Юрий Иванович - Найти себя

– Понятно. Тогда я готов. Что надо делать?

– Давай свои руки.

Когда я их протянул вперед, Круст снял со своих запястий широкие браслеты и надел на мои. Толщина наших рук смотрелась до смешного обидно, но огромные ладони чуть задержались, и браслеты словно сомкнулись. Даже вроде как легче стали.

– Вот и все, можешь отправляться.

– А деньги?

– Заплатишь при возвращении браслетов.

И мы заторопились к ближайшему панно. Мысль, конечно, странная мелькнула, что могут ведь и разные людишки попасться: и денег не заплатить, и браслеты умыкнуть. Но я даже сам рассмеялся от таких дум: никто не посмеет выйти из кургана с украденным! Подобных дегенератов надо уничтожать еще на подходах к этой святыне. Да они и сами сюда побоятся сунуться.

Дивные мысли.

Еще более сомнительные размышления касались самого обряда. Ощущая успокаивающую тяжесть браслетов на запястьях, я пытался себе представить, насколько все происходящее правда и как вся система будет работать. В первом же зале присмотрелся внимательно к панно, потом закрыл глаза и помотал головой. Чуть позже попытался вспомнить увиденное. Получалось совсем не то, что ожидалось. То есть – как всегда в подобных случаях. Но чтобы в мысленном воображении предстала ясная и четкая картинка – как не бывало.

Обманули? Или что-то не срабатывает?

Причем свои сомнения я не постеснялся сразу высказать стоящей возле меня Мансане. На что она с видом стоика пояснила:

– Так картинки у тебя только завтрашним утром в голове уложатся, а пока тебе надо как можно больше успеть осмотреть.

Ладно, раз такое дело, то следует поспешить. В крайнем случае если и обманули, то завтра опять приду с альбомом и продолжу вчерашнюю работу. И стал работать. Причем с девушкой договорился сразу и настоял на этом категорически:

– Значит, так! Ты сидишь в этом зале и спокойно меня ждешь. А я бегом обследую все прилегающие проходы, и мы двигаемся дальше.

– Там ведь ничего интересного, поверь мне! Зачем тебе эти переходы и мрачные тоннели?

– А вдруг и там есть статуи, о которых ты не знаешь?

– Я все знаю!

– А я хочу сам это проверить! – Меня ничто и никто не мог поколебать. – Жди и не мешай, я быстро!

Вот так мы и двигались то рывками, то сильно ускоренными рывками по слабо освещенным тоннелям. Наверное, в истории и такие придурки встречались, которые тратили таинственные силы на изучение самого лабиринта, но наверняка никто из них не пытался запомнить тотальное расположение переходов и почти невидимые простому глазу выгравированные на камне странные рисунки. Кстати, я почему-то чувствовал свое решение не спрашивать хранителя про рисунки правильным. Не знаю почему, но мне показалось, что он и сам не ведает про наличие изобразительного искусства в мрачных, почти неосвещенных переходах, а уж про сами точки перехода в иные миры вполне возможно, что и самые древние по возрасту хранители не догадываются.

В общем, я метался по лабиринту, словно спешащий на пожар пожарник. Разве что часа через три я сломался и дал возможность Мансане покормить меня хлебелами. И не пожалел. И наелся, и на чудо очередное полюбовался.

Дело как раз происходило в самом главном зале, где на лобном камне стоял монумент из огромных щитов. И нам несказанно повезло увидеть нового кандидата в хранители и послушать торжественную музыку. Как потом мне прошептала спутница, подобное происходит редко: раз в лутень. Жаль только, я сразу не понял, что такое лутень – неделя, месяц или квартал. Причем несколько растерянного и бледного мужчину, который приближался осторожными шагами к лобному камню, заметили все и сразу. Понимали, видимо, что просто так ни один человек не рискнет приблизиться к самому таинственному и неприступному месту кургана.

В полной, повисшей тишине мужчина таки донес свои пальцы до камня, тот сразу налился внутренним светом, и грянула музыка огромного симфонического оркестра. Нет! Сразу десяти преогромнейших оркестров! Настолько великолепная кантата сотрясала каждую клеточку тела, настолько сама музыка выдавила из сознания все постороннее и ненужное, настолько любой слушатель забывал даже самого себя.

Стихло все так же неожиданно, как и началось, и обыденная мирская суета наполнила гомоном огромный зал. Понятно, что каждый спешил обменяться полученными эмоциями если не со знакомыми, то просто с ближайшими соседями. Я тоже и прислушивался, и сам пытался что-то высказать, размахивая местными аналогами бутербродов, как дирижерской палочкой.

Поэтому и не заметил, как мужчина, инициировавший звучание музыки, куда-то ушел. Да и хранителей после этого в зале монумента стало намного меньше. Скорее всего, подались на беседу с новым потенциальным коллегой. Потому как Мансана напомнила мне, что подобных людей еще и уговаривать приходится. Порой очень долго и без толку. Да оно и понятно: у каждого взрослого человека к моменту паломничества или пусть даже сотого посещения этого места уже давно налажена личная жизнь: семья, друзья, работа и увлечение. Как всегда и везде.

Доедал хлебелу я уже на ходу, потому что понял, сколько времени потерял, и ужаснулся объемам остающегося осмотра. Так что моя поводырь оказалась в итоге просто незаменимой: без нее я бы и запутался, и сто раз в одно и то же место бы заглядывал, и в финале огромную часть лабиринта просто бы упустил из виду. А так Мансана меня заверяла, что я побывал практически везде. Только лишь сильно сокрушалась, что на самые красивые и огромные панно я бросал лишь поверхностные, короткие взгляды:

– Ну разве ты сможешь так быстро запечатлеть картинку всего многоцветья? Тем более что огоньки двигаются и каждый раз меняют изображение.

– Ничего, если во мне есть талант художника, то ему и такого взгляда хватит, – утешал я свою подругу, уже после расчета и возвращения браслетов выходя из кургана на площадь, освещенную закатными лучами. – А если нет, то и печалиться не стоит.

– Пойдешь ужинать?

Только тогда припомнилось, что моей любовнице еще и работать надо. Следовательно, я могу короткое время побыть сам и полистать историю этого мира. А если еще и схитрить чуток…

– Уф! Словно по горам набегался, – пожаловался со вздохом. – А ведь ночью я жду одну гостью, надо бы силенок подкопить.

Нет, не все шутки местные красавицы понимают! Мансана сразу нахмурилась и стала краснеть, а в ее тоне появились странные нотки:

– Что за гостья?

– Работает в харчевне нашей пейчеры во время завтрака и ужина, – стал я перечислять скороговоркой, опасаясь, что беда может случиться слишком быстро и неожиданно. – Зовут ее Мансана, она самая лучшая, обаятельная и добрейшая и сегодня с утра мне в кровать принесла обалденный завтрак.