Елена Звездная - Будь моей ведьмой

— Чего вы переживаете? — искренне спросила у темного. — Устройте революцию и да здравствует демократия… Только не та, американская, в которой кто не с нами, тот против нас.

Херард искоса взглянул на меня, улыбнулся, укоризненно головой покачал, вынуждая почувствовать себя ребенком наивным.

— Нет, серьезно. — Я даже жестикулировать начала, в смысле прутиком указала на Ядвигу. — Берите эту последовательницу дяди Ленина, она у вампиров матриархат насадила, что ей стоит Зимний… в смысле цитадель вашу взять! Возьмет и не дрогнет даже, и совесть у некоторых фолиантов не проснется.

Весело рассмеявшись, ураг напомнил:

— Цитадель разрушена, Рита, или вы уже подзабыли о собственных подвигах?

Кто-то смущенно покраснел.

— Кстати, — темный вновь вернул себе самообладание, — как вам удалось приручить драконов? Между прочим, это злопамятные и мстительные животные, у нас лишь аристократы способны быть наездниками.

Мне как-то не хотелось отвечать, впрочем, и не пришлось.

— А нету у вас больше драконов, — невинно заметила Ядвига. — И питомников нету… И численность наездников мы у вас проредили… мм-м… совершенно случайно так. И да, теперь у вас есть враги, злыя и мстительныя, а главное, умные, гады чешуйчатые и неуязвимые.

Как-то уж совсем издевательски умудрялась моя книга искажать слова великого и могучего, но факт в том, что значительно сильнее исказилось лицо урага Херарда. Темный посерел, выдал какой-то хрип и прорычал, причем обращаясь ко мне:

— Ты пробудила искру сознания в драконах?!

Мне как-то не по себе стало от его рыка. Но в следующее мгновение я поняла, что это мелочи, потому что где-то там, за уютным треском огня раздался натуральный рык:

— Рррита!

И голос был стужевский.

— В избе лютует, — пофигистически-меланхолично изрекла книга. — Видать, узнал про нашу похитительную деятельность. Ох и осерчает…

— Маргош-ш-ша, ты где?!

Я поежилась и подумала, что мне и здесь хорошо.

Мислава же вскочила и прошипела яростно:

— Кощей! В моей избе!

— Вот и иди к нему! — разом рявкнули мы с Ядвигой.

Переглянулись, книжка грустно носом шмыгнула и прошептала:

— Лично я не пойду, он на меня злой и он меня порвет.

— Я тоже не пойду, — заявила решительно. — Я на него злая и я его… ему… я с ним не разговариваю.

Кто-то хмыкнул, с трудом сдерживая смех. Естественно, не мы с книгой и даже не Мислава.

И главное, на него никто не посмотрел даже, все прислушивались к происходящему в избе, даже печка гореть тише стала. А там что-то явно набирало обороты, потому как через мгновение прозвучало:

— Стужева, вылезай из печи по-хорошему!

Я дышать перестала, фолиант цыкнул и расстроенно так:

— Генри сдал. Говорила я Волку разобрать этот суповой набор на составляющие, так нет же, пожалел…

— Генри пожалел? — шепотом переспросила я.

— Да не, свой желудок. — Ядвига сокрушенно вздохнула, потом вздохнула тяжело и выдала: — Чего стоим, кого ждем? Иди уже, а то разберет ведь печь-то, с него станется.

Я подумала, кивнула и сделала шаг… куда-то, потому как идти тут некуда, дверей не наблюдается. Но печка сработала сама. Пылающий огнем миг — и я стою посреди избы. По углам жмется нечисть сказочная, в двух шагах от меня злющий Кощей-младший в парадном одеянии и даже с жезлом. И вот это разгневанное нечто медленно осматривает меня с ног до головы, как будто не он сам наряд выбирал и мрачно изрекает:

— То есть ты там, с ним наедине, в этом!

Сказочная нечисть, подумав, начала торопливо ретироваться с места предстоящего семейного скандала, Лиса Патрикеевна попутно рубашку и сарафан на стол положила. Я же подождала, пока двери за всеми, и даже за белочками, закроются и воинственно спросила:

— Чего пришел?

Стужев и на вопрос, и на мой воинственный вид отреагировал привычно, привык уже, и задал свой не менее воинственный вопрос:

— За каким лешим ты урага спионерила?

— Что значит «спионерила»? — возмутилась я.

— Хорошо, — прошипел Саша, — поменяем формулировку, раз ты уже вышла из пионерского возраста. Скомсомолила урага зачем?

— Скомсомолила?! — Нет, никогда не привыкну к его издевательствам над языком русским.

— Сматриархатила! — взревел Князь.

Из печи донеслось обиженное:

— А вот не надо над революциями стебаться, между прочим, мы-то его просто украли, а некоторые спатриархатить намеревались.

Нет, Саша не психанул после этого. Внук великого Кощея тряхнул ладонью, развеивая скипетр, после чего сложил руки на груди и очень недобро глядя на меня с высоты своего роста, выдал:

— Значит, ты там, с этим наедине, а книженция вам советами помогает!

И взгляд такой… Ну типа возвращается муж из командировки…

— Между прочим, с нами еще Мислава, — возмутилась я.

— Ага, советчиц, значит, двое… а ты с этим наедине! Да еще и с советами! И в таком вот виде!

Молча и с некоторым недоумением смотрю на Стужева, он на меня, я на Стужева, он на меня, я на…

— Короче, отдай мне урага, и я пошел дальше решать свои проблемы, — выдохнул Саша.

— Да? — Принимаю гневную позу, тоже сложив руки на груди. — А кто меня отправил в неопределенный пеший поход?

— В смысле? — Стужев удивленно бровь вскинул.

— Кто меня послал лесом? — разозлилась я.

— Маргош, я тебя домой отправил от греха подальше. — Он даже не оправдывался, он себя считал совершенно правым. — А ты взяла и спионерила моего главного информатора!

Из печки донеслось возмущенное:

— Ураг наш! — Пауза и кокетливое: — Он весь такой несчастный и отрицательный, а наша женская душа страсть как любит кого-нить поперевоспитывать.

— В смысле?! — взревел Стужев.

— В смысле Рите его жалко, следовательно, ураг наш, — резюмировала Ядвига.

Ей хорошо, она в печке, она не стоит, съеживаясь под наливающимся кровью взглядом ревнивого злодеюки кощеистого, и на ней нет развратного платьица и…

— Пирожок хочешь? — пролепетала я.

— Нет! — Рык, от которого вообще страшно стало.

— Молочка? — У печки я научилась, что ли.

— Нет!!!

— Медовушки? — Дожила, родного мужика спаиваю.

— Урага отдай, — потребовал Саша.

— Не отдадим, самим надобен, — вякнула Ядвига.

Блин, а помолчать не судьба?! Я возмущенно глянула на печку и откровенно побоялась посмотреть на Стужева.

— Маргошша?! — прошипела моя няшка фольклорная.

Шмыгнув носом, вжав голову в плечи, зажмурив глаза и вообще приготовившись к самому худшему, я честно призналась:

— Не отдам.

И тишина. Тихо так, только огонь в печи потрескивает да звери за окном не дышать стараются, потому как если дышать — окошечко запотевает и им не видать ничего.

— Так, — прозвучал уставший голос Стужева, — давай-ка ты сейчас переоденешься, потому как при тебе вот такой у меня начинаются проблемы с мыслительным процессом, а потом ты мне внятно объяснишь, на кой тебе ураг, между прочим, приложивший лапу к убийству Яги Миславы.