Сьюзен Купер - Восход тьмы

— Приятная встреча, — спокойно произнес Всадник.

Старик пискнул, как испуганный кролик, развернулся и, спотыкаясь, побежал по сугробам в гущу деревьев. Уилл застыл на месте, глядя на Всадника, его сердце стучало так неистово, что было трудно дышать.

— Ты поступил не очень мудро, свернув с дороги, Уилл Стэнтон, — сказал человек в плаще, и его глаза сверкнули, как две голубые звезды. Черный жеребец незаметно продвигался вперед; Уилл попятился назад к хижине, глядя в глаза Всадника, и, приложив огромные усилия, распахнул непослушными руками свой тулуп, чтобы железный круг на его ремне стал хорошо виден. Он схватился за ремень с той стороны, на которой висел круг. Холод, исходивший от железа, был таким леденящим, что мальчик смог сполна ощутить мощную силу Знака. Всадник остановился, его глаза засверкали.

— Так у тебя уже есть один из них. — Он странно сгорбился, а конь затряс головой; они оба будто собирались с силами, чтобы стать еще больше.

— Один Знак тебе не поможет, ни сейчас, ни потом, — проскрежетал Всадник, продолжая расти, принимая угрожающие размеры, закрывая собой белоснежный мир, а его жеребец победоносно ржал и вставал на дыбы, перебирая в воздухе передними копытами. Уиллу оставалось лишь беспомощно жаться к стене. Конь и всадник возвышались над ним как темное облако, заслоняя снег и солнце.

Затем слух Уилла начал смутно различать новые звуки, и вскоре ревущая черная масса была стремительно отброшена в сторону ослепительным золотым светом, который искрился яркими живыми узорами: раскаленными добела кругами, солнцами и звездами. Уилл прищурил глаза и вдруг увидел в золотом свете белую кобылицу из кузницы, вставшую на дыбы рядом с ним.

Он крепко ухватился за развевавшуюся гриву, и, как и в прошлый раз, его легко подбросило на широкую спину лошади. Он пригнулся как можно ниже, к самой ее шее, борясь за свою жизнь. Крупная белая кобылица издала дикое ржание и перелетела на тропку между деревьями, проскакав мимо бесформенного черного облака, которое неподвижно повисло над участком около хижины.

Она неслась все ускоряющимся галопом, пока они не оказались на дороге, идущей через Охотничью лощину. Галоп белой кобылицы перешел в размеренные мощные скачки. Уилл слышал, как бьется его собственное сердце, а окружающий мир вспыхивал вокруг него белыми пятнами. Но уже через секунду они оказались в окружении серого сумрака, и солнце как будто окрасилось в черный цвет. Сильный ветер трепал волосы Уилла, задувал под воротник, в рукава тулупа, в голенища ботинок. Громадные тучи надвигались с севера, затягивая все небо; приближался обширный серо-черный грозовой фронт. Небо угрожающе гремело. В темной вышине виднелся лишь один светлый участок, подернутый белой дымкой, сквозь которую едва различимо пробивалось голубое небо, но и этот просвет быстро затягивался тучами. Белая кобылица отчаянно взлетела ввысь, к просвету в небе. Обернувшись, Уилл увидел внизу под гигантскими облаками темную исполинскую фигуру: необъятных размеров Всадник возвышался над землей, его глаза сверкали зловещим бело-голубым огнем. Вспышки молнии блестели то тут, то там, гром раскалывал небо, а белая кобылица летела сквозь грохочущие тучи, пока не затянулся последний просвет в небе.

И вот они в безопасности. Голубое небо простиралось перед ними и под ними, солнце сияло, согревая Уилла. Он увидел, что долина Темзы осталась далеко позади. Сейчас они находились в районе Чилтернских холмов, поросших огромными деревьями: буками, дубами и ясенями. По заснеженным холмам нитями пробегали ряды изгородей — метки древних полей, очень древних, насколько было известно Уиллу. Старше этих меток были лишь сами холмы и деревья. А дальше на одном из белых холмов мальчик заметил другой знак. Его форма была частично скрыта под снегом, частично размыта при известковании почвы; ее было бы трудно различить, если бы она не казалась такой знакомой. Но Уилл узнал ее. Это был круг, разделенный на четыре части крестом.

Уилл разжал руки и отпустил густую гриву, а белая кобылица издала долгое пронзительное ржание, которое едва не оглушило мальчика, и стремительно полетела вниз. Уилл падал все ниже и ниже, но шока от падения не испытывал. В конце концов он понял, что лежит на холодном снегу лицом вниз, поднялся на ноги и стряхнул с себя снег. Белая кобылица исчезла. Небо было безоблачным, солнечный свет согревал затылок и шею мальчика. Уилл стоял на заснеженном холме, поросшем высокими деревьями, и две черные птицы неслись по ветру над их верхушками.

Прямо перед ним на белом склоне одиноко возвышалась деревянная резная двустворчатая дверь, ведущая в никуда.

Уилл засунул замерзшие руки в карманы и стоял, разглядывая резные панели закрытой двери. Он не мог даже предположить, что это за дверь. Ему ни о чем не говорили странные зигзагообразные линии, которые украшали каждую панель, повторяясь снова и снова в различных вариациях. Уилл разглядывал шероховатую древесину, сплошь покрытую трещинами, и не мог определить, что это за дерево. Поверхность панелей была так тщательно отполирована временем, что, если бы в нескольких местах не зияли дырки от выпавших сучков, вряд ли можно было бы вообще утверждать, что это дерево. Если бы не это, Уилл решил бы, что дверь сделана из камня.

Затем мальчик заметил, что дверь окутана дымкой, похожей на колебание воздуха над пламенем костра или над мощеной дорогой, раскаленной жарким солнцем. Но в данном случае такое объяснение не подходило, потому что разницы температур не наблюдалось.

На двери не было ручек. Уилл толкнул створки. Дверь подалась, и в этот момент мальчику показалось, что он опять слышит волшебный перезвон колокольчиков. Но музыка снова исчезла то ли в лабиринтах его памяти, то ли в тумане воображения. Он прошел через дверной проем, и тут же совершенно беззвучно огромные створки захлопнулись за его спиной. Внезапно перед глазами Уилла предстал совершенно другой мир, и он мгновенно забыл обо всем, что окружало его лишь секунду назад.

Сейчас он стоял в огромном зале. Солнечный свет не проникал сюда. На высоких каменных стенах не было окон, виднелись только несколько узких проемов. А между ними висели гобелены, таинственные и красивые, и казалось, что они светились в полумраке. Уилл был изумлен великолепными изображениями животных, цветов и птиц, вытканными и вышитыми на полотнах. Он любовался яркими красками, которые переливались, как будто солнечный свет играл на поверхности разноцветных стеклышек.

Изображения медленно наплывали на него. Он видел серебряного единорога, поляну красных роз, сияющее золотое солнце. Высоко над его головой арочные балки крыши образовывали затемненный купол; тень также укрывала от взгляда дальний угол зала. Словно во сне, он сделал несколько шагов вперед, бесшумно ступая по ковру из овечьей шерсти, которым был покрыт пол. Он напряженно вглядывался в полумрак. Внезапно мелькнула яркая вспышка, и в темноте разгорелся огонь, осветив большой камин у самой дальней стены зала. Теперь мальчик видел двери, кресла с высокими спинками и массивный резной стол. С одной стороны от камина, опираясь на трость, стояла пожилая женщина, с другой стороны — высокий мужчина. Казалось, они ожидали появления Уилла.