Юрий Иванович - Найти себя

Тем более что моя красавица теперь испугалась еще больше. Но ее дальнейший поступок меня изумил вообще до крайности: женская ручка скользнула ко мне в брюки и стала там ласково перебирать мое хозяйство. Пару мгновений я соображал, что происходит. Потом внимательно прислушался к звукам, идущим снизу: к нам никто не поднимался. И тут же моя стать, натренированная самыми дикими ролевыми играми и частенько разыгрываемыми в самых невероятных местах спектаклями, воспарила, как по команде полководца.

А моя любовница шумно выдохнула, расслабилась и заулыбалась от счастья:

– Не прокляла! – Затем чмокнула меня в губы, прекратила меня возбуждать и настойчиво посоветовала: – Но ты все равно с ней поосторожнее! Она уже свою силу знает и может такое учудить, такое!..

Смутные подозрения по поводу общей цели и конкретного объекта «учудения» сразу загрузили мою оперативную систему в башке по максимальному уровню. Что это получается? Эта малявка могла меня проклясть из-за какой-то мелочной обиды, и я как мужчина стал бы несостоятельным? Так вот почему Мансана испугалась и побледнела! Так вот кто такая вашшуна и что она может вытворить! Так вот почему меня всего трясет, во рту пересохло, а сердечко стучит через раз!

Мое ухудшившееся состояние заметила и подруга:

– Да не пугайся ты так. Она вообще-то очень добрая, и ты ей сильно понравился.

Ни фига себе, понравился! Потому и не прокляла, что ли? А если бы построже настаивал на ее уходе? Что бы было? Рыдал бы сейчас над своей несчастной долей вместе с местной кухаркой? Или не кухаркой? Лысый их тут разберет, кто есть кто! Нет бы сидеть себе в своем номере да книжки почитывать, так нет, на секс потянуло! Представляю, что бы со мной сотворили Машка и ее амазонки после опознания во мне полного импотента! Брр!

И на мне мертвом висела бы бирка-классификация: «Проходимец, застрявший, облажавшийся, ни на что не годный»

А ведь и в самом деле я чувствовал: надо мной довлеет инерция течения. Куда я только ни пытаюсь свернуть, как только ни пробую отгрести в сторону, а меня тащит в самый водоворот, куда я вроде и не планировал. Нет чтобы настоять на своем, просидеть весь день в номере и узнать об этом мире все самое важное, так я поддался на провокации Мансаны, оказался в кругу ее семьи, довольно странно ощутил на себе все их внимание к моей скромной персоне и даже удосужился попасть в число редких визитеров флагмана императорского флота. А уж о своем счастье избежать проклятия какой-то мелковозрастной ведьмы я до конца жизни не забуду.

Вот примерно так рассуждая, я и топал в сопровождении стройного юнги за солидным морским офицером в полной парадной форме. Тот, словно ледокол, буравил толпу впереди нас, даже не особо обращая внимание на недовольные отклики себе в спину. Видимо, привык с молодости, что ему уступают дорогу все, кто младше чином. Нам только оставалось держаться за ним впритык и не потеряться в предобеденной сутолоке Рушатрона. Вернее, меня держала крепко за руку более тяжелая и мощная Мансана, а я трепался у нее в кильватере, словно… Нет, неудачное сравнение.

Но как меня ни толкали и ни сжимали сходящиеся за спиной у старпома потоки горожан, я и на ходу старался выведать у своей любовницы хоть какие-то полезные сведения о ее прадедушке:

– Слушай, а насколько он был великий художник?

– Ну, не настолько знаменит, но достаточно известен. Несколько его картин даже в императорском музее выставлены.

– Вона как! И как он подписывал картины свои?

– Определенным символическим знаком, который ему подсказал Сияющий курган.

– Как это? Курган с ним беседу имел или во время обряда гипны подсказал?

– Святыня шепчет только кандидатам в хранители, – сердилась Мансана, с хрипом вытягивая меня из сутолоки сошедшихся жерновов из людских тел. – Шевели ногами! А во время гипны художник или любой другой посетитель только запоминает.

– Так откуда значок такой странный?

– Не говори глупостей! И не называй волшебный символ каким-то дешевым словом.

– Да я так, образно.

– Символ удается рассмотреть лишь единицам из посетителей, и чаще всего после этого те, кому повезло, закрепляют увиденное чудо в фамильных гербах или начинают использовать вместо подписи.

– Ух ты! Я об этом и не слышал! – Люблю, когда врать не надо.

– Да куда вам, диким, такое знать, если ты даже медальон вашшуны не заметил.

От воспоминаний о недавно пережитых треволнениях я непроизвольно поежился:

– Да я-то больше на тебя смотрел.

– Лгунишка! Ты меня даже шоколадом не угостил.

– Так еще не вечер, – напомнил я и крепче сжал ее ладошку. – И как твой дед рассмотрел свой символ?

– Не знаю, он никому не рассказывал этой тайны. Но общеизвестно, что символ показывается своему избраннику только один, максимум два раза, а потом опять впитывается в камень, прячась от взглядов посторонних. Даже заметивший его единожды или дважды больше никогда его не видит.

Мысли опять запрыгали в голове, как теннисные мячики, но я решил уточнить:

– Постой, но я вытащил наугад из стеллажа еще несколько картин, и там уже имелись другие символы. Получается, деду многократно повезло?

И тут же врезался в замершую на месте Мансану, она в упор разглядывала мое лицо:

– Как ты успел рассмотреть иные знаки?

– А что, нельзя было? – изумился я самым естественным образом.

– Да нет, можно… Ох! – Она спохватилась, закрутила головой во все стороны и с досадой даже пару раз подпрыгнула на месте. – Ну вот! Из-за тебя теперь придется пробираться до корабля самим.

Но флотский офицер заметил каким-то чудом наше отставание, дождался на углу и вновь потащил за собой как на буксире. А я все равно настаивал:

– Ты мне так и не ответила!

– Ладно, отвечу, только это чисто семейная тайна и не для посторонних ушей.

– Буду нем как могила! – Мое обещание чуть опять не привело к полному ступору в движении, правда, мы уже вышли на набережную и теперь двигались вполне свободно.

Девушка усмехалась:

– Интересные у тебя клятвы.

– И все-таки?

Видя такую настырность, моя гид сдалась:

– Еще два символа прадед рассмотрел перед самой смертью. Поэтому и подписал ими только несколько незаконченных картин. Мало того, умирая, он завещал эти картины не продавать, а символы использовать только правнукам после взросления и только при твердой уверенности, что те никому больше не принадлежат. Чего-то он сильно боялся, может, того, что эти символы уже существовали? Да так и выяснилось совсем недавно, что один символ уже издавна существует в гербе одного рода. О втором пока ничего не известно.

– Все равно не понял. То есть единицы видят что-то, а тысячи и тысячи других людей ничего не замечают?