Стивен Браст - Сетра Лавоуд

Когда мы в последний раз видели Маролана, он медленно шел по пустынной улице к идолу Три'нагора. На земле лежали тела тех, кого он убил, и еще можно было видеть, как разбегаются другие Восточники из той же банды, подстегиваемые ужасом, которое излучало из себя оружие, которое Маролан держал в руках.

Он не колебался ни секунды. Мысль о том, что можно преследовать тех, кто пытается убежать от него, даже не появилась в его сознании. Вместо этого, он прямо подошел к священному символу божества, стоявшему на почетном месте в центре деревни, и плюнул на него. Затем, убрав меч в ножны и расстегнув штаны, он сделал символическое действие, которое было так же старо, как и сама Восточная культура, и благодаря которому ни бог ни человек не смог бы усомниться в тех чувствах, которые он питал к Три'нагору. Хотя мы обязаны попросить у читателя прощения за то, что включили в наш рассказ такую грубую подробность, мы настаиваем не только на том, что Маролан совершил тот самый акт, на который мы намекнули, но, как мы уже имели честь сказать, и на том, что это был некоторый вид осквернения, которое грубый Восточник обычно разрешает себе, когда собирается оскорбить бога.

Но, констатировав то, что это произошло, мы поторопимся перейти к другим событиям, так как не желаем оскорбить чувствительность читателя и задержаться на этом предмете даже на мгновение дольше, чем требует наш долг историка.

Ответ последовал настолько быстро, что Маролану едва не пришлось сражаться с незастегнутыми штанами. В воздухе возникло мерцание, очень похожее на то, которое можно видеть в жаркий летний день, и едва Маролан застегнулся и опять вытащил меч, как рядом с идолом появился Три'нагор.

Внешне этот один из Лордов Суда, чье имя дошло до нас как Тристанграскалатикрунагор, был настолько ужасен, что должен был устрашить тысячу Мароланов. Высотой он был не меньше тринадцати футов, а в ширину немногим меньше. В отличии от того, как его рисуют в некоторых иллюстрированных рассказах об ужасах, у него было только две руки, две ноги и не было хвоста — и тем не менее он производил впечатление чего-то квадратного, отвратительного и могущественного (к тому же его тело покрывала толстая кожа грязно-оранжевого цвета), поэтому мы почти можем простить их вольности тем, кто иллюстрировал рассказы, о которых мы только что упомянули.

В этот момент внезапно стало темно, но не потому, что уже настал вечер, а из-за тяжелых темных облаков, закрывших небо. К тому же стало достаточно холодно, но Маролан почти не заметил всех этих перемен. Более того, налетел достаточно сильный ветер и прогремел гром, что можно приписать появлению бога, так как хорошо известно, что некоторые божества объявляют о своем присутствии резкими изменениями в погоде. Но Маролан не узнал и об этом, тоже.

Он приблизился к богу так, как должен подходить к начальнику подчиненнный, которому только что напомнили о его долге — то есть твердым шагом, с огнем в глазах и не без некоторого страха. Сам бог, должны мы добавить, был в таком состоянии духа, которое может быть описано как гнев: с божественностью связано чувство собственного достоинства, а это достоинство сильно страдает при осквернении символа этого бога — тем более одним единственным смертным. Как сам поступок, так и предполагаемое высокомерие, стоявшее за ним, не привели бога в говорливое настроение, но, скорее, наполнили его желанием схватить грубияна за пояс, или, возможно, за горло, а потом медленно сдавливать его так, чтобы у того было время пожалеть о своей наглости, прежде чем он задохнется.

Однако, строя эти планы, Три'нагор должен был бы спросить, одобряет ли их Маролан, и, действительно, Драконлорд их не одобрил; на самом деле, как только бог начал выполнять свое намерение, то есть протянул руки, и еще даже не успел коснуться, а тем более сжать и убить, как, по понятной причине, Граф Саутмур воспротивился этому, проскользнул под протянутыми руками и ударил острием своего меча прямо в живот врага — цель, должны мы сказать, по которой было трудно промахнуться. Тем не менее первый удар нечего не дал. Не из-за какого-то особого быстрого или ловкого движения со стороны бога, но, скорее, из-за того простого обстоятельства, что никакое нормальное оружие не могло коснуться Три'нагора, который одновременно был и не был в нашем мире, и даже черному посоху Маролана было не просто сделать это; так что клинок скользнул мимо бога, хотя и совсем близко от него.

Мы не знаем и не можем знать, осознал ли Три'нагор грозящую ему опасность; в ответ, однако, он опять попытался схватить Маролана. Драконлорд, слегка потерявший равновесие во время атаки, едва не оказался в тисках бога, но в последний момент изогнулся, и это, можно сказать, спасло ему жизнь. Сила инерции унесла его вперед, он восстановил равновесие, поднял меч и стал рассуждать.

— Давайте подумаем, — сказал он себе. — Кажется, что это сильно раздражающее меня существо умеет избегать моего меча. Учитывая это, быть может самое благоразумное немедленно отказаться от выяснения отношений и сбежать, но в этом плане сияет несколько дыр. Кроме того я не думаю, что это вообще возможно, так как он вне себя. Да и, откровенно говоря, благоразумие мне совершенно не свойственно.

— Значит, — продолжал он, — решение состоит в том, чтобы убедить мое оружие укусить его, потому что, да, волшебство против него бессмысленно, а других способ справиться с ним у меня нет. Но что же я могу сделать? Как жаль, что волшебство то ли исчезло, то ли неэффективно, и я не могу связаться с Аррой; ведь не исключено, и даже очень возможно, что мне требуется помощь — помощь моего Круга. Быть может этот бог сумел подавить колдовство Варлока, но, я уверен, проделать то же самое с несколькими сотнями колдунов и ведьм, преданных мне, будет не так-то легко.

— Ну, он идет опять. Мы слишком близко друг от друга — до неприличия — он едва не схватил меня, и я легко мог бы отсечь одну из его рук, если бы мой меч не менял направление всякий раз, когда оказывается близко к нему. Это нестерпимо. Мой черный посох, кажется, чувствует то же самое — я ощущаю его раздражение и недовольство. Не расстраивайся, Черный, я ищу способ, как дать тебе укусить, и, если мне не изменит Удача, я найду его.

— И тем не менее, давайте еще раз подумаем о волшебстве. А нужно ли оно, чтобы связаться с Аррой? Мне кажется, что когда я связывал свою силу с силой Круга, мы делали что-то похожее на волшебную связь, в то же время мы безусловно не использовали никакого волшебства — по меньшей мере мы не только делали это раньше, чем я вообще узнал, что существует такая вещь, как волшебство, но и раньше, чем Орб вернулся и волшебство начало действовать.