Александр Андерсон - Элизиум. Аликс и монеты

- Прости, - сказала она, - дальше ты идешь одна.

«Опять одна?!» - захотелось выкрикнуть девочке.

- Почему?

- Я соткана из снов, пауки закрутят меня в кокон и высосут через много дней. Я не хочу такой смерти.

Аликс спустилась, укорив себя за то, что забыла, как многое здесь из снов. Шпиль уже не трясся, он снижался. Прореха в паутине стала отдаляться. Лошадь наклонила голову, Аликс обняла ее, и та без предупреждения подкинула ее вверх. Прямо в прореху, ведущую на купол пауков, мудрых поедателей снов.

Девочка приземлилась на мягкую, слегка липкую паутину. Собрала выпавшие из карманов монетки, ключ и дневник Маргарет, посмотрела вниз и увидела, как лошадь исчезла в тумане.

«Что будет с лошадью? Она ведь сон… может быть, она кому-то приснится. Кому может присниться лошадь с двумя ногами? Пусть она приснится мне… Тогда я буду знать, что с ней все в порядке, пусть это будет хороший сон».

Аликс перевернулась и взглянула наверх. Там, высоко, не светило солнце и не было синего неба. Всюду тянулись белые и серые переплетенные паутины. И оттуда к ней уже спускалось что-то большое и черное.

Аликс прищурилась. Она слишком устала, чтобы убегать. Тем более, от этого, как ей думалось, сбежать было невозможно. Ведь на толстой паутине к ней спускался паук размером с целый дом.

Странно, что из всех возможных мыслей сейчас ей в голову пришла лишь одна: «Спасся ли волк из шпиля?».

В следующую секунду паук навис над ней.

Глава 12

Паутина пауков

Попасть в паутину новых неприятностей не так страшно, как узнать тайну исчезновения снов поутру. Теперь вы сможете расслышать, кто и куда их забирает. Поверьте, это только на пользу.

Наверное…

Аликс вспомнила свой сад у замка, как она часто брала лупу и разглядывала букашек. Муравьи удивляли ее последовательностью и трудолюбием, жучки - проворством, а вот пауки нравились своим одиночеством и умением ждать. Они расставляли сети, почти незаметные для глупых мух и комаров, и те туда обязательно попадались.

Ей всегда было интересно, как для них - маленьких, выглядит она - большая, и теперь, когда Аликс смотрела на огромного черного паука, который был не меньше дома, она вдруг нашла ответ: просто очень страшно.

- Я не муха, - вместо приветствия сказала она, вспомнив совет Лорда Упыря, - я девочка, Салли Хилл…

Паук навис над ней, его глаза, как темные окна дома, не мигая уставились на нее. Два огромных клыка у рта зашевелились, а затем раздался жуткий тягучий звук. Аликс машинально закрыла ладошками уши, но лучше бы она заткнула нос. Ее окатила такая волна вони из пасти паука, что девочку едва не стошнило.

- Отведите меня к картографу, я хочу получить карту Междустенья и узнать, куда делись мои родители! - прокричала она поспешно, опасаясь, что не выдержит, если чудище дохнет на нее еще раз.

Паук поднес к ней лапу, похожую на волосатый фонарный столб, прикоснулся к спине девочки, и та прилипла. Затем он без лишних телодвижений переместил Аликс к себе на спину, где девочка отцепилась и упала.

- Спасибо, - вежливо сказала она, отряхнувшись от липкой белой слизи.

Паук вновь издал что-то вроде пароходного гудка и удивительно быстро засеменил по паутине. Аликс попыталась встать, но это была плохая идея, поскольку тряска не позволяла уверенно держаться на ногах. Тогда Аликс легла, все-таки ее измучило это небольшое приключение, а сейчас следовало любыми способами получить карту.

Девочка смотрела, как мелькает паутина, высоко-высоко, заменяя небо. Там ползали огромные черные кляксы таких же пауков, что вез ее, они что-то перевязывали паутиной, и Аликс поняла, что это сны. Лошадь не хотела стать такой жертвой, и девочка ее понимала.

Глаза начали слипаться. Аликс зевнула, и в тот момент, когда готова была уснуть, паук вдруг остановился. Девочка поднялась, потирая глаза, и увидела, что находится словно на арене Колизея, только вместо трибун тут было множество уровней со столами по кругу, и за каждым сидел человек с восемью руками. Все эти руки непрерывно двигались, как лапы перевернутого на спину паука. Аликс вспомнила, что ровно столько лап у пауков и есть. Во всяком случае, у большинства из них.

Каждый «паук» что-то быстро чиркал гусиным пером в бесконечных листах, а маленькие паучки бегали туда-сюда, забирали готовые листы и уносили их в щели, в тени, в трещины и просто в большой проход, через который громадный паук принес сюда Аликс.

На центральной трибуне расположился самый большой человек. На лице у него имелось семь глаз, больших и круглых, без век. Он так же, как и все, подписывал что-то, чертил, отправлял с паучками, только вот рук у него было гораздо больше, чем у других, и все они делали все так слаженно, как механизм.

От всего этого мельтешения рябило в глазах.

Аликс закончила изучать то, куда попала, и поняла, что никто не собирается обращать на нее внимания. Тогда она громко сказала:

- Здравствуйте.

Скрипение перьев, шуршание листов, беготня паучков - все замерло. Только руки главного продолжали что-то делать.

- Ты мешаешь, уходи, - не глядя, бросил он ей. Все, как по команде, вернулись к работе.

Листы появлялись на его столе пачками, он успевал и читать, и писать, а те листы, что ему, видимо, не нравились, комкал и съедал, почти не пережевывая.

- Прошу вас, мне нужна помощь.

- Ох, - человек схватился за голову сразу всеми руками, отчего стал похож на бумажный фонарик из ленточек-полосок. - Разве ты не видишь, сколько у нас работы? К нам уже давно никто не ходит, потому что мы давно никому не помогаем. Ты не муха?

- Нет, я не муха.

- Очень жаль. Тогда бы у нас было полное право съесть тебя, а так - просто уходи.

- Я не могу.

- Ох, как же давно тут не было таких, как ты! Двенадцать лет спокойной работы, и вот на тебе - тишина закончилась. Уходи, - приказал многорукий, возвращаясь к кипам бумаг на столе.

«Тут были мои родители, была моя семья…» - догадалась девочка.

- А кто приходил до меня?

- Шум! Один сплошной шум. И ты шумишь. - Он посмотрел всеми глазами на большого паука. - Зачем ты привел ее сюда? Тебе заняться больше нечем?

Большой паук что-то прорычал и виновато замотал головой. Аликс погладила его, чтобы вина его была не такой горькой.

- Мне нужна всего одна минутка, - взмолилась девочка.

- Нет, шумишь, уходи. - Руки его не замирали ни на секунду, продолжая писать, чертить, передавать и комкать. - Пока стоит одинокий шпиль, у нас туча работы. Горы бумаг! Неужели не видно?!