Юрий Никитин - Княжий пир

— Что за дрянь? — спросил воевода.

— Сам ты… — ответил Белоян. Он дышал тяжело, по морде бежали крупные капли, оставляя в густой шерсти глубокие бороздки. Руки бессильно упали по бокам. — Это могучее волшебство…

— Ты его вдрызг? — спросил воевода. Он вскинул над головой топор, но Белоян перехватил его руку:

— Не спеши.

— А чего?

— Здесь не Британия, копать надо глубже…

Воевода напряженно смотрел на приближающихся всадников. Они перешли на шаг, явно чувствуя, как незримый щит исчезает, но все равно двигались как лавина из каменных глыб, что сметет все, их те же две дюжины, а в руках вовсе не иконы.

— Погоди, — повторил Белоян. Он обернулся к помощнику: — Давай, Медведко.

Парень искоса поглядел на князя, с опаской — на грозного воеводу, шепнул что-то волхву. Белоян отшатнулся, кивком указал на приближающихся ромеев.

Владимир обернулся:

— О чем спорите?

— Да так, — ответил воевода мудро. — Тут есть два мнения, как справиться… Одно неправильное, а второе — мое. Коротко говоря, если говорить короче, то если сказать в нескольких словах, то я придумал старый способ. Мы ж не козы на веревках, а воины! Хоть некоторые из нас даже князь, но если ударить дружно, то наше авось не с дуба сорвалось, от них только сопли по траве взамен росы…

Белоян бросил брезгливо:

— А от нас?

— Храбрый смерти не страшится, — ответил воевода гордо. Он расправил седые усы. — Помню, лет эдак сорок назад тоже перли рогатые… Нет, с хвостами на головах… Княже, пусть перестанет скалиться! То ли хохочет по-медвежьи, то ли покусает.

Помощник уже выбежал навстречу, из ряда блистающих всадников вперед выехал высокий воин в зеленом плаще. Он вскинул руку, помощник на бегу споткнулся, пробежал пару шагов, нелепо махая руками, не удержался на ногах. Дружинники ахнули, а Владимир крепче стиснул рукоять меча, когда парень с размаху въехал мордой в не топтанную копытами траву почти под коней ромеев.

Белоян перехватил руку князя. Владимир остановил в глотке боевой клич, выдохнул с досадой:

— Убери лапу. У тебя не только морда, но и когти…

— Слабеешь от пьянства, — ответил Белоян. Глаза его не отрывались от помощника.

Тот начал подниматься, но теперь спина его была почти бурой, горбатой, кони попятились, начали подниматься на дыбки, ржали и отбивались копытами. Перед ними встал исполинский медведь, рявкнул так, что в страхе присели на крупы даже кони дружинников, а под князем попятился. Медведь с невероятной скоростью бросился на всадников, бил лапами, страшно ревел, опрокидывал коней с людьми вместе. Перепрыгивал и набрасывался на других, но в схватки не ввязывался.

Воевода заорал с восторгом:

— А я все думал, чего мыться не любит?.. Давай, Белоян, ты ж тоже этот… косолапый.

Владимир вопросительно посмотрел на Белояна. Тот кивнул, глаза волхва неотрывно следили за помощником, губы шевелились.

— Слава! — вскрикнул Владимир. Он поднял меч, в руку хлынула злая мощь, вздувая жилы. Горячая кровь зазвенела по телу. — Истребим!

Земля загрохотала, сочная степная трава разбрызгивалась под копытами липким соком. Из двух дюжин осталась на конях едва ли половина, а из пеших только трое метались, разыскивая выпавшее оружие, остальные либо лежали недвижимо, либо пытались выбраться из-под придавивших их коней.

Ромеи, если это ромеи, встретили натиск умело, успев сомкнуться, составив щиты в ряд, короткие мечи внизу, слева от щита, для быстрого удара в живот. Владимир, который сам сражался в таком строю, вспомнил и уязвимое место таких ровных линий, что умеют давить сомкнутым строем, истреблять без счета нестройные ряды варваров, но если внезапно перед ними оказывается герой…

Он страшно выкрикнул таким громовым голосом, что дрогнула земля, качнулось небо, от крика едва не лопнули жилы на шее. В обеих руках блеснуло по мечу, он бросил коня вперед, словно жаждал погибнуть, так герои-варвары прорывали безупречные ряды римских легионов, македонских фаланг, парфянских элинт…

Они дрогнули, видел по лицам, чудовищно огромный и сильный конь навалился и смял двоих, а мечи в его руках заблистали быстро и страшно, звон железа стал частым, словно с небес сыпались на широкий лист железа наконечники стрел. Сразу три дротика ударили его в грудь и плечо, его мечи ссекли наконечники, а вторым ударом он уже достал одного, тут же поразил второго, потянулся за третьим, но с боков толкнули, вперед начал протискиваться Претич, за ним Чейман и, к изумлению Владимира, пугающе оскаленный Белоян, от вида которого кони вставали на дыбы, стряхивали всадников, а сами всадники бледнели и роняли оружие.

Владимир со страшной силой обрушивал меч, молниеносно поворачивался, рубил, вместо щита удары принимал на другой меч, рядом держались воевода и вечно мельтешащий перед глазами Чейман. Воевода привычно бдил, дабы дитяти не причинили вред, Белоян берег великого князя, ревнителя старых устоев, с двух сторон настолько умело взялись защищать обозленного великого князя, что никак не мог показать себя во всю мощь, а тут еще Чейман всюду лезет вперед, норовит грудью закрыть, красиво умереть жаждет…

Помощник, что стал медведем, кидался как дикий зверь, сила стала медвежьей, но соображал как человек, на меч или копье не кидался сдуру, а ревел так, что конь пугался и сбрасывал всадника ему под лапы. Дружинники рубили быстро и страшно, спеша воспользоваться растерянностью врага.

Владимир наконец добрался до угрюмого всадника-мага. Тот нехорошо оскалил зубы, в его поднятой руке внезапно заблистал меч. Владимир похолодел чуть, но за спиной его дружина, он выкрикнул по-ромейски оскорбление, его мечи взвились в воздух. Когда столкнулись, в глазах всадника он уловил изумление, железо зазвенело, враг оказался не только силен, но и умел драться, булат сталкивался в воздухе с такой скоростью, что для всех они были окружены мерцающей завесой из сверкающего железа, а от непрерывного звона пухли уши.

Владимир чувствовал, что уже везде кончился бой, дерутся только они двое. Воевода пытался прийти на помощь, но его перехватил Белоян или кто-то еще. Всадник-маг рубился умело и мощно, но его меч не успевал за двумя мечами Владимира, а князь обеими руками бился одинаково. Со шлема слетел яловец, на плече вздыбилась искореженная ударом булатная пластина, затрудняя движение, с руки со звоном слетел булатный наручень.

— Сдавайся! — крикнул Владимир, он тоже дышал тяжело, слова вырывались с хрипами. — И ты будешь жить…

— Как же… — прохрипел всадник по-русски, — ты такое и брату своему говорил…

Владимир вздрогнул, в этот миг подготовленный удар обрушился на его шею. Левая рука с мечом метнулась прикрыть, раздался звон, он ощутил удар в плечо и голову, отшатнулся, вслепую отмахнулся правым мечом, во что-то попал, а в голову хлынула звериная ярость, что делала его берсерком, страшным даже для викингов, с которыми он ходил в набеги на Италию, Францию, Британию.