Керстин Гир - Изумрудная книга

Он бесстыдно преувеличивал! Никаких глупых улыбочек тут не было. Может, мы улыбались немного скованно. Но никто из нас не был смущён. Ну, кроме меня. Я снова вспомнила, как сегодня ночью Гидеон убрал мои руки со своей шеи и сказал:

— Будет лучше, если я вызову такси. Сегодня намечается очень напряжённый день, — я показалась себе каким-то репейником, который надо было во что бы то ни стало вытащить из его свитера. А самым ужасным было то, что я как раз в этот момент собиралась с силами, чтобы сказать ему «Я тебя люблю». Не то, чтобы он этого не знал, но… я никогда ещё ему не говорила этих слов. А сейчас я вообще не была уверена в том, что он хочет это услышать.

Гидеон легонько погладил меня по щеке.

— Гвенни, я могу справиться со всем самостоятельно. Мне нужно просто поймать дежурного хранителя, когда тот будет подниматься наверх, и отобрать у него письмо.

— Просто — это ты хорошо сказал, — отозвалась Лесли. Вчера мы так и не придумали гениальный план, но зато составили «примерный план действий», как его окрестила Лесли. В любом случае, мы должны были снова встретиться с Люси и Полом, и успеть совершить это до обеда, то есть, до того, как нам предстояло снова увидеть графа. И ещё нам надо было позаботиться о том, чтобы письмо с указанием тайного убежища Люси и Пола, которое Гидеон принёс на прошлой неделе в 1912 год, не дошло до адресата. Они ни в коем случае не должно было попасть в руки Магистра ложи того времени и близнецов де Виллеров. Время, которое мы могли без риска потратить на наши совместные прыжки с помощью личного хронографа, сводилось к полутора часам, не более, поэтому очень сложно будет провести каждую минуту с пользой.

Рафаэль со всей серьёзностью предложил тайком пронести хронограф в штаб хранителей и прыгнуть оттуда, но таким хладнокровием его старший брат не обладал.

У Гидеона появилось встречное предложение — он снял с полок пару томов и между «Трёхмерной анатомией человека» и «Кровеносной системой человеческой руки» обнаружился план подземных ходов Темпла. Именно благодаря этому чертежу мы встретились сегодня на этой станции метро.

— Ты хочешь справиться с этим без нашей помощи? — я нахмурила брови. — Но мы же вчера решили, что с этого момента всё делаем вместе.

— Точно, — сказал Рафаэль. — Иначе в конце получится так, будто это ты один спасал мир, а мы рядом стояли, — Рафаэль и Лесли должны были охранять хронограф, хотя Химериус и пыжился изо всех сил, доказывая, что может делать это не хуже. Но мне всё же было спокойнее осознавать, что они могут унести его и перепрятать, если нам придётся прыгнуть обратно в каком-нибудь другом месте.

— Кроме того, без нас ты наверняка наделаешь глупостей! — Лесли смерила Гидеона сердитым взглядом.

Гидеон, сдаваясь, поднял руки над головой.

— Ладно вам, всё я прекрасно понял, — он взял у меня чемодан и поглядел на часы. — Так, сосредоточьтесь. В 7:33 приедет следующая электричка. После этого у нас есть ровно четыре минуты, чтобы найти первый проход, пока не приедет следующий поезд. Фонарики включать лишь по моей команде!

— Ты была права, — прошептала мне Лесли. — К этому приказному тону довольно сложно привыкнуть.

— Вот чёрт! — проклятия Рафаэля исходили от самого сердца. — Мы успели в последнюю секунду.

Я не могла с ним не согласиться. Свет фонариков блуждал по кафельным стенам и изредка по нашим бледным лицам. За нами по туннелю прогрохотали вагоны метро.

Четыре минуты — это так чертовски мало времени, чтобы перелезть через перегородку в конце платформы, запрыгнуть внутрь и забежать в туннель — теперь мы знали это наверняка. Не стоит забывать также о том, как мы изо всех сил бежали следом за Гидеоном пятьдесят метров вглубь, а затем беспомощно остановились перед железной дверью, которая преграждала путь в правый туннель, и чуть не сошли с ума, пока Гидеон доставал из кармана что-то вроде стамески и сбивал замок. В какой-то момент Лесли, Химериус и я хором закричали:

— Давай уже, давай уже, давай уже!

И голоса наши усиливались шумом надвигающегося поезда.

— На карте это выглядело как-то ближе, — сказал Гидеон и виновато поглядел на нас.

Лесли пришла в себя первой. Она направила свет фонарика в темноту и осветила стену, которая находилась примерно в четырёх метрах от нас и отрезала этот проход от основного туннеля.

— Ладно, значит, мы были правы, — она сверилась с картой. — В 1912 году этой стены ещё не было. За ней проход продолжается.

Гидеон склонился над хронографом, чтобы установить дату и время, а я тем временем вытащила из сумки наши костюмы 1912 года и попыталась стянуть с себя джинсы.

— Это ещё что такое? — Гидеон рассеянно поглядел в мою сторону. — Ты что, собралась бежать по этим лабиринтам в своём длиннющем платье?

— Э… я думала… в целях правдоподобности…

— Плевать я хотел на правдоподобность, — сказал Гидеон.

Химериус зааплодировал ему своими когтистыми лапками.

— Правильно, плевать на правдоподобность! — радостно закричал он. Затем Химериус развернулся ко мне. — Постепенно нашему вниманию представляются и плохие стороны твоего дружка, например, сквернословие. Но к тому всё шло.

— Ты первая, Гвенни, — Гидеон кивнул мне.

Я встала на колени перед хронографом. Было немного странно исчезать на глазах у Лесли и Рафаэля, тем более, что они глядели на меня с таким непередаваемым интересом, но я заметила, что не воспринимаю прыжок как что-то необычное (скоро я, наверное, буду мотаться в прошлый век за булочками к чаю).

Гидеон приземлился рядом со мной и посветил вперёд. Здесь в 1912 году стены не было, и пучок света растворился в длинном низком проходе.

— Готов? — улыбнувшись, спросила я.

— Если ты готова, то и я готов, — ответил он и улыбнулся мне в ответ.

Была ли я действительно готова, сказать сложно. Уже в самом начале туннель метро вызывал во мне самые неприятные чувства, а теперь я вообще оказалась на грани приступа клаустрофобии.

Чем дальше мы заходили, тем ниже и уже становился проход. Время от времени в глубь уходили какие-то лестницы, и вот мы очутились перед заваленным ходом и должны были возвращаться обратно. Слышно было лишь наше дыхание и тихий шорох шагов, а ещё иногда шум разворачивающейся бумаги, когда Гидеон останавливался, чтобы свериться с картой. Мне казалось, что с разных сторон до нас доносится шум других шагов и чьё-то чужое дыхание. Наверное, в этих лабиринтах обитали целые полчища крыс. Будь я, к примеру, огромным пауком, я бы наверняка основала здесь фамильное имение.

— Так, тут нам надо было повернуть направо, — сосредоточенно пробормотал Гидеон.

Раз в сороковой мы повернули направо. Все переходы были похожи друг на друга словно братья-близнецы. Вокруг не было совершенно никаких ориентиров. Да и кто знает, может, эта карта вообще неправильная? Что, если её начертил какой-нибудь идиот вроде Марли? Тогда нас с Гидеоном обнаружат году этак в 2250-ом, мы будем двумя трогательными держащимися за руки скелетами, то есть нет, я совсем забыла. Скелетом будет только Гидеон. А я, вполне себе живая, буду безутешно прижиматься к его костям. Второй вариант нравился мне ничуть не больше, чем первый.