Кэтрин Ласки - Тень

Сейчас они преследовали стадо по территории, которая называлась Желтые Источники. Подали сигнал к окружающему маневру. Следовало слегка обогнуть животных, а затем разделить их. Это было рискованно, но с таким большим стадом ничего другого не оставалось. Иначе они не смогли бы отследить слабых животных, державшихся в самом центре. Фаолан видел, как Стеллан, бежавшая рядом с Мхайри, подала загоняющей знак. Вскоре Мхайри заметила кайлих — слабую самку. Теперь обязанность Фаолана заключалась в том, чтобы подбежать поближе, найти мочу или кал этого животного и определить, что оно здоровое.

«Какое жалкое поручение», — думал он, наблюдая за тем, как Мхайри несется вперед, а потом неожиданно замедляет бег, как будто потеряла интерес. Сейчас марал тоже немного сбавит скорость, но Мхайри вернется к нему вместе со Стелланом и Аластриной.

Такую же тактику использовал Фаолан, когда примерно год назад загонял карибу. Только тогда не было никаких капитанов, передающих сигналы, никаких загоняющих с фланга, помогающих окружить животное. Он всё сделал сам.

Теперь же охота подходила к концу. Волки уже окружили кайлих, которая совсем замедлила ход и непонимающим взглядом смотрела по сторонам; из бедра ее текла кровь. Такой раны достаточно, чтобы остановить, но не убить. Чтобы завершить охоту, нужно добраться до шеи животного, до жизненно важной артерии. Загоняющие отбежали назад. Их работа закончена. Несколько самых крупных самцов окружили кайлих и начали по очереди нападать на нее, но она встала на дыбы и ударила копытом одного из нападающих.

— Вот зараза! — вырвалось у Хипа.

— Великолепно! — просипел Свистун.

Свистун выразил то же, что промелькнуло в голове у Фаолана. Как у этой старой самки нашлись силы напасть на одного из матерых волков?

— Великолепно. У кайлих чудесный дух, — добавил Свистун.

— Да вытечет побыстрее из ее тела кровь, чтобы наши великолепные капитаны и лейтенанты не перетрудились сверх меры, — громко произнес Хип.

Свистун окинул Хипа сердитым взглядом.

— Засунь свою морду в испражнения быка и заткнись!

Фаолан было усмехнулся, но замолк от удивления, когда Хип упал на колени перед Свистуном.

— О дражайший Свистун, смиренно прошу у тебя прощения! — Мордой Хип прижимался к земле, его ноздри отчаянно трепетали. — Я бы никогда не посмел поставить себя выше этого величественного и достойного зверя, который умирает, чтобы жили наши вышестоящие. Если я нечаянно нанес тебе оскорбление, то смирно прошу твоего прощения. Ибо только благодаря тучному мясу этого благородного оленя будут процветать наши предводители, наши великие и героические вожди и наши стаи.

Но Свистун уже отошел, чтобы посмотреть поближе, как будет умирать марал. Фаолана же слова Хипа настолько изумили, что он застыл на месте. Он не хотел никого оскорбить? И все же каким-то странным образом оскорбил. Это походило на лохинвирр, только извращенный. При лохинвирре вслух слов не говорили. Благодарность следовало приносить просто, тихо и прочувственно, чтобы не уменьшить ценность жертвы.

Фаолан осторожно подошел к волкам, окружившим марала. Все они молчали, никто не лаял, не визжал от восторга — просто хранил спокойную и уважительную тишину. Капитан встал на колени в позе полной покорности и заглянул в глаза умирающему животному, ведь только там в это мгновение можно было прочесть истину. Когда лохинвирр завершился, капитан встал и, не говоря ни слова, разорвал живот оленя, начав тем самым церемонию дележа добычи.

Фаолан стоял в тени редких берез и наблюдал за процессом. Первыми ели предводители стай, затем капитаны бирргиса, включая загоняющих. Среди них первой мяса отведала Мхайри, сыгравшая важную роль в охоте. Когда она вышла в круг и получила щедрый кусок вкусной печени, послышались приветственные крики и вой. Как это принято среди загоняющих, они подбежали к своей молодой подруге и принялись втирать густую кровь печени в шерсть на голове и морде. При этом они буквально наскакивали на нее, ей даже пришлось лечь на землю.

Наконец поднявшись, она огляделась. Казалось, что ее рыжевато-бурую морду скрывает алая маска, сквозь которую сияют зеленые глаза. Кто-то прокричал: «Красный олень для красной волчицы!», и снова поднялся галдеж. Веселье предстояло долгое, ведь кайлих оказалась жирнее, чем предполагалось. Воздух наполнили запахи крови, выпотрошенных внутренностей и обглоданных костей. Посреди всей этой суматохи Мхайри неожиданно подошла к Фаолану, по-прежнему стоявшему в тени берез.

— Вот тебе, — сказала она и опустила перед ним бедренную кость. — Сегодня ты хорошо поработал. Ты окажешь мне честь, если выглодаешь историю моей первой добычи. Ты можешь назвать ее… — она почти застенчиво опустила глаза. — Можешь назвать ее «Мхайри загоняет рыжего марала в Желтых Источниках».

— Хорошо, я сделаю это.

И в самом деле, единственная привилегия глодателей состояла в том, что они могли давать название своей кости. Хип назвал Кость Стыда с историей Фаолана «Грехи и унижение глодателя Фаолана», а потом еще и добавил: «Ужасающее нарушение законов бирргиса».

— Хорошо. Я просто хотела убедиться, что ты понимаешь… Ты позволил мне сделать, что я хотела. Я знаю, что ты бегаешь быстро, очень быстро, — тут она сделала паузу. — Для самца. Так что спасибо.

Мхайри повернулась и отошла.

— «Так что спасибо»? Я бегаю очень быстро «для самца»? Урскадамус! — пробормотал Фаолан. Он так и не смог выдавить надлежащий ответ: «И тебе спасибо, благородная Мхайри».

Заходящая луна на западе побагровела, словно ее окунули в кровь кайлих, и медленно опустилась за горизонт. Проявились звезды, и лапа Великого Волка снова показалась на небосводе, что всегда служило поводом для праздника среди волчьих кланов Далеко-Далеко. Гаддерглод был намечен на вторую из весенних лун, луну Поющей Травы. Фаолан решил пока что посетить найденное тумфро — ему почему-то захотелось отыскать кости маленького щенка.

Он подумал, что было бы неплохо соорудить друмлин в честь той малышки. Когда наберется достаточно костей, Фаолан сложит их в костяной холм, с которого девочка сможет запрыгнуть на первую ступеньку звездной лестницы и побежать к Пещере Душ.

Фаолан дошел до каменистой вершины, на которой располагался плоский камень, но никаких костей там не было. Оглянувшись по сторонам, он подумал, что кости, должно быть, скатились вниз по склону. Когда он уходил отсюда в конце осени, снег, несмотря на его песню-просьбу, так и не выпал, но шел сильный дождь.

Фаолан попытался определить направление. Эта зима на памяти волков выдалась самой холодной, и густые снегопады случались редко, да и сейчас с неба моросило. Он решил поискать кости по маленьким ручейкам и следам, оставленным стекающей водой.