Кэтрин Ласки - Тень

За вождем в два ряда висели рога карибу — таких громадных Фаолан еще ни разу не видел. Рядом с Дунканом, высоко подняв голову, сидела красивая волчица, подруга вождя, Катмор. Ее темно-серая шкура в неровном свете казалась почти черной, а зеленый оттенок глаз напомнил Фаолану покрытые мхом камни в реке у того места, где они с Гром-Сердцем летом ловили рыбу.

— Подведите его, — хрипло проговорил вождь. Двое старейшин, сопровождавших Фаолана, грубо подтолкнули глодателя, и тот постарался исполнить традиционный ритуал подползания на брюхе к шкуре вождя. Но его крайне сбивал с толку вид больного волка — некогда величественный Дункан МакДункан сейчас выглядел полной развалиной, и казалось, даже малейшее дуновение ветерка может оказаться для него последним ударом.

— Достаточно, — сказал один из старейшин.

— Нет, еще ближе, — проговорил Дункан МакДункан.

Добравшись почти до края шкуры, Фаолан вывернул шею и принялся тереться мордой о пол. Уголком одного своего глаза он заметил отблески костра. От напряжения шерсть на загривке у него встала дыбом, но в следующее мгновение он успокоился.

Вождь слегка пошевелился.

— Полегче, дорогой, — прошептала Катмор, касаясь Дункана лапой. Похоже, что теперь настал черед Дункана МакДункана волноваться — как будто серебристый волк явился из другого времени, и за его молодостью скрывалась седая древность.

«Интересно, что этот юный волк разглядел в пламени? — думал вождь. — Видит ли он, что снег ляжет еще до наступления Снежной луны? Что весной лед продержится на реках и озерах едва ли не до Поющей Травы? Что Долгий Холод возвращается? Если Фаолан разглядел в огне все это, тогда он на самом деле необыкновенный волк. Он предвестник наступающих испытаний».

Вождь покачал головой, словно отгоняя тревожные мысли. Сейчас нужно покончить с последней обязанностью. Как высший предводитель клана и старейший член рагнайда, он провозгласил собрание открытым.

— Фаолан, глодатель из клана МакДунканов, рагнайд собрался, чтобы высказаться по поводу твоего поведения на недавнем бирргисе, когда ты нарушил наши законы. Почти тысячу лет назад, когда первый фенго привел сюда наших предков, они установили законы, традиции и правила, многочисленные, как трава в полях и деревья в лесу. Ибо мы верили, что страна без законов опаснее, чем без деревьев; без правил благородные и гордые волки не выстоят перед ветрами, опустошающими наши земли.

Тут вождь повернулся к лорду Адеру, второму по величию в рагнайде, и сказал:

— Зачитай обвинение.

Лорд Адер выступил вперед с костью и начал читать:

— Записано смиренным глодателем Хипом из Речной стаи клана МакДунканов. Утром после пятнадцатой ночи луны Карибу на Ожоге собрался бирргис, целью которого было преследовать лося. В первую четверть охоты, передвигаясь легкой рысью, глодатель Фаолан, как и следовало, выполнял свои обязанности, обнюхивая испражнения жертвы и докладывая о них.

«Да уж, действительно выполнял обязанности», — с недовольством подумал Фаолан, вспоминая, как Хип старался не запачкаться сам, но при этом первым явиться с докладом к лейтенанту.

— Сам я покорно следовал на западном фланге, слишком величественном для моего скромного происхождения, — говорилось далее в докладе. — С как можно большим усердием я выискивал лужицы лосиной мочи и, если мне будет дозволено, смею смиренно утверждать, что зверь был здоровым. После того как бирргис перешел в атаку, даже я на своем скромном посту почуял нечто неладное. Я поднял взор и увидел, как глодатель Фаолан устремился вперед, пробежал через бирргис и перерезал путь молодой и благородной волчице Мхайри из Каррег Гаэра МакДункана, которой благодаря ее выдающимся способностям предоставили честь исполнять обязанности загоняющей. В это же самое мгновение строй охотничьего построения нарушился, как и хвлин бирргиса.

Остальные члены рагнайда изумленно ахнули. Слово «хвлин» обозначало дух стаи, и собравшиеся, несомненно, посчитали потерю хвлина бирргиса самым главным нарушением со стороны молодого глодателя. Некоторые даже поджали хвосты, но не в знак покорности, как Фаолан, а от страха или негодования.

— Продолжай! — спокойно приказал МакДункан. Адер вернулся к чтению, сообщив присутствующим, как Фаолан встал на задние лапы, как лось в панике развернулся и устремился прямо на бирргис, «раскалывая дух стаи».

— Погиб ли кто-то или получил ли ранения во время нападения лося? — спросил Дункан МакДункан решительным тоном, словно к нему вернулась часть былых сил.

— Нет, повелитель, — ответил Адер.

— Тогда, мне кажется, говорить о раскалывании духа стаи несколько неосмотрительно.

И снова среди собравшихся послышались вздохи и шепот. Их вождь побывал в самых опасных передрягах и не раз оказывался на волосок от смерти, но даже в его устах эти слова казались слишком мрачными и зловещими.

— Как зовут глодателя, который запечатлел эту историю?

— Хип, мой повелитель.

— Ах да, Хип. Это тот, кто каждый раз подчеркивает, какой он смиренный. Поднесите кость ближе, чтобы я мог внимательнее ее рассмотреть.

Адер подошел к шкуре вождя и опустил кость в нескольких дюймах от морды Фаолана. Серебристому волку уже довелось увидеть несколько выглоданных Хипом костей, и он сразу же узнал характерные царапины, которые оставлял поврежденный зуб желтого волка. Либо трещина в зубе увеличилась, либо Хип спешил и не особо старался, но на этот раз погрешности были уж слишком явны.

— Что ты думаешь об этом, молодой глодатель?

Дыхание Дункана МакДункана было горячим — дыхание больного волка. Говоря, он постукивал хвостом по земле, будто подавая сигнал остальным держаться подальше. Он хотел побеседовать с глодателем с глазу на глаз.

— Я? Что я думаю? — переспросил Фаолан. Уши его встали торчком, хвост слегка приподнялся. Мнением молодого глодателя никто не интересовался с тех пор, как он оказался в стране Далеко-Далеко.

— Да, что ты думаешь об этой кости?

Фаолан посмотрел на вождя. В глазах Дункана сейчас было еще больше зеленой сырости, чем раньше, а шерсть на голове свалялась в комки — хотя вождям и членам Священной стражи дозволялось заплетать их в небольшие косички.

— Простите меня, мой повелитель, но я признаюсь, что каждое слово Хипа, каждая царапина, которую он оставил на этой кости, — всё это чистейшая правда. Я действительно нарушил закон и очень об этом сожалею.

— Я прекрасно это понимаю, и очень хорошо, что ты сожалеешь о содеянном. Но что ты думаешь об искусстве глодания Хипа?

Несколько секунд молодой волк сидел как громом пораженный. Наконец он прищурился и вгляделся прямо в потухшие глаза вождя. Разве ему дозволяется высказывать свое мнение о чем-либо, не говоря уже о работе других глодателей?