Юрий Иванович - Сбой реальности

Голод – большой учитель

Проснувшись и свесив ноги с гигантской кровати, Хотрис ощутил в себе уже не просто звериный голод, а раскаленный, пылающий очаг, который стал прожигать стенки желудка и вскоре вывалится наружу. В противовес этому обе ноги чувствовались словно чужие, и после внимательного осмотра стало понятно, что полученные когтями шакалов раны изрядно припухли.

Укоряя себя за ротозейство и запоздало сожалея, что не промыл раны еще при первом посещении ванны, Хотрис устремился туда со всей поспешностью. Причем с помощью перемычки кресла он теперь легко провернул декоративную накладку и с одного удара плечом опрокинул обломки злосчастной двери.

– Ну вот, как все просто, – бормотал он, открывая краны и быстро разматывая свои импровизированные бинты. – А я столько времени потратил! Баран, и тот бы дурной башкой биться в стену не стал, а легко бы додумался ручку поискать.

Раны выглядели неважно: царапины распухли и странно покраснели. Касания к ним вместо боли вызывали какое-то неприятное жжение. А ведь ни лекарств, ни даже запасных бинтов под рукой нет. Разве что жалкие остатки одного рукава, которые после тщательного промыва тела юноша наложил непосредственно на рану и замотал прежними обрывками. После чего грустные мысли так и закрутились в сознании: «Чего мне стоило прихватить хоть одну маленькую баночку лечебной мази в лаборатории Азарова! Тем более что наставник, руководящий изготовлением целебного средства, так и хвастался уникальными его лечебными особенностями. Мол, Купидон лекарство только самым богатым продает, и за очень большие деньги».

В самом деле, стащи парень тогда хоть одну баночку магической панацеи, сейчас бы и горя не знал. Весила она совсем ничего, да и украсть было легко: по той лаборатории маг его проводил несколько раз. То картинки со здешними хищниками показывал, то кресло возвращения демонстрировал. Причем хоть кресло и гудело, вибрировало, все время оставаясь включенным, помощник Азарова обучал Хотриса правильно сжаться при возвращении и цепко держаться за дуги на подлокотниках, не забывая часто повторять:

– Кресло находится здесь, но это не значит, что ты сразу в нем окажешься. Тебя еще несколько раз потрясет, а то и швырнет из стороны в сторону в самом подпространстве. Именно поэтому рекомендуется сразу, как только провалишься в омут перехода, ухватиться крепко за эти дуги. Именно они находятся не только ЗДЕСЬ, но и ТАМ. И чем быстрей ты за них ухватишься, тем быстрей и безболезненней очутишься в кресле.

Сейчас Хотрис сожалел страшно:

– Не кресло надо было рассматривать, а баночку с чудодейственной мазью хоть одну прихватить! Тетеря безмозглая!

Но чего уже себя укорять, упущенного не вернешь. Только и оставалось надеяться, что раны просто временно припухли, а дальше дело пойдет на поправку. Тем более что вновь резко напомнил о себе больной желудок, напрочь отметая ненужные размышления, кроме одного: «На охоту! Иначе поросята сдуру выскочат наружу и… мне придется охотиться на петухов-переростков. А там роль охотника может и не мне достаться».

Пожалуй, это размышление заставило подойти к окну и внимательно присмотреться к обстановке. И сразу глаза уловили главное несоответствие: шакалов стало больше! После тщательного и троекратного подсчета увеличение численности хищников подтвердилось: вместо тридцати девяти стало сорок девять. Причем как раз новые особи и бродили с бешенством в глазах по всему двору, с надрывом подвывая и порой кидаясь друг на друга. Кажется, попали они сюда явно не добровольно и теперь никак не могли освоиться. Зато совершенно иначе вели себя «старички». Они в сонной прострации разлеглись на ступеньках крыльца и только лениво приподнимали головы в случае особенно громкого визга.

То есть кто-то, а может, и некие магические структуры заметили уменьшившееся количество хранителей и стали наращивать прежнее количество. Печальное наблюдение! Теперь будет трудно уничтожить всех шакалов и очистить хотя бы один двор для свободного перемещения. Хотрис еще не понимал до конца, зачем это надо, но смутная уверенность в правильности такого действия имелась. Хотя попытки над ней задуматься привели к иной мысли: «А три погибших и сожранных мохнатика? Их тоже подменили новыми? И одного варана не хватало. Надо обязательно глянуть. Ладно, успеется. А сейчас – на охоту!»

На этот раз юноша не стал зажигать свой жалкий свечной огарок, понимая, что того все равно не хватит, а решил ориентироваться в темноте коридоров на тусклые пятна света в их торцах. Тем более что и возвращаться в «свою» комнату он сможет по аналогичному ориентиру: свет из раскрытой двери.

Накинул на запястье петлю своего оружия, палку для открытия дверей прикрепил к ремню брюк на спине, взял импровизированное копье да вдобавок прихватил весьма удобный, в виде короткой дубинки, подсвечник. Причем когда двинулся по коридору, то копье в левой руке практически волок за собой по мягкому ковру, чуть выставив вперед, а правой тыкал подсвечником перед собой, дабы не врезаться в неожиданную преграду. Тем более что глаза быстро привыкли к густой темноте и уже после первого поворота коридора различали общие контуры предметов вполне сносно. Надо было и в первый раз не использовать свечку, а постараться привыкнуть к слабому освещению.

Добравшись до центра замка, бесстрашно спустился вниз, стараясь двигаться без стука и топота. Теперь Хотриса терзал другой страх: вдруг глупые поросята решили вырваться к свету, вообразив, что там чистый лес и свобода? Потому что вначале желанного повизгивания не слышалось. Никак не отреагировали и дикие твари, холки и головы которых виднелись на фоне светлого пятна центральных выходов. Видимо, их только и можно было привлечь да разозлить громкими криками и разносящимся после этого эхом. Но сейчас такие действия совершать не следовало. Опять-таки, и поросята могли испугаться да сорваться в сторону почти открытого пространства со стороны варанов. Там виднелась только одна зубастая пасть.

«Кстати, а где же эти спасительные кусочки поросятины? – Иначе, чем обжаренными, истекающими аппетитным соком порциями мяса, юноша свою возможную добычу уже и не представлял. Хотя и сырыми уже съесть был не против. – Пусть только они мне на глаза покажутся! Ну, заснули или как? Может, как большая свинья, похрюкать? Попробую».

Хорошо, что он умел это делать, дурачась порой с друзьями возле расположенной невдалеке небольшой фермы. Им просто интересна была реакция на такие звуки как самих свиней, так и охраняющих ферму собак. И сейчас это умение пригодилось. К вящему восторгу юноши, на довольно умелую имитацию звуков обеспокоенной свиноматки, разносящуюся эхом в самые отдаленные коридоры, поросята откликнулись вопросительным похрюкиванием. Видать, и сами изголодались и по родственникам соскучились. А затем и приближаться стали из того самого прохода, ведущего во двор с мохнатиками.