Мария Виноградова - Тёмные времена

Хес, наблюдая за сосредоточенно жующим мальчишкой, хмурился. Ему здесь не просто не нравилось: интуиция вопила во все горло об опасности, но глаза упорно отказывались замечать хоть что-то подозрительное. Это не давало охотнику покоя. Как только они въехали в город, он почувствовал, как инородная и враждебная сила касается разума, словно изучает. Измучившись состоянием неопределенности, мужчина наплевал на все предосторожности и вытащил из-за ворота рубашки амулет, осторожно сжимая его в руке и прищуривая блеснувшие серебром глаза.

И все вокруг изменилось. Уже не было аккуратного трактира — было заброшенное здание со сгнившими бревнами в стенах; разломанными и наваленными в хаотичном порядке столами; провалившимися на втором этаже полами и склизким налетом на треснутых рамах. Люди — а Хес точно видел, что это люди — были похожи на трупы, но к каждому из них тянулись тонкие ниточки паутины, опутывающие их наподобие марионеток. Вот слегка натянулась почти прозрачная веревочка, и купец за соседним столом поднял голову и улыбнулся, что-то рассказывая таким же, как и он, товарищам.

Все окружающее было ничем иным, как искусно наведенной материальной иллюзией.

Хес вздрогнул, понимая, во что они умудрились вляпаться.

Исэйас удивленно взглянул на внезапно напрягшегося охотника:

— Ты чего? Что-то не так?

— Слушай меня внимательно, — голос Хеса буквально звенел от напряжения. — Сейчас поднимаешься к себе и сидишь там, никуда и ни с кем не выходя, пусть даже все Семеро заявятся к тебе и пригласят в Небесные Чертоги.

— Хорошо, — послушно кивнул парень, нутром ощущая, что дела у них действительно неважнецкие.

— Возьми, — охотник неожиданно скрутил с пальца свой перстень со знаком Гильдии и передал послушнику. — Не снимай его, пока я не скажу.

Парнишка кивнул, надел кольцо на палец и поднялся наверх, провожаемый пристальным взглядом охотника. Хес, убедившись, что упрямый мальчишка не ослушается его, неторопливо встал, накинул плащ и вышел из трактира.

Дождь уже почти закончился, лишь редкие капли прозрачными хрусталиками скатывались по плотной ткани плаща, но небо было затянуто тучами, делая ночь еще непрогляднее. Охотник быстро шел по мощеным улочкам, следуя протянувшимся призрачным нитям. Иногда мимо него проходили смеющиеся парочки, в окнах был заметен колеблющийся свет, но Хес видел, что происходит под маской.

Город был мертв. Давно и безнадежно. Многие дома были полностью разрушены, скалясь в небо остатками стен; на булыжной мостовой зияли ямы; часть строений уже затянул мох и обвил дикий плющ. И гигантской паутиной сновидений опутывали останки былой жизни тонкие серебристые нити, тихо колеблющиеся на ветру.

Еще шаг — и перед охотником развернулась площадь городка Плини с храмом Семерых в центре. Стрельчатые башенки раскрошились, немым укором пронзая темное небо; статуи богов, потрескавшиеся и потемневшие, молча взирали на человека, посмевшего нарушить тишину, давно и прочно поселившуюся в этом месте. Хес моргнул и проследил за паутинками, рекой стекавшимися со всего города в зияющий проем дверей храма. Переступая через раскиданные на его пути камни, он медленно вошел в здание…

…и удивленно замер. То, что он увидел внутри, никак не вязалось с мрачным духом запустения и тлена, царившей на улицах Плини. Невесомыми кружевами мерцал под прозрачным светом выглянувшей луны полог изумительных узоров, созданных тонкими нитями. Весь храм, вплоть до треснувшего алтаря, оказался затянут в погребальное покрывало невиданной красоты. Капельки влаги слезами дрожали на серебристых линиях, легко скользили и вновь замирали, заставляя окружающее пространство переливаться хрустальным светом.

— Ты нашел меня, охотник… Я удивлена, — звоном горного ручья певуче протянул чарующий голосок.

Исэйас маялся от безделья и любопытства, сидя в своей комнате и разглядывая кольцо у себя на пальце. Камень был сапфиром, темным и будто чуть светящимся изнутри. На нем был изображен знак Хеса — звезда необычной, но что-то смутно напоминающей формы.

Послушник, перестав созерцать, по его мнению, безделушку, покопался в сумке и достал свои путевые заметки, собираясь с толком провести время. Однако мысль не шла, только коварные кляксы срывались с наточенного кончика пера. К тому же ему постоянно мешала паутина, которая непрестанно щекотала то лицо, то висок. Парнишка отмахивался, вытирал руками щеки и мотал головой, но проклятый паук, казалось, сидел прямо на макушке и, ехидно посмеиваясь, бросал ниточку за ниточкой. Это ужасно раздражало, и мальчишка, зарычав, схватил книгу и перескочил на кровать. Паутинка, как ни странно, досаждать перестала, и рыжий с удовольствием погрузился в свои записи.

Не успел он начертать и пары строчек, как в дверь постучали. Исэйас вспомнил наставления Хеса, удостоверился, что о запрещении впускать кого-то к себе речи не шло и крикнул:

— Войдите! — а вдруг это хозяйка?

И память, равно как и сознание, уплыли в наступившей темноте.

Хес стоял и молча смотрел на неожиданную собеседницу. Сказать, что она была красива — ничего не сказать. В данном случае людские каноны и понятия о красоте перестают что-либо значить, потому что есть в этом мире нечто, не поддающееся никакому описанию.

Она была невероятно, нечеловечески прекрасна. Идеальное тело, мерцавшее матовой бархатной кожей под бликами капель влаги; точеное личико и изящная головка; огромные светлые, с золотыми искорками в глубине зрачков глаза; и водопад белых, словно только выпавший снег, волос, плащом окутавший стройный стан. Она была совершенно обнажена, но ничуть не стеснялась этого.

— Как ты сумел увидеть мою иллюзию, смертный? — она легко соскользнула с расколотого алтаря. — Расскажи мне, я жажду узнать.

— Ты неплохо потрудилась, — голос охотника звучал совершенно спокойно и равнодушно, чем весьма удивил красавицу.

— Ты смотришь на меня иначе… Не так, как обычные люди, — она очаровательно нахмурила тонкие бровки. — Такое ощущение, что ты привык… к подобному.

И она медленно, грациозно и невероятно сексуально провела рукой вдоль тела, бросая на неподвижного мужчину страстный взгляд из-под полуопущенных дрожащих ресниц.

— Что я, фейри никогда не видел? — сморщил нос Хес, наклоняя голову. — Ради чего ты уничтожила целый город?

— Уничтожила? — фейри легко повела пальчиками по дрогнувшей нити. — Я дала им идеальную жизнь. Посмотри, здесь нет места ни горечи, ни боли, ни кровавым расправам… Разве это не то, о чем они так мечтают?

— Смерть и запустение — вот твое понятие о сокровенных желаниях, — Хес скривился. — Впрочем, как и у всех Неблагих.