Юрий Иванович - Найти себя

Поэтому я захрипел со всей возможной скоростью, потому что деревенеющие губы уже плохо слушались:

– Зоя! Я даю согласие на операцию! Надо срочно вырезать у меня из желудка или пищевода три щита. Это три таких куска ткани величиной с большую ладонь. Они мигают зеленым и, когда их вынуть из тела, начинают противно пищать… О-ох! – Меня уже начало трясти и сворачивать бубликом, когда я сумел выдавить последние слова: – Я за все потом заплачу! Пожалуйста! Спасите меня! Умоляю!

Проваливаясь в пучину забытья, я только и помнил одну мысль-дилемму, рассматривая ее со всех сторон: спасут или не спасут? Вырежут или не успеют?

А ведь еще и другие не учитываемые факторы присутствовали: успеет ли Геннадий отвезти меня в соответствующий хирургический центр? Примут ли меня без документов и оплаты? Что творится в Украине по вопросам здравоохранения, я мог только догадываться. Но даже по тем отрывочным сведениям, которые моя память улавливала, здесь творилось нечто страшное и мерзкое: без взятки или предварительного подарка медсестры даже судно не подносили умирающему человеку. Ну и последнее: сумеет ли опытный хирург оторвать эти проклятые щиты от стенок моего многострадального желудка? Насколько я помнил, тот же Саабер отрывал кусок плоти у себя от плеча с видимым усилием, и потом на коже осталось красное пятно. Если с такой силой потянуть сейчас, то никакая стенка желудка не выдержит, порвется как бумага.

Хорошо, что я потерял сознание, иначе подобные мысли не дали бы мне спокойно умереть.

В себя я приходил очень долго и муторно. В кошмарах мне мерещился зроак с тремя щитами на лбу, то тянущийся ко мне окровавленными пальцами, то замахивающийся на меня огромным, окровавленным топором. В этих видениях я непроизвольно делал шаги назад, с ужасом понимая, что пятиться нельзя и если я не остановлюсь, то немедленно погибну. Но топор неумолимо падал мне на голову, я пятился куда-то, срывался и с выплескивающимися через горло внутренностями пытался проснуться.

Так продолжалось до тех пор, пока я не рассердился. Задействовал логику и стал размышлять со слышимым скрипом в мозгах. Если бы все происходило на самом деле, я бы уже давно разбился. А раз я жив, то все кошмары мне просто снятся. Раз снятся, то надо просто проснуться, пока меня еще и кречи не схватил за плечи и не унес в небо. А раз проснуться не получается, надо просто разомкнуть неприятный круг кошмаров и подумать что-то хорошее. Решено! Что у нас есть в активе хорошего? В смысле, когда падаешь? Насколько я помню из далекого детства, тогда всегда говорили: если летаешь или падаешь – значит, растешь, и я в те времена просыпался с чувством радости после таких падений. Меня вдохновляло, что я расту.

Вот и в данном случае я постарался вспомнить то вдохновение детства, усилить эти воспоминания многократно и воспользоваться обязательным счастьем после этого. И когда в очередной раз сорвался в пропасть от прущего на меня зроака, то бесшабашно улыбнулся, радостно выдохнул и… открыл глаза.

Уф! Удалось! Я лежал на кровати, в довольно солнечной, просторной больничной палате. Помимо меня там находились еще пять больных. Кто лежал, кто сидел, один стоял и поглядывал с грустью в окно. Тогда как один из лежачих довольно бодро воскликнул:

– О! Очнулся малой! Вызову я сестричку.

Тут и все обратили на меня внимание, послышались одобрительные смешки и реплики:

– Никак обед учуял, вот аппетит и прорезался.

– Скорее, ему просто лежать в одной позе надоело.

– Ага! Сейчас как вскочит, как побежит!

– Как самочувствие, парень? Выглядишь как ребенок, но, говорят, тебе все восемнадцать?

Сестричка заглянула сразу, поняла причину вызова и, пока я кивал и пытался кашлем прочистить горло от долгого молчания, вернулась с солидным доктором. Тот сразу устремился ко мне, деловито нащупал пульс, закатил веко, пропальпировал живот и только тогда приступил к расспросам:

– Ну, Борис, как себя чувствуешь?

Только тогда я прислушался к себе и окончательно поверил, что боль ушла. Дернул несколько раз плечами, пошевелил пальцами ног и радостно признался:

– Отлично!

– Вот и я так подозреваю.

Мне вспомнилось пальпирование живота и отсутствие каких-либо швов на нем. Понятно, что спину в таких случаях не режут, но я забеспокоился:

– И как прошла операция?

Доктор самодовольно усмехнулся и с видом Шерлока Холмса спросил:

– А что вы ели, молодой человек, перед тем как вас скрутило?

– Да так. – Повторять историю о мерцающих щитах не хотелось, поэтому я чуть слукавил: – Три куска какой-то гадости съел. Вы их вырезали?

– Все сходится! – С величием академика доктор апеллировал к сестричке, которая смотрела на своего кумира с обожанием. – Элементарное отравление с последующим токсикозом крайне тяжелой формы. Тебе, парень, повезло: крепкий желудок тебе попался, практически сам переварил попавшую в тебя гадость. Рентген ничего инородного в твоем теле не показал, поэтому мы провели интенсивное промывание. Вот оно тебе окончательно и помогло, подтолкнуло с того света обратно. Всю гадость из тебя выкачали. Долго ты в себя приходил, но сейчас уже точно все идет на поправку. Диета, фрукты…

– Постойте! А сколько времени я здесь лежу? – От волнения я легко сел, несмотря на успокоительные касания ладошек медсестры.

– Двое суток, – ошарашил меня ответ.

Я мог и не успеть остановить подружек!

– Мне срочно надо позвонить! – запричитал я. – Дело жизни и смерти! Родители должны об этом узнать немедленно! Умоляю вас!

Словно подарок судьбы, в палате появилась парочка моих спасителей. С накинутыми на плечи халатами они уже с порога начали восклицать:

– Ай да Борис! Ты уже передумал умирать?

– Как ты нас напугал! – призналась Зоя. – Хоть бы фамилию свою сказал.

– Спасибо огромное! – чистосердечно воскликнул я, от прилива благодарности даже пытаясь встать с кровати и пожать вошедшим руки. Медсестра оказалась опытной, удержала меня, но я тут же продолжил с причитаниями: – Геннадий! Мне все равно надо срочно позвонить родителям! Ну пожалуйста!

– Да ладно! – Мужчина достал телефон из кармана, но сразу мне его не вручил, а потребовал: – Но только с тремя условиями.

– Какими?

– Ты не падаешь больше в обморок, затем дашь переговорить с твоими родителями и чуть позже ответишь мне на некоторые вопросы по поводу твоего пребывания на вилле Казимира. О’кей?

– Нет проблем! – пообещал я, жадно хватаясь за аппарат и набирая код России, а потом хорошо знакомый номер. Уж что придумать позже, я и на ходу сориентируюсь, сейчас была дорога каждая минута. Отец откликнулся после пятого гудка. – Алло, пап! Привет! Очень рад тебя слышать!