Александр Новичков - Второе пришествие

Сквозь сон я почувствовал ветер.

Он провел мягкой невесомой рукой по моим волосам, коснулся затылка, немного растрепал макушку, но не рассеял дремоты. И он продолжал ласкать меня, как заботливая мать, не чающая души в любимом чаде, пока я спал, словно ее ребенок.

Думаю, что я никогда не чувствовал себя так хорошо. Мне казалось, что я плыл по реке наслаждения, покачиваясь на волнах неги, а спокойствие и безмятежность вместе поддерживали меня, словно маленькая лодочка.

И все равно я начал просыпаться. Сделал глубокий вдох, впустив в легкие свежий воздух. Нос защекотал запах свежей травы с легким ароматом луговых цветов. Над левым ухом пролетело тяжело гудящее насекомое. Я машинально махнул рукой, желая прогнать его, но жук просто пролетел мимо, не желая досаждать спящему человеку.

Окружающий мир постепенно насыщался новыми звуками, я медленно приходил в себя, возвращался к реальности. Положил руку на лоб и сладко зевнул.

Вдруг в шелесте травы, в стрекоте кузнечиков, в шепоте ветра, а быть может, это было игрой моего собственного воображения, но я услышал голос. Словно кто-то позвал по имени:

— Максим…

Но я почему-то не был уверен, меня ли зовут Максим?

Я открыл глаза. Посмотрел вверх и сразу же зажмурился от яркого света. Сквозь зеленые листья, окаймленные причудливым золотистым сиянием, на меня глядело солнце. Такое жаркое, красивое, безмятежное. Словно подсказывающее мне, что что-то не так.

Подкрадывалась необъяснимая тревога. Я чуть приподнялся на локтях и замер.

Бескрайние зеленые луга перекатистой травы простирались передо мной, теряясь за линией горизонта. За спиной густел дремучий и какой-то недружелюбный лес. Сначала мне показалось, что я все еще сплю и вижу сон.

Я снова зажмурился, досчитал до пяти и открыл глаза.

Картина осталась прежней.

Это был не сон.

В груди возникло тонкое, щемящее чувство необъяснимой потери. Я напрягся, но не смог даже приблизиться к возможному объяснению. Чувство тревоги нарастало. Но чем больше я крутил головой, чем старательнее вглядывался в линию горизонта или в темноту леса, тем яснее понимал, что случилось нечто, выходящее за рамки моего воображения.

Я совершенно не представлял, куда попал и что сейчас происходит.

По спине пробежал обжигающий мороз. От резкого спазма в горле перехватило дыхание.

Голова начала судорожно соображать. Разум хватался за любые подсказки, делая самые неожиданные предположения. Я начал рассуждать.

Несколько мгновений назад я испытывал невероятное наслаждение и покой. Это могло быть действием наркотиков или каких-нибудь галлюциногенов. У меня могло быть наркотическое опьянение, и все, что я видел перед собой, — иллюзия. Но почему тогда их эффект прошел настолько быстро? И почему все вокруг выглядело настолько реальным?

Попытка рассуждать привела лишь к новым вопросам. К вопросам, на которые я не мог дать ответа.

Я попытался встать, но не смог удержаться на ногах. Отчего-то я был настолько слаб, что едва мог твердо стоять на земле, ноги мои дрожали. Поэтому присел на траву и обхватил голову руками.

«Где я?»

«Почему я здесь?»

«Что, вообще, происходит?»

Словно по приказу отреагировала память. Голова наполнилась воспоминаниями. Я узнал дом, в котором жил, свою комнату, вечно неприбранную, вспомнил спортивный зал, где тренировался едва ли не каждый будний день, тропинку в парке, в котором гулял каждые выходные. Тропинку в парке…

Именно на тропинке мои воспоминания заканчивались. Я повернулся. Дремучий и довольно мрачный лес за моей спиной мало напоминал привычный городской парк, но между парком, тропинкой и моим пробуждением на опушке леса была хоть какая-то связь.

«Меня ударили чем-то тяжелым, а потом принесли сюда!»

Такое объяснение показалось мне вполне логичным. Я быстро ощупал голову, но не нашел там ни шишки, ни пульсирующей болью гематомы, ни даже следов крови. Меня не били, либо били очень аккуратно и не оставили следов.

Развивать эту теорию дальше я просто не стал. Потер лоб и напрягся. Попытался вспомнить что-нибудь еще.

Но лучше бы я этого не делал. Память вновь отреагировала, словно по приказу.

Воспоминания нахлынули мощным, стремительным потоком, унося и разбивая все, что встречали на пути. Разум превратился в сумбурную, кишащую массу. Я словно потонул в бурлящем круговороте мыслей, растерялся, ничего не понимал. Меня затрясло, голова безумно закружилась, и обязательно бы вырвало, если бы было чем. Я повалился на траву и некоторое время просто хватал ртом воздух. Дыхание участилось, легкие едва справлялись с возросшей потребностью в кислороде, сердце безумно колотилось, а глаза лезли из орбит от напряжения. Мне казалось, что я умираю.

Но затем все закончилось. Приток воспоминаний внезапно прекратился, и я смог немного отдышаться.

Было непонятно, откуда пришли эти воспоминания и кому они принадлежали, но я точно понял, что не мне. В безумном калейдоскопе из обрывков картин, отрывков фраз и непонятных сцен я увидел многое. Даже слишком многое. Казалось, что кто-то попытался впихнуть в мою несчастную голову память десятков или сотен людей, если не тысяч. Всю их память, до единого момента, каждый день, каждый час, каждую секунду их жизни. Из-за них я едва не сошел с ума.

Много, очень много чужих воспоминаний. Я вдруг вспомнил, что Сереже нужно выгулять собаку, догадался, что у тети Маргариты в духовке горит курица, а дон Сезар де Вичи не может найти сигареты и многое, многое другое. Я настолько ясно прочувствовал мысли этих людей, что даже запутался, какие из всех крутящихся в голове воспоминаний были моими собственными.

«Откуда вообще взялось столько чужих воспоминаний?»

Нет, нет, нет. Мне нельзя было задавать себе вопросы. Я не на шутку испугался, что приступ может повториться. Хотя одно предположение у меня появилось. Возможно, меня похитили инопланетяне, поиграли с памятью, превратив в кашу мои мозги, а потом выбросили сюда, словно отработанный мусор?

Нет, это предположение было слишком безумным. Впрочем, иначе объяснить то, что со мной происходило, я просто не мог. Нужно было мириться с фактами.

А факты оставались бесчувственными фактами. Я не знал, где нахожусь, голова была заполнена чужими воспоминаниями, словно я превратился в какой-то органический аккумулятор, в который каждый из нескольких миллиардов жителей планеты вложил свои мысли…

«Какая парадоксальная нелепица».

И усмехнулся собственным мыслям. Стало вдруг интересно, всегда ли я так говорил, или только когда был напуган?