Юрий Иванович - Найти себя

А затем начался процесс излечения от простуды. Единственный выход оказался заперт на замок, дабы самые шустрые не сбежали, и дед Назар поддал пару. И вскоре даже я, почти не пивший накануне, жадно глотал горячий чай, потому что холодного не было, и умолял выпустить меня наружу хотя бы для краткого охлаждения. А девчонки так вообще визжали как недорезанные, расползались в стороны и скатывались с самой верхней полки как колобки, после того как по их спинам, плечам и задницам несколько раз шлепал березовый веничек.

Наконец дошло до того, что все четверо ожили и «выздоровели» настолько, что дед Назар уже никого не мог поймать в тесном помещении. Тогда он в насквозь мокрой нательной рубахе устало опустился на лавку, еще раз присмотрелся к нам, прижавшимся по углам, и вынес окончательный вердикт:

– Подлечил! Теперь можете идти завтракать!

И выпустил нас из бани.

Несколько странно, но каши с домашним сливочным маслом, со сметаной и с вареньем мы все-таки съели по целой миске, а потом, осоловевшие и умиротворенные, опять завалились спать.

Как бы там ни было, но после обеда, когда мы вновь сползлись к столу, подозрения на меня никто не высказал. Разве что Катерина потребовала у меня ответа на банальный вопрос:

– А кто здесь все убрал?

– Да я вообще не помню, как до кровати добрался, – не моргнув глазом соврал я. – Очнулся уже от твоего визга, в бане.

Машка же провела короткое расследование, кто и как напился, пытаясь припомнить свои последние действия и тоже требуя ответа именно от меня. Пришлось опять включить фантазию:

– Вы словно с ума сошли! И сами пили как не в себя, и мне в рот чего только не заливали.

На вопросительный взгляд королевы амазонки только недоуменно пожали плечами, и я возрадовался, что алкоголь этой ночью подействовал на всех троих сродни гипнозу Грибника. Но Мария таки сделала некоторые выводы и приступила к строгим наущениям:

– Мы можем пить, но так напиваться не имеем права. С нами в тот момент могли сделать все, что угодно: надругаться, убить и даже изнасиловать.

– Я готова, – успела вставить Верка, но тут же получила жестокую затрещину.

– Закрой рот, дура! В таком состоянии мы ни сами не сможем защититься, ни Борьку защитить. Порежут всех на колбасу и насиловать не станут! Что, не слышала о таких жутких историях?

И близняшкам, и мне пришлось в ответ лишь скорбно кивать и отводить глаза в сторону. Им – потому что дуры, а мне – потому что стыдно стало: какая она все-таки ни стервоза, а о моей защите помнит.

– Значит, послезавтра прилагаем все усилия, чтобы не надраться и на самом высоком уровне провести день рождения Пончика. Приедут всего лишь два парня. И если они сбегут по вашей глупости или скандальности, то я вам в сто раз худшую баню устрою, чем дед Назар! Поняли?

Дождавшись нашего согласного мычания, «ее мелкое величество» хищно осмотрелась, остановила свои похотливые глаза на мне и пробормотала:

– Мне в бане понравилось, хоть чуть и не умерла вначале. Там до сих пор топится. Поэтому мы сейчас прорепетируем сцену под названием «Пиратки вылавливают человека-амфибию и учат его земной любви». Здорово?

Близняшки захлопали от восторга в ладоши, а я имел несчастье буркнуть:

– Завтра будет вторая серия: «Пиратки рожают головастиков».

Впоследствии меня за два дня, предшествующих моему дню рождения, многократно чуть не утопили в пару, чуть не изжарили горячей похотью и чуть не застегали вениками насмерть. Наверное, это все наслоилось на прежние лишения прожитых лет, и, когда настал мой день рождения, я уже находился на грани отчаяния, крайней тоски и глухой безысходности. Вместо праздничного, легкого настроения в моей душе клубились туманные смерчи страха; вместо оптимистического взгляда в будущее перед моим взором представали серые, однообразные будни брошенного и покинутого всеми изгоя; вместо желания жить, любить и быть опекаемым мне хотелось самому себя зарыть в яму и больше уже никогда оттуда не выбраться.

Так что основа той исторической ночи оставляла желать лучшего для парня, которому исполняется семнадцать лет. Но так уж сложилось.

Дальнейшие события полностью вышли из-под моего контроля.

К тому же оба гостя оказались из той редкой категории ухажеров, которых обычно и Машка, и близняшки всячески избегали и старались игнорировать. Нельзя утверждать, что ребята уже побывали в зоне или прошли через какую-то отсидку за криминальные преступления, но вели они себя именно как опытные ловеласы, щедрые гулены, крепкие мужики и владельцы своего слова, ну и много видевшие и много испытавшие зэки. Чуть ли не с порога они взасос расцеловались с каждой из девчонок, вручили им по роскошному букету цветов, а потом и ко мне подступились с подарками.

Подобный момент до этого вообще никак не прорисовывался в моем представлении. Гости только и знали обо мне, что я родственник девчонок и что я не совсем здоров физически. И от таких, как они, мне почему-то представлялось совсем иное, презрительное, снисходительное отношение. А вышло все наоборот. Первый из них шагнул ко мне и крепко пожал руку:

– Желаю тебе, братан, не унывать и всегда верить, что жизнь в любом случае прекрасна! Поздравляю с семнадцатилетием и вручаю от себя вот этот подарок! И не смотри, что размеры велики и портупеи слишком огромны. Для любого истинного мужчины не «сайз» важен, а внутренняя свобода. Держи! Здесь легкий бронежилет и все, что к нему полагается.

От веса врученной сумки я чуть не упал, но выдавить из себя восторженное «Спасибо!» все-таки смог. Потом ко мне шагнул другой парень и вручил маленькую коробочку со словами:

– Украшения мужчинам не дарят, но это боевое кольцо из платины, как правило, носят только воины. Старайся его быть достоин.

Не знаю, кто из девчонок и где отыскал этих братков, но мне они сразу жутко понравились. И я по своей глупости эту симпатию вовсе не стал прятать. Мы уселись за столы, и с ходу пошла эдакая милая и приятная тусовка, с легким выпивоном и солидной закуской. Причем мои подруги старались пить очень в меру, при этом ни в чем гостям не отказывая.

Беседа пошла в первую очередь об окрестных землях, о трудной деревенской жизни, в вопросах которой мы оказались полными бездарями, и постепенно перешла к выяснению нашей степени родства. Узнав, что я довожусь каждой из девчонок троюродным братом, один из парней обрадовался:

– Классно! Ведь троюродным родственникам между собой можно жениться. У меня тоже такая сестричка была, и я ох как жалею, что упустил! Выскочила она замуж за какого-то чмурика. А ведь и она мне отвечала взаимностью.

– При чем здесь женитьба? – стала возмущаться Катерина.