Анджей Пилипюк - Сестренки

Походило на то, что над ней здорово поиздевались, но серьезных повреждений не было. Равич подал ему намоченную в воде губку. Капитан осторожно пытался смыть кровь. Девочка открыла глаза. Сознание вернулось к ней в одно мгновение. Она облегченно вздохнула.

— Мама моя родная, настоящая принцесса, — вздохнул кто-то из солдат.

Только теперь капитан мог увидеть, кого они спасли.

Было ей лет шестнадцать. Прекрасные светлые волосы, склеенные потом и кровью, спадали волной на плечи. Удивительные синие глаза блестели под широкими бровями, может, на один тон темнее локонов. Нежные губы были разбиты, ладони покрывали синяки и царапины. Порванная блузка не скрывала маленьких, девичьих грудей. Над ними зеленой тушью был вытатуирован герб и какая-то надпись. Капитан осторожно прикрыл девушку взятым с полки противошоковым одеялом. Та несколько раз моргнула.

— Спасибо вам за спасение, — тихо произнесла она по-английски.

Затем улыбнулась всем собравшимся в кабине. Солдаты были изумлены теплотой мелодичного голоса. Девушка попыталась усесться, но капитан мягко подтолкнул ее назад.

— Как тебя зовут? — спросил он.

На мгновение та как будто замялась.

— Моника Степанкович.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Голембёвский. — Пока что мы заберем тебя на базу, там ты будешь в безопасности.

— На этой земле, капитан, я никогда не буду чувствовать себя в безопасности, — голосе девушки легко было почувствовать печаль и обреченность.

Она закрыла глаза. Капитан поплотнее укрыл ее одеялом, затем глянул на своих подчиненных.

— Благодарю вас, — произнес он очень серьезно. — Возможно, это и не была боевая операция, за которую дают ордена, зато телочку мы спасли…

Так значит, именно здесь вы держите то, на что пошло шесть миллионов злотых из нашей бюджетной дыры, — буркнул президент, глядя на солидные, стальные двери.

— И еще пойдет, — в тон ему прибавил генерал. — Система все еще на этапе тестирования. Зато когда мы ее наконец запустим… — его глаза мечтательно блеснули.

На серых плитах, покрытых противокоррозийной краской, был наклеен, чуточку, криво бумажный листок. Список лиц, имеющих право пересечь этот порог. Список не был длинным: всего две фамилии. Президент быстро прочитал.

— Меня как-то сюда не включили, — задумчиво произнес он.

— Что ж, для вас, и только лишь для вас, мы сделаем исключение, — усмехнулся генерал.

Он сунул карту с микрочипом в щель считывающего устройства, потом в течение длительного времени вводил код. Дверь открылась с тихим шипением. По краю имелось толстое резиновое уплотнение. Президент обратил на это внимание.

— В случае чего, мы предусматриваем возможность залить коридор водой, — пояснил генерал. — Или заполнить его боевыми газами новейшего поколения. Это самозакаливающаяся сталь, двери нельзя перерезать даже дисковой пилой…

— Самозакаливающаяся сталь? — удивился гость.

— Специальный сплав. Атомы углерода расположены в нем таким образом, что по мере резания прочность возрастает. После достижения глубины разреза в несколько миллиметров, металл становится твердым как алмаз. Соответствующие керамические вставки делают невозможным применение ацетиленовой горелки. Стены тоже армированы, — упредил он очередной вопрос. — Конечно, можно опробовать и динамит, только здесь его понадобится с четверть тонны…

Они вошли в шлюз. Дверь, чмокнув, закрылась за ними. Генерал ввел следующий код, после чего оба вошли в обширное помещение. На низком бетонном потолке еще оставались следы досок опалубки. Здесь было не слишком светло и пахло озоном. Напротив входа стояли могучие, стальные шкафы, покрытые циферблатами.

— Банки памяти? — заинтересовался президент.

— Правильно. Их емкость подсчитывают в терабайтах… Прошу вас ничего не трогать, все подстраховано взрывчаткой.

— Я вижу, вы хорошо защищаете свое открытие…

Они пошли по узкому проходу.

— Видите ли, это власть… Не упоминая даже о том, что само программное обеспечение строго секретное.

Они прошли среди блоков. С потолка за ними следили камеры. Наконец они добрались до самого центра зала. Невысокая блондинка с толстой косой сидела на вращающемся кресле за компьютером. Услышав шаги прибывших, она повернулась. На ее щеке был небольшой, светлый шрам.

— Пан президент, это панна Катаржина Крушевская — мозг всего нашего предприятия.

— Рад познакомиться, — подал ей тот руку.

Девушке было лет двадцать. Но пожатие ее руки оказалось неожиданно крепким. Девушка пригласила гостей присесть, сама тоже села на свое место.

— Система готова, — доложила она. — До сих пор мы достигли уровня соответствия порядка 93 %.

— Это много или мало? — президент глянул на генерала вопросительно.

— Чтобы осудить кого-нибудь — недостаточно. Но чтобы повнимательнее присмотреться к птичкам, полностью, — усмехнулся начальник Центрального Следственного Бюро — ЦСБ.

— В течение следующих шести месяцев мы наверняка достигнем уровня в 95, а то и 97 процентов, — пояснила панна Крушевская. — Весь вопрос в том, чтобы исключить ошибки в программах…

— Это можно будет сделать?

— В нашем случае задействованы самообучающиеся системы, основанные на нейронных сетях. У них громадная вычислительная мощность. Серьезным барьером здесь является сотрудничество с человеком. Данные из компьютерных баз уже впитаны и переработаны, только их все еще недостаточно…

— Понятно, — ответил президент, хотя ничего не понимал.

Генерал безошибочно почувствовал это.

— Быть может, совершим небольшое представление возможностей системы? — предложил он.

Девушка согласно кивнула.

— Я готова.

С помощью нескольких клавиатур она поочередно ввела коды. Экран разгорелся зеленым светом.

— Система открыта, — сообщила она.

— Прекрасно. Международная организация по поиску нацистов разыскивает одного человека… — генерал вынул из папки старую фотографию.

Он подал ее президенту. Снимок представлял мужчину в гитлеровском мундире. Президент передал фотографию девушке. Та вставила снимок в сканер. Через мгновение, лицо, увеличенное и откадрированное, появилось на экране.

— Сначала система пространственного отображения точек, — щелкнула Крушевская по иконке.

Фотография превратилась в трехмерное изображение. Лицо слегка повернулось влево и вправо.

— В данном случае — это экстраполяция, — продолжила объяснения Катаржина. — К сожалению, возможность ошибок составляет около 10 %… вот если бы могли располагать тремя снимками, тогда уверенность была бы полной… Хорошо, теперь старение. — Словно в ускоренном фильме, лицо начало меняться. — Если он жив, тогда ему около восьмидесяти лет, и выглядит он где-то так, — указала она жестом на экран. На них глядел морщинистый старичок. Тем не менее, похожесть можно было заметить. — А теперь запускаю базу, — щелкнула девушка по очередной иконке.