал ждать, пока их кольцо сомкнётся.

Зелёные лучи впились в драконью шкуру и рассыпались жгучими искрами, чудище взревело, выдыхая холодное пламя, Нингорс кувыркнулся через крыло, пропуская огонь над собой. Драконья чешуя зашкворчала, чернея от страшного жара. Птицы стаей кинулись наперехват, метя когтями в крылья Алгана.

— Ал-лийн! — водяной шар взорвался в галдящем летучем клубке. Нингорс сложил крылья и врезался в грудь дракона с такой силой, что ящера опрокинуло. Он хлестнул хвостом, отшвыривая Алгана, развернулся, выравнивая полёт. Лучи ударили его в бок, зашипели на крыльях. Крылатая гиена вцепилась ему в загривок, вырвав кусок шкуры, и челюсти дракона клацнули в воздухе впустую — Нингорс нырнул под него и цапнул за брюхо. Дракон ударил крыльями, выгнул шею, с рёвом втягивая воздух, мех хеска встал дыбом над раскалившейся кожей — и ящер, захрипев, выплюнул лишь облако пепла. Челюсти Нингорса сомкнулись на основании драконьего крыла, с хрустом раздирая сустав.

— Ни-куэйя! — крикнула Кесса, отмахнувшись от огромной птицы — разъярённая тварь нацелилась когтями на Нингорса, но луч опалил её и заставил метнуться в сторону. Кессу бросило вниз, она повисла на поводьях, а спустя мгновение снова шмякнулась на спину Нингорса. Тот, хлестнув по дракону яркой вспышкой, вновь вынырнул над его спиной и упал камнем на колючий хребет, раздирая клыками чешую.

— Ни-ку… Ай!!!

Когтистые лапы со скрипом вцепились в куртку. Летучая тварь ударила клювом по макушке Речницы, да так, что в глазах потемнело от боли. Кесса выхватила длинный нож, наугад ткнула за плечо — тёплая жижа брызнула на шею, за спиной заскрежетали и забулькали, когти заскребли по доспеху. Кесса ударила ещё раз — и лапы разжались. Нингорс качнул крыльями, Речница охнула, повисая на одной руке. Пернатый клубок скатился с её плеч и пропал в бездне.

Нингорс с пронзительным воем перевернулся через крыло и нырнул в тучи. В небе полыхнул белый огонь, и с громовым раскатом на долину обрушился ливень. Капли хлестали по лицу Речницы, смывая чужую кровь, скатывались по перепончатым крыльям хеска. Впереди, заваливаясь на повреждённое крыло и отчаянно махая хвостом, летел серый дракон — прямо к расплывчатой границе. Ещё мгновение — и многоцветная дымка поглотила его. Кесса огляделась и не увидела крылатой стаи — только чёрные точки, стремительно тающие в облаках. Нингорс завыл, и затряс головой — дождь залил ему уши.