Юрий Иванович - Война Невменяемого

– Касгар, тебе сейчас очень повезло, что мой советник напомнил о твоей неимоверной задолженности. Немедленно отправляйся с войском и лично доставь мне этого бунтовщика Каламина.

– Слушаюсь и повинуюсь, Великий! – Содрогаясь всем телом, десятник буквально выполз из помещения.

– А этой… – запнувшись в определении пленницы, правитель указал советнику на нее пальцем, – займись лично! Подлечи и выпытай у нее все нам необходимое.

– Слушаюсь…

– Да! И если она действительно станет более притягательной после лечения, напомнишь соответствующей демонстрацией. Забирай!

Так как утренние доклады еще не завершились, то Ваен Герк остался на месте. Лишь отдал приказ придворному лекарю:

– Доставить ее в комнату домашнего ареста возле основного внутреннего поста и продолжить самое интенсивное лечение! Я подойду, как только освобожусь.

Когда пленницу увели, почти неся на руках, Великий Кзыр с некоторой ностальгией по прерванным мечтам о мировой гегемонии свернул послание от Дымного в рулончик и раздраженно спросил у молчащих придворных:

– Чего затихли? Не все плохие новости пересказали? А может, «хорошие» есть? Да вкупе с подобными «подарочками»? С вас станется…

Баронета Шиловски никак не могла понять своего состояния: то ли она уже умерла, то ли до сих пор находится на последней тропе к смерти – настолько все тело кричало о непереносимой боли и отказывалось повиноваться. Даже осознавая, что ее глаза открыты, Мирта не могла ничего разобрать в мельтешении перед ней разноцветных пятен, а орган слуха улавливал лишь скрежет песка да глухие, перемежающиеся барабанным гулом раскаты грома. Сознание существовало отдельно от тела, оторвавшись от реальности и совершенно не реагируя на внешние раздражители. Разве что малюсенькая часть воли пыталась отследить идущие вокруг изменения и сопоставить их с вязкими, как свернувшаяся кровь, размышлениями.

Затем в тело вошло какое-то успокоение, боль стала гаснуть, сменяясь полным равнодушием и апатией. И родилась только одна, совершенно фатальная мысль: «На этот раз я умерла окончательно…»

Потом новые болезненные ощущения и вдруг ясно всплывшие воспоминания о своей первой смерти: «Тогда меня спасла Мальвика… и Кремон. Но тогда таких болей не чувствовала. И так долго меня не мучили. В цитадели Плады меня спасли друзья. А сейчас их нет. Мальвика тоже умерла, а Кремон далеко… И опять в своей смерти виновата только я, слишком расслабилась. И кто-то меня убил… Да еще и увез! – Тут же вспомнились мелькающие перед самым носом копыта лошади, и головокружение с новой силой ударило по мозгу. – Зачем?! И куда меня увезли? Кому я нужна, мертвая? А вдруг это Кремон? Вдруг ему удалось меня спасти? И он опять пытается меня оживить? Может, надо ему помочь? – Такая мысль вдруг заставила сознание бороться со всей яростью и настойчивостью. Оно стало выкарабкиваться из омута отчаяния и рванулось к пятнышку далеко мерцающего света. Но вместе с чувствами вернулась жуткая боль. Хоть и приглушенная, она попыталась вновь упрятать сознание в дебрях равнодушия. – Нет! Я не хочу умирать! – мысленно закричала Мирта, в решающем рывке устремляясь к свету. – Я тебе помогу! Забери меня отсюда, Кремон!!!»

Кажется, последнее слово она сумела вытолкнуть непослушными губами. И тут же к ней вернулось зрение. В колеблющемся и неверном свете головокружения она совсем близко от себя увидела склоненное над собой мужское лицо. Несмотря на солидный возраст мужчины, оно сразу показалось Мирте очень красивым, мужественным и волевым. А в глазах так и просматривался незаурядный ум, слегка размытый истинной добротой и неожиданной грустью. И сразу возникла уверенность, что этот мужчина очень сочувствует ей и готов помочь, невзирая на свое сходство с обитателями Кремневой Орды. Баронета тут же сообразила, что Кремон и все остальные колдуны отряда в последнее время выглядели таким же образом, а значит, вполне возможно, что она среди своих и около нее просто незнакомый ей врач.

С напряжением всего тела и чувствуя подступающую Рвоту, женщина прохрипела:

– Где Кремон?

Мужчина, словно старший брат, спешащий оказать моральную поддержку, радостно улыбнулся и заговорил приятным, бархатным тенором:

– Кремон скоро будет с тобой! Но сейчас тебе нельзя говорить ни единого слова. Твои ребра сломаны, а легкие порваны, так что умоляю тебя молчать. Врачи и так сражаются за твою жизнь из последних сил и возможностей. Старайся только спать и не делай ни единого резкого движения. А все остальное мы сделаем сами. Договорились?

В знак согласия Мирта только и смогла, что закрыть глаза. Да так уже и не открыла, проваливаясь в глубокий сон. Хотя главное она понять успела: «Все-таки я жива…»

Ваен Герк в полном оцепенении продолжал смотреть на заснувшую женщину, при этом стараясь успокоить в голове хоровод мечущихся мыслей: «Странное имя: Кремон. У нас таких нет и никогда не было. А вот в Энормии оно очень распространено. Что из этого следует? Неужели тысячник – оттуда? Хотя, может быть, эту красавицу просто когда-то похитили из Энормии или захватили на пассажирском корабле, и сейчас она вспомнила имя своего самого первого любимого. Вряд ли, если судить по рассказу этого ублюдочного десятника, она с тысячником вела себя как обожаемая и отвечающая взаимностью жена. Не меньше. Значит, возможность пребывания на территории Орды отряда из другой страны исключать не стоит. Но что лично мне это может дать? Как я могу такой факт использовать? Во-первых, в этом надо еще удостовериться, а во-вторых, каким образом подтолкнуть самозванца в готовящуюся для него западню. Ведь сомневаться не приходится, раз такой мощный отряд противника находится неподалеку, то однозначно по душу Великого Кзыра. Или нет? Может, они замышляют что-то против Титана? Хм! Такого монстра никто не одолеет! Но тоже не факт! Вдруг у них есть нечто такое, что позволит им уничтожить Детище Древних? Например… – Первый советник чуть не подпрыгнул от ворвавшейся к нему в голову догадки. – Шейтар меня загрызи! Да ведь эта Алина с Ильдаром недаром Лик Занваля уволокли! О-о-о-о! Вот это они работают! Умудрились выкрасть единственное средство борьбы с Титаном – и никто до сих пор не чешется! Ух ты-ы… Чувствую: самозванцу скоро вообще несладко придется… А значит, и мне следует подготовиться соответствующим образом…»

На некоторое время первый советник вновь отвлекся на тщательный осмотр лежащей перед ним женщины: «Хорошо, что, когда она назвала это имя, никого, кроме меня, здесь не было. Но что мне делать с этой красавицей? Как ее спасти от страшной смерти? Ведь если самозванец узнает… – Он оглянулся на плотно запертую дверь и вновь залюбовался пленницей. – А ведь и правда красавица! Чувствуется истинная прелесть, настоящая женственность и сладострастное величие. Даже сквозь все эти ранения чувствуется. Конечно, скорей всего, она простого рода и совсем не знатного происхождения, но такая эффектная дама могла бы с полным достоинством носить даже корону. Что-то в ней есть такое манящее и притягательное, но вот что именно? Надо будет с ней обязательно пообщаться, когда она придет в сознание. Вернее, сразу предупредить, чтобы всеми силами имитировала невозможность разговаривать. Не хватало, чтобы кто-то проявил инициативу и сам допросил ее под Сонным Покрывалом. Конечно, прикажу никого, кроме врача, сюда не пускать, но мало ли что… Хорошо, что врачи в один голос утверждают: дня четыре она говорить не сможет. За это время, надеюсь, сам все выпытаю, а там и выход из положения найдется. Ко всему прочему, сомневаюсь, что самозванец вспомнит о ней. Сам ведь обозвал чучелом. А зря… зря! Видимо, совсем зазнался в своих мечтаниях и вознесся на такие вершины, что уже и подобные прелестные розы перестал замечать под ногами. А вот ублюдочный десятник заметил! Тварь! Как бы его поточнее „направить“ на путь истинный, чтобы он из этой Шейтаровой Балки не вернулся?»