Валерий Моисеев - Каменный улей

К большому удивлению, Кранца и Вовика, не кто иной, как Култышка оказался вожаком всего того отребья, что квартировало под мостом. Удивительно, но инвалид, лишенный ног, каким-то образом ухитрялся держать в повиновении эту разношерстную толпу воров, жуликов и попрошаек. Каким образом некоронованному королю нищих это удавалось, было просто уму непостижимо? Ибо его подданных, от обычных людей, отличала поистине звериная свирепость и жестокость, а также полное отсутствие каких бы то ни было моральных принципов.

Следуя естественному ходу вещей, Култышку должны были поднять на ножи, уже давным-давно. Сразу, едва он появился под Большим мостом, при первых же его попытках помыкать и командовать другими обитателями лагеря отщепенцев. Собственно, так оно почти и случилось. Когда Култышка стал выказывать свой беспокойный и шебутной норов, старожилы, по приказу своего вожака, жестоко отдубасили его палками.

Култышка, вроде бы, сделал из этого урока правильные выводы и смирился. Вместе со всей нищенской братией, он спозаранку отправлялся на своей тележке в город и там, устроившись возле рынка, просил милостыню. То обстоятельство, что его лицо, после проведенной с ним воспитательной беседы, представляло собой сплошной кровоточащий синяк, явилось большим подспорьем. Сердобольные городские матроны, выбиравшиеся на рынок за покупками, одаривали Култышку милостыней значительно чаще и щедрее, нежели его собратьев по горячему нищенскому цеху.

Несмотря на свой скандалезный характер, Култышка вроде бы угомонился и больше не предпринимал попыток командовать другими. Он исправно сдавал деньги в общак, при этом, не пытаясь закрысить ни единого медяка. Введенный в заблуждение необычайной услужливостью и демонстративной покорностью, проявляемой новичком, главарь нищих непозволительно расслабился и жестоко поплатился за это.

Как-то ночью, Култышка, вооружившись большими бараньими ножницами, хладнокровно перерезал глотку ему и всему его ближайшему окружению.

Разбуженная ранним утром, истеричеким хохотом Култышки, нищенская братия, продрав глаза, похолодела от ужаса, обнаружив, что весь их лагерь залит кровью. Посреди искромсанных трупов, на своей тележке, отвратительно скрипя колесиками, словно угорелый носился Култышка, в восторге колотя колодками по земле. За пояс у него были заткнуты окровавленные бараньи ножницы.

Так нищенская братия обрела своего нового вожака – Култышку. А его излюбленным оружием, с тех пор, стали острые, словно бритва, ножницы для стрижки овечьей шерсти, с которыми он никогда не расставался.

Как выяснилось из рассказа Култышки, тела троих молодых людей были обнаружены рано утром. Первым на них наткнулся Проглот. Отличительной чертой этого жулика, судя по всему, было – поспевать везде и всюду. Впрочем, с равным успехом, он, намного опережая других, успевал также, вляпываться в неприятности.

Стражники сразу стали вешать на Проглота убийство трех молодых господ. И если бы не весьма странный вид мертвецов, причину которого никто так и не смог объяснить, его, скорее всего, вздернули бы на городской стене, в назидание другим смертоубийцам.

Для того, чтобы показать то место где обнаружили тела, как выразился Проглот – "высокородных жмуриков", им пришлось пройти через весь мост, на другую сторону, а затем спуститься под него.

– Вот тут они все и валялись, – Проглот, нервно переминаясь с ноги на ногу, ткнул грязным пальцем в покрытые зеленым мхом камни.

Неподалеку, из берега наружу выходило огромное, в человеческий рост, жерло сложенной из камня канализационной трубы. Судя по тому, что ее дно было покрыто высохшим илом, она уже давно не использовалась. Что впрочем, было и не удивительно, ведь на этом берегу не проживала знать и то, что канализационный сток не функционирует, особо никого не беспокоило.

– А, чего тебя сюда занесло-то? – недоуменно поинтересовался Вовик у Проглота.

– Как чего занесло? Живу я здесь! – тот недоуменно выпучил на него глаза, и тут же поправился, – То есть, тогда жил! Да, мы все, тогда, здесь жили! Мы на тот берег лишь вчера, ближе к ночи уже перебрались.

– А почему изначально ваша братва жила здесь, а не там? – продолжал наседать на него Вовик.

– Ты, парень совсем дурак или что? Здесь сухо и из трубы дерьмо уже лет сто, как не течет. А на том, господском берегу, эта хрень работает исправно, ну а какой там запах ты и сам, не хуже моего, знаешь. Вдобавок ко всему, там влажно, а там где влажно там комары. Вот и приходится кострами дымить, чтобы гнус разогнать, – назидательно произнес Култышка.

Кранц с Вовиком иронично переглянулись. Их изящная теория, блестяще объясняющая причину, по которой бродяги облюбовали себе для жилья место под мостом, на правой стороне реки, оказалась, мягко говоря, притянутой за уши.

– Хотя, если честно, то мы уже давно собирались перебраться на тот берег, как только здесь эта чертовщина началась, – неохотно признался Култышка.

– Да, совсем позабыл сказать, – Проглот озабоченно почесал пятерней всклокоченную бороду. – Похоже, что демон, который их убил, свалил тела в кучу. Потому, что они лежали накиданные друг на друга, словно доски.

– Подожди, подожди! – нетерпеливым жестом остановил его Кранц. – С чего ты взял, что это был демон?

Проглот, бросив быстрый взгляд на Култышку, неопределенно пожал плечами:

– А кто, по-твоему, еще мог высосать из людей вместе с жизнью все их соки? Култышка, раз уж мы все равно начали колоться, может, я расскажу им о том, что видел той ночью?

Предводитель нищих, обреченно махнув рукой, вздохнул:

– Заткнись, я сам расскажу! Ну, в общем, мы сначала не придавали этому большого значения. Ну, подумаешь, пропал кто-то из наших бродяг? Одно из двух – либо сам подох, либо его убили свои же за пару медяков. Но, с некоторых пор, народ стал пропадать, что-то, уж слишком часто. Если и дальше так пойдет, то и нищенствовать в городе скоро будет совсем некому. А тут Проглот, как на грех нарвался ночью на одно чудо чудное!

– Ага! – не выдержал тот, и поспешно встрял в разговор – так ему не терпелось рассказать о том, чему он стал невольным свидетелем. – Как-то раз перебрал я лишка и сильно припозднился. Бр-р-р, как вспомню, и по сей день оторопь берет! Скатился я, значит, по тропинке под мост, да и угодил спьяну в самые кусты. Ну и закемарил я там потихоньку, то есть, уснул. А в этот день луна была огромная, что твой тазик у цирюльника. И светила она, ну прямо как бешеная!

– Дальше, не тяни! – поторопил его Култышка. – Не то я, сейчас, сам рассказывать буду! Не губи рассказ глупыми подробностями!

– Короче, проснулся я от того, что мне отлить приспичило, – поспешил перехватить инициативу Проглот. – Хорошо, что я сначала глаза разлепил прежде чем вставать начал. А то у меня так частенько бывает – вроде, как проснусь, встану, а сам глаза открыть забываю.