Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

- Сильный мужчина, - сказала она с одобрением, - это мечта всех женщин!

- Да, - ответил я с едва уловимой ноткой сарказма, - я же, как все мужчины, только и мечтаю о таком счастье! И больше ничего не надо. Женщины! Больше женщин! Еще, еще… Ох, Бабетта, теряешь квалификацию, что ли?

Она бледно улыбнулась:

- Это твоя растет не по часам, а по минутам. Рич, я сдаюсь!

- Давно бы так, - сказал я. - Давай, ты сделаешь вид, что раскрыла все свои карты, а я - что поверил. И установим взаимопонимание на новом уровне.

Она вздохнула:

- Вот так ты всегда. Все время повышаешь свой и понижаешь мой! Это нечестно.

- Бабетта, - поинтересовался я, - ты кто императору? Дочь, сестра, племянница?

В ее глазах мелькнуло замешательство, но тут же спросила с подчеркнутым изумлением:

- Рич, ну почему?

- Есть причины, - ответил я.

- Назовешь? - поинтересовалась она.

- Долго, - ответил я. - Потом надо будет пояснять, почему так решил. Потом еще что-то… Так как?

Она улыбнулась просто чарующе, почти пропела сладеньким голоском:

- Ах, Рич… У женщины должны оставаться какие-то тайны! Иначе станем вам, мужчинам, совсем неинтересны.

- С такой фигурой? - изумился я. - Не смеши. В общем, ответ утвердительный.

- Утвердительный в смысле, - уточнила она, - едешь к императору?

- Да, - подтвердил я. - Не сейчас, правда. А в том смысле, что ты императору близкая родня. Другому бы он не доверил столь важные миссии. И немалую власть. И важные рычаги.

Она вздохнула:

- А простому человеку, благодаря своим талантам выдвинувшемуся из народа?

- Все можно доверить, - согласился я, - но не такую самостоятельность в принятии решений. Ладно, не хочешь признаваться, не признавайся. Но мы оба знаем, что я тебя расколол, отважная ты моя Мата Хари!

- А кто это? - спросила она. - Ладно, догадываюсь… Она красивая?

- Бесподобно, - заверил я. - Могла бы, наверное, даже с тобой потягаться, но, увы, схвачена и казнена. Что печально, но закономерно.

Она посерьезнела, посмотрела с вопросом в глазах, есть ли какой-то намек и на нее, или же это я просто так, хотя этот Ричард ничего не говорит просто так, даже когда вроде бы беспечно ляпает языком, как корова хвостом, совершенно не заботясь о впечатлении.

- Рич, - спросила она тихонько, - что ты задумал? Я никогда тебя не видела таким серьезным!

- Спасаю мир, - ответил я.

Она кивнула, даже не улыбнувшись:

- Это я знаю. Но сейчас что-то иное.

- Милая моя шпионка, - сказал я и отечески поцеловал ее в лоб. - Кое-что я держу, как ты уже поняла, даже от своих лучших друзей в тайне. Так что извини. Узнаешь, когда все получится.

- Или не получится, - проронила она.

- Тоже может быть, - согласился я. - Утешает то, что я об этом уже не узнаю. Фужер вина на дорожку?

Она поняла меня правильно, улыбнулась, легко соскочила с моих колен.

- Хорошо бы, но тороплюсь, дорогой. Рассчитываю во дворце императора выпить с тобой по большой чашке твоего странного напитка. Или не возжелаешь меня признавать?

- Тебя да не возжелаешь? - спросил я.

Она улыбнулась и легко выскользнула из кабинета, но мне почудилось, что уже на пороге истончилась, превращаясь в некий дымок, так что в коридоре могли вообще не увидеть такую гостью их сюзерена.

Я вскочил, не в силах сидеть, прошелся по кабинету от стены до стены. В ситуации с ангелами чувствую себя замарашкой-подмастерьем деревенского кузнеца в самом захудалом селе на краю мира, когда вдруг узнает, что он, оказывается, единственный законный наследник на трон королевства. В таких случаях трусливый дурак обычно долго отказывается, его уговаривают, тащат и пинают заинтересованные лица, всячески помогают ему вернуть трон, а себе высокие места возле трона.

Но у меня нет таких заинтересованных, как раз все против. Правые и левые заинтересованы… да что там заинтересованы, страстно жаждут, чтобы я и не вспомнил о своем великом наследстве.

Но я вот вспомнил, пусть даже через тысячи лет. Хотя да, нужно было созреть. Даже обнаглеть в какой-то мере. К тому же оказаться прижатым рогатиной к стене, когда хватаешься за все, что может помочь хоть в какой-то степени.

Но за это время и ангелы, даже те, которые тогда поклонились, постепенно привыкли, что человек и не пытается воспользоваться своим несомненным и неотъемлемым правом распоряжаться не только коровами и овцами, но ими тоже.

Шли годы, века, тысячелетия, человек ни разу - ни разу! - не воспользовался своим правом. И ангелы приняли это как должное. Дескать, хотя Творец и дал человеку это право, но сам человек прекрасно понимает, насколько мал и ничтожен, потому даже и не заикается о своих правах на престол.

Сердце колотится часто и тревожно. Я продолжал уже не ходить, а метаться взад-вперед по комнате, натыкался на стены и снова горячечно повторял доводы, стараясь укрепить свою решимость и прибавить себе отваги и дерзости.

На пороге, услышав мои частые шаги, возник сэр Жерар, лицо слегка обеспокоенное, замер в ожидании.

Я отмахнулся.

- Да это я так, разминаюсь… Засиделся за столом. Где граф Гуммельсберг?

Он ответил с легким поклоном:

- Ваше Величество, они с сэром Норбертом изволили.

- Что?

- Отбыть изволили, - сообщил он с некоторой неохотой.

- Эх, - сказал я с досадой. - Без моего повеления? Как посмели?

- Потому и посмели, - сообщил он с пониманием, - что вы бы не разрешили.

- Жаль, - сказал я. - Хотелось бы повидаться, я же ненадолго.

- Повидаетесь, - ответил он невозмутимо. - Они посмотрели на небо и решили вас не дожидаться. Сказали, увидятся с вами в долине Отца Миелиса. С ними отбыл последний отряд рыцарей из Сен-Мари. Говорят, даже король Кейдан хотел отправиться со своими людьми, но ему запретил Совет Лордов.

- Он же просто король, - заметил я с некоторым самодовольством. - Ему запретить еще как могут!

- Не монарх, - согласился он с едва заметным одобрением, чтобы не выглядело похожим на лесть. - Королей выбирают сами лорды, но монархом может стать только великий король, Ваше Величество.

- Сделать себя, - поправил я. - На этот раз в монархи я возвел себя сам. Здорово?

Он поклонился:

- Поздравляю, Ваше Величество.

Я кивнул, он молча удалился, а я вышел на балкон и сразу ощутил навалившуюся на плечи тяжесть. Трудно поднять голову, чудовищный диск, вырастающий в размерах с каждым днем, виден в подробностях, можно бы рассмотреть надстройки, будь они там, но пока только некие пятна, как и на луне.

И все-таки народ занят своими делами. Панике поддались немногие, большинство же твердо знают - все в руке Господа, никто не избегнет предназначенной ему участи. Разве что храмы переполнены с утра до вечера, так что церковь, как ни крути, еще долго будет необходимейшей из организаций.

Едва с тяжелым вздохом вернулся в кабинет, сэр Жерар вошел подчеркнуто деловитый, сказал с порога: