Стивен Браст - Сетра Лавоуд

— И даже если так, — сказал Шант, — будете ли вы уважать то, чего он сам хочет?

— Нет, — сказал Кааврен.

— Хорошо, — сказал Шант и на этот раз действительно пожал плечами.

Внезапно Кааврен заметил, что дрожит от гнева и требуется вся его сила воли, что держать себя в руках.

— Он мой сын! — воскликнул Кааврен.

— Он наш друг, — холодно сказал Шант.

— Сэр, — сказала Льючин. — Разве вы бы не поступили точно так же ради своего друга, если бы он попросил?

— Мой друг не стал бы… — Он оборвал себя, осознав, что если бы он высказал свою мысль до конца, из этого не получилось бы ничего хорошего.

— Стал бы что? — спросил Шант, в глазах которого вспыхнул огонь.

Кааврен не отвел взгляд. — Не пытайтесь провоцировать меня, молодой Дзур; я клянусь вам, что ничего хорошего не получится, если мы с вами начнем играть в эти игры.

— А почему и нет? Я уже не сражался — сколько?

— Двенадцать недель, — сказала Льючин. — И вы не должны сражаться сейчас.

— И тем не менее…

— Вы можете себе представить, — продолжала Льючин, — что почувствует Пиро, когда узнает, что вы и его отец поубивали один другого? Вы можете объяснить мне, что будет хорошего, если вы и дальше будете так действовать?

Кааврен кивнул головой. — Мадам, вы замечательно сформулировали мои мысли.

— Очень хорошо, — сказала Льючин.

— Вы правы, — сказал Шант, с сожалением вздыхая.

— Итак, сэр, — продолжала Льчин, — если вам больше нечего сказать…

— Пожалуйста, — сказал Кааврен.

Льючин опустила глаза. — Мне очень жаль. Я все понимаю, но не могу. Он доверил это нам и только нам. Сделать то, что вы просите, означало бы предать его.

Кааврен задумался, потом сказал, — Хорошо, но вы можете, по меньшей мере, передать ему, что я хочу поговорить с ним?

Льючин медленно кивнула. — Очень хорошо. Это, действительно, я могу сделать.

— И очень скоро, — добавил Шант.

Кааврен встал, скованно поклонился каждому из них, и взял свой пояс с рапирой, хотя и не надел его, пока не оказался снаружи. Затем он опять сел на своего коня и медленно поехал по Адриланке, потуже натянув на плечи свой тяжелый шерстяной плащ.

Однако, вместо того, чтобы вернуться в Особняк Уайткрест, он повернул на Улицу Канала, и, спустя короткое время, оказался в Гостинице Канала, где заказал себе еды и горячую кляву. Хозяин объяснил, что в его заведении не подают этот самый благородный напиток, но несколько мелких монет убедили его отправить мальчишку вниз по улице, и юный Текла быстро вернулся с дымящимся стаканом напитка, приготовленным именно так, как хотел Тиаса — он сделал это тем более охотно, что Кааврен был единственным дворянином в гостинице, и вообще первым, кто вошел в ее дверь за весь год, и хозяин надеялся, угодив ему, привлечь новых клиентов.

Кааврен сел в угол и, не торопясь, выпил свою кляву, а, закончив, заказал еще один стакан, который ему принесли даже еще расторопнее, чем первый. К тому времени, когда Кааврен допил его, он вполне созрел, чтобы съесть ленч, что он и сделал, умяв целую тарелку тушеного мяса ягненка с толтым куском поджаренного хлеба и стаканом вина. Свой ленч он ел медленно, и не по тому, что смаковал тушеное мясо (хотя, на самом деле, это было совершенно почтенное мясо, каким ему и полагается быть), а скорее для того, чтобы потянуть время.

И он был вознагражден, потому что едва гостиничный слуга успел убрать тарелку и получить заказ на второй стакан вина, как к Кааврену уже присоедился еще один человек.

— Желаю вам доброго утра, Пэл.

— Утра? Мой друг, уже давно заполдень.

— Неужели? Ну, тогда дело хуже; полдня потряно.

Пел улыбнулся ему такой улыбкой, которой только он, или возможно другой Йенди, умел улыбаться. — Я бы не сказал, что потерял время, мой друг.

Кааврен внимательно поглядел на него.

— То есть вы хорошо использовали этот день?

— Кочечно. И даже очень хорошо.

— Тогда вы…

— Сделал открытие.

— Как, так быстро?

— А почему еще, как вы думаете, я здесь?

— Понятия не имею. Так как, что касается меня, моя идея полностью провалилась.

— Я думаю, что не полностью.

— Но это правда; единственное, что пришло мне в голову — попросить их узнать у Пиро, согласится ли он дать мне знать, где он находится.

— Не посчитайте это за хвастовство, дорогой друг, если я вам скажу, что предвидел, что все так и произойдет?

— Ни в малейшей степени, Пэл. Вы знаете меня, возможно, лучше, чем я сам знаю себя.

— Точно. И я не только угадал, что так и будет, но и…

— Да, что вы сделали?

— Я придумал, как использовать это знание.

— И каким образом вы решили использовать его?

— Боюсь, что вы бы не одобрили его, если бы я заранее рассказал вам о своем плане.

— Вы должны понимать, Пэл, что я не совсем понял то, что вы имели честь сказать мне.

— Тогда разрешите мне просто рассказать всю историю, и тогда, да, вы поймете все.

— Очень хорошо, я буду нем, как Экрасанит.

— И это самое лучшее, поверьте мне. Итак, не прошло и получаса после вашего ухода, как из двери вышла девушка-служанка, которую, очевидно, послали в город с каким-то поручением. Кстати, вы не заметили, насколько она хороша?

— Как, разве вы были там?

— О, за домом, да, во время ваших…переговоров.

— Но… не имеет значения, мий друг, продолжайте. И куда эта девушка отправилась?

— Куда же еще, как не в почтовый дом на улице Достойного Пути, совсем недалеко от Девяти Камней.

— А, а! Ее послали отправить письмо!

— Точно. И доказательство этого она держала в руке, пока шла.

— Отправить от имени хозяина или хозяйки?

— Обоих, насколько мы можем предположить.

— К Пиро! — воскликнул Кааврен, и хитроумный план Пэла наконец-то дошел до него.

— И этом можно быть почти уверенным.

— Ну, и что вы тогда сделали?

— Что я сделал? Очень просто, последовал за ней.

— Да, и?

— А потом я заблудился.

— Как, заблудились?

— Увы, да. Вы же знаете, что я только первый год живу в Адриланке, и никогда не бывал в этой части города.

— Да, но что вы сделали тогда?

— То, что делает любой, когда заблудится: попросил помочь мне.

— И кого?

— Максу, конечно.

— Максу?

— Да, эту хорошенькую девушку-служанку.

— А, а! И она сумела помочь вам выйти из этого трудного положения?

— О, она сделала это без малейших затруднений. Она показала мне на тот самый перекресток, где мне надо было повернуть, чтобы добраться до моей цели.

— И какая же цель была у вас?

— Ну, вот эта самая милая гостиница, где мы с вами сейчас находимся.

— Конечно. То есть она сумела указать вам правильное направление?

— Да, но для этого ей потребовалось несколько раз показать направление обеими руками.

— И во время всех этих жестов?