Дуглас Хьюлик - Свой среди воров

Он сделал выпад, я отвел правую ногу назад и попытался хоть на секунду захватить кинжалом его клинок, чтобы сделать выпад рапирой. Оружие блокировано, левая рука бесполезна – это был бы единственный шанс угостить его сталью, желательно поближе к голове.

Беда была в том, что мне пришлось бы перенести вес на левую ногу. Я стиснул зубы и сделал это.

В ноге и паху разлилась дикая боль. Я задохнулся, стараясь не замечать ее, и выбросил вперед кинжал и рапиру. Кинжал столкнулся с его клинком, но удар вышел слабым и под неудачным углом; Кушак вывернул запястье, выбив кинжал, и тот упал на пол. Одновременно он в последний миг отступил и вышел из-под удара.

Я выругался и быстро попятился, хромая. Кушак улыбнулся.

– И это все, на что ты способен? – осведомился он. – Вам было лучше уйти, пока разрешали.

За ним мелькнули Деган и второй Кушак – сплошной звон стали и мельтешение рук. Ждать помощи оттуда не приходилось.

– Наверное, сейчас уже поздно следовать этому мудрому совету? – спросил я, заведя назад пустую левую руку и развернувшись боком, чтобы сократить площадь поражения.

– Поздно стало, когда вы вошли в комнату, – успокоил меня Кушак.

Значит, Деган был прав, когда ввязался в бой. Еще одно очко в его пользу.

Кушак шагнул вперед и скрестил клинок с моим. Я отступил, держа гарду так, чтобы отбить атаку. Он повторил под другим углом, и я ответил. Тут мне пришла в голову мысль.

Рискованная во всем, но я мог считать себя покойником, как бы ни поступил.

Левая нога задрожала. Я стиснул зубы и отступил еще на шаг. Сейчас, сказал я себе. Кушак либо клюнет на это, либо убьет меня. Так или иначе, скоро все кончится.

Кушак шагнул вперед, и наши клинки сошлись, как раньше. Но в этот раз, прикрытый собственным корпусом, я встряхнул левой рукой, и в ладонь выпал запястный нож. Кушак не заметил.

Я подавил улыбку.

И отклонился назад, словно собираясь отступить еще на шаг. Левая нога подкосилась. Я взвыл от боли, моя рапира едва не ткнулась в пол. Я падал, нога отказывала, и конец был не за горами. Я сознавал, что Кушак ухмылялся и шел на меня, занося клинок для смертельного удара, но мне было неведомо, смогу ли я выпрямиться.

Вот только выбора у меня не осталось.

И я оттолкнулся из последних сил левой ногой, невзирая на слабость и боль и превращая падение в нечто похожее на рывок. Одновременно я нацелил рапиру в лицо Кушаку, находясь на расстоянии ее длины от его опускавшегося клинка.

Я увидел, как расширились его глаза, как он попытался перенести вес и обратить удар в отбив. Давай-давай. Плевать на рапиры. Пока он отбивал мою и спасал лицо, я выпрастывал левую руку для ножевого удара.

Сталь поразила цель, когда соприкоснулись клинки. Удар отдался до самого плеча, едва не выбив сустав. Затем Кушак врезался в меня.

Мы оба упали – я на спину, он сверху. Я закричал, когда совокупный вес пришелся на мою левую ногу. Потом наступила тьма.

Я увидел покойного отчима, Себастьяна. Он стоял на полянке перед нашим домом в Бальстуранском лесу. С мечом в руке он показывал мне, как выполняется притворное отступление, а потом контратака. Мать наблюдала с порога, а Кристиана сидела на земле и складывала деревянные кубики. Кристиана почему-то была взрослой и в придворном платье. Я удивился тому, что она вдруг стала старше меня и испачкала такое богатство. Ей все сходило с рук.

Себастьян окликнул меня и постучал кончиком рапиры по земле. Я кивнул и попытался повторить, но пальцы почему-то никак не могли сомкнуться на рукояти учебного деревянного меча. Я посмотрел вниз и увидел, что рука вся в крови. Поднял взгляд – но все лежали мертвые. Кроме Кристианы, которой теперь стало семь. Она плакала…

Боль резко вернулась, и я вдруг пришел в сознание. Я чувствовал вес противника, тот пытался оттолкнуться и встать. Он упирался коленом мне в раненое бедро и ругался, но слабо. Я ответил любезностью на любезность и тоже отпихнул его. Он приподнялся и откатился вправо. Я немедленно подался влево, на раненую ногу.

– Сука! – взвыл я, перекатываясь дальше.

С рапирой это было не очень легко, но я очутился на спине, сумел сесть и наставить ее на Кушака.

Мог бы и не стараться. Противник лежал там же, куда откатился. Кинжал торчал на стыке правого бедра и таза. Попади я чуть выше, оружие чиркнуло бы по стали доспеха.

Он опирался на локоть и непонимающе смотрел на клинок. Я почти различал его внутренний монолог: «Это пустяк, плечо вообще располосовали. Но почему я не могу двинуть ногой? Почему мне трудно дышать?»

Я уперся руками в пол, подтянул правую ногу и кое-как встал. Левую я берег до последнего, но в итоге использовал, и голова сразу закружилась. Впрочем, обошлось без призраков из прошлого.

Пока я вставал, Кушак повалился. Его губы синели, он начинал корчиться. Скоро ему станет еще хуже.

Я нагнулся и положил ладонь на рану. Штанина намокла от крови, а на полу остались алые разводы. Придется зашивать. Как там Деган?

Бой продолжался, но уже без улыбок. Деган где-то потерял шляпу, на лбу виднелся глубокий порез. Он то и дело стирал заливавшую глаза кровь. Кушак выглядел не лучше: он прижимал левую руку к груди, а кровь капала из стиснутого кулака. Отражая удар Дегана, он отвел руку, и я заметил, что на ней не хватало пальца.

Я заколебался. Я не знал, пойдет ли на пользу мое участие в нынешнем состоянии. Я мог отвлечь Кушака, но также и Дегана. Черт, да я рисковал просто угодить под руку!

Я крепче сжал рапиру. Хватит увиливать, это был Белый Кушак. На нем почиет благословение императора, и он любимец Ангелов. Убить Белого – все равно что нагадить в императорской усыпальнице, разве что тамошние ребята не сбиваются в стаю и не охотятся за тобой. Так что пути к отступлению отрезаны. Если Кушак выживет, он доложит о случившемся во дворец и нам с Деганом не прожить и недели.

Я похромал к дерущимся, как мог. Кушак почти сразу заметил мое приближение и увидел своего дружка, лежавшего позади. Дураком он не был и начал отступать от нас обоих к двери по широкой дуге. Деган двинулся следом.

Я изменил направление и похромал к выходу, чтобы отрезать ему дорогу. Ногу обжигало при каждом шаге.

До двери я добрался, как раз когда Кушак перестал пятиться, перешел на бег и бросился прямо на меня. Дегана это застигло врасплох: он отстал на четыре шага – и хотя пытался нагнать его, мне было ясно – не успеет.

Я сдал назад и натолкнулся на занавеску. Теперь я заступал Кушаку дорогу, и меня было не объехать. Я перенес вес на правую ногу и собрал последние силы. Не лучшая поза, когда на тебя несутся со всех ног, но какая есть. Как говаривал Деган, поединок не выбирают. Я поднял рапиру, перехватил ее двумя руками и выставил перед собой на уровне плеч. Направил острие под углом и принял стойку.