Андрей Струбицкий - Нарушенное равновесие

Беркли с облегчением вздохнул. Победа досталась дорогой ценой. Сегодня он отстоял город. По уставу осталось только возвести разрушенные стены, и дождаться подкрепления. Алебардщики с восторженными криками повернули обратно в город. Но тут с небес на них посыпался метеоритный дождь. Это было так внезапно, что никто не успел покинуть зону поражения. Только что торжествовавший отряд воинов лежал сейчас на земле грудой бездыханных тел. Лишь сейчас Беркли заметил скачущего немного поодаль от поля битвы чернокнижника. А за ним следом двигалась толпа кровожадных монстров. Поглощенный ходом битвы с орками генерал даже не заметил, как к замку подошла новая армия. С ходу враги кинулись в атаку. Стрелки еще успели сделать последний залп по летящим на них ведьмам-гарпиям, прежде чем летающие твари преодолели разделяющее их со стрелками расстояние и разметали отряд выживших после первой битвы людей. Защитников не осталось, и Беркли с ужасом наблюдал, как город оказался во власти чернокнижника. Минотавры с огромными двухсторонними топорами врывались в дома и убивали всех, кто попадался им на пути. Медузы-горгоны превращали взглядом людей в камень и расстреливали из луков убегающих, а троглодиты сжирали все, что могли пропихнуть в свою бездонную утробу.

Чернокнижник сам лично пришел за героем поверженной армии, сопровождаемый самыми верными своими воинами. Беркли с ненавистью смотрел на это чудовище. Весь закованный в латы с головой быка и безжалостностью во взгляде, вражеский герой слез с коня. Позади него стояли медуза-горгона, с извивающимися змеями на голове, грозный минотавр в прочных стальных доспехах и отвратительный глаз зла, зыркающий во все стороны.

- Ты славно сражался, человечишко, - грозным голосом проговорил чернокнижник. - Я боялся, что проклятый варвар отнимет у меня победу.

От этого голоса у Беркли по коже пробежали мурашки. А враг продолжал, упиваясь беспомощностью противника:

- Эти ничтожные пустынные червяки ни на что не годны. Но их приходится терпеть, чтобы навсегда положить конец вашему роду.

- Скоро мой род раздавит тебя, мерзкое отродье, и всех этих пустынных червей, с которых ты вынужден терпеть. Я уже послал за помощью.

Медуза горгона, сопровождающая своего командира, выступила вперед, и из ее глотки вылетел мерзкий свистящий звук.

- С-с-с. С-с-с-с-с.

Лишь по содроганию грудной клетки и искривленному лицу, Беркли понял, что это смех. Медуза открыла мешок, который все это время держала в руках. Сквозь дно мешка капала какая-то красная жижа. Медуза засунула туда руку и достала голову гонца, которого генерал отправил за помощью.

- Дни Эрафии подходят к концу, - торжествующе сказал чернокнижник. - Но ты еще можешь спастись, если окажешь нам маленькую услугу.

- Гори в аду, мерзкая тварь! - выкрикнул берклии, и кинулся на командира вражеской армии, выхватив свой меч. Может он и настиг бы так беспечно подошедшего врага, но полнота его фигуры не позволяла сделать молниеносный рывок. Вся его стремительность больше походило на вялый прыжок, от которого чернокнижник без труда увернулся. Но не только чернокнижник отреагировал на этот враждебный выпад. Минотавр, стоявший ближе всех к хозяину, выскочил вперед и с яростью полоснул своим огромным топором генерала. Дерзнувший покуситься на жизнь предводителя монстров командир пошатнулся. Топор, словно консервный нож, вскрыл металлические латы и разрубил грудную клетку. Из рассеченной груди героя хлынула кровь. Он еще попытался зажать рану рукой, но силы быстро уходили из него вместе с вытекающей кровью.

- Нет! Он нужен мне живым! - вскричал страшным голосом чернокнижник.

Но Беркли уже не разбирал слов. От изнеможения он свалился на колени, и его угасающий взор упал на город, в котором происходили ужасающие зверства. Монстры выгоняли жителей из домов, терзали и жрали их тела. До его слуха еще раз донесся зловещий голос чернокнижника, но генерал уже не разбирал слов. Да это сейчас было не важно. Не имело значения, что говорит вражеский предводитель. Не имела значения боль, терзающая это практически безжизненное тело. Не имело значения, сколько раз он еще смог вздохнуть прежде, чем окончательно упал на землю. Важно было лишь то, что в его угасших глазах навсегда запечатлелись те зверства, допускать которые запрещал устав. Беркли умирал с осознанием того, что нарушил священный для него свод законов.

Глава 19

После нелегкого испытания, Сашу, вместе с тремя прошедшими отбор парнями, отправили на склад, получать обмундирование. На такого хилого мальчика было сложно найти форму. Стеганый доспех ему подобрали быстро. Он представлял собой кусок плотной прямоугольной ткани, сшитой во много слоев, с прорезью для головы. Этот доспех, в отличие от тех, которые он видел в игре, был полностью синего цвета. Одев его мальчику на шею, интендант быстро препоясал его, так что сзади по ягодицы и спереди по пах парень был хорошо защищен плотными кусками материи, которые не так-то легко разрубить. Этот доспех на Александре смотрелся довольно смешно. Из-под толстого куска ткани торчали тонкие, ничем не прикрытые руки, словно тоненькие веточки из снеговика. Так же быстро нашелся на его голову шлем, с кольчужной сеткой, свисающей сзади до плеч. Но вот кованые поножи было найти крайне сложно. Интендант, после долгих изысканий, достал самые тонкие, какие только имелись на складе. Но все равно они были слишком большие для хилых бедер мальчика. Чтобы выйти из положения, на Сашу просто натянули двое штанов. Соратники мальчика постоянно над ним посмеивались, но после того, как он прошел испытание, никто уже не относился к нему с издевкой. Переодев новых рекрутов, интендант выдал им комплект постельного белья и отправил в барак, обживаться на новом месте. Их привели на койки, которые как раз сегодня освободили четверо парней, прошедших начальный курс обучения, длившийся пять месяцев. Провожающий показал новеньким их места и быстро удалился, так что парни остались в бараке одни. Все остальные обучающиеся были на тренировочной площадке. Так как на сегодня у новичков не было никаких дел, они могли спокойно провести остаток дня за разговорами. За это время Саша успел познакомиться со всеми членами их маленькой группы. Хотя сам он и не принимал активного участия в разговоре, а всего лишь отбивался от колких шуточек в основном со стороны двух ребят. Лишь парень с зачесанной на бок челкой не шутил над телосложением мальчика. Его доброжелательные глаза иногда даже выражали сочувствие. Из их разговоров Саша многое смог узнать.

Сына гробовщика звали Грог. Он был человеком общительным и своевольным, но отнюдь не жестоким, хоть его шутки и отдавали грубостью. Он никогда не любил подчиняться, поэтому долгое время не хотел идти на службу. Лишь острая нужда заставила его пойти в казармы. Много лет его отец был единственным гробовщиком, который делал гробы для крестьян, живущих в окрестностях города. Но около года назад у него появился конкурент, который сколачивал доски вдвое дешевле. Несмотря на то, что новый конкурент делал свою работу спустя рукава и использовал уже гнилые доски, малоимущие крестьяне предпочли обращаться именно к нему, ведь у них каждый медяк был на счету. Уже через два месяца было понятно, что отец Грога потерял свой заработок. Но кроме искусства сколачивать гробы, он ничего не умел делать. Вопреки советам и уговорам соседей, он продолжал свое дело, пока не закончились все накопленные за долгие годы процветания деньги. Упрямый как осел гробовщик и сейчас еще продолжает заниматься этим делом, а сын решил, что лучше повиноваться воле командира, но жить в достатке, чем быть вольной птицей, но не иметь и куска хлеба в доме.