Мария Николаева - Хаос дорог

Главное не уснуть, у нас нет на это времени – у него нет!

Запасы энергии снова близки к нулю. Ну почему такой большой расход? Такое чувство, словно моя аура – дырявое решето, ничего удержать не в состоянии. Неприятно. Чувствую себя слабым.

Ладно, позаимствую у rea еще немного крови. Это ведь ради его же блага – не думаю, что он будет против.

Опускаю передние лапы ему на грудь. Тепло. Судорожно подрагивает его сердце. Надо спешить. Выпускаю коготок и вдруг замечаю, что на меня удивленно–испуганно смотрят солнечно–золотые глаза. Смущенно прижимаю уши к голове и уверенно встречаюсь с rea взглядом. Узнает или нет? Почувствует связь, неловко протянутую между нами?.. «Maye». Я мысленно потянулся к нему. Жду. Услышит ли? Поймет? Склоняю голову к плечу.

Солнечные лучики тонут в глубине золотистых глаз. Красиво. Пламя, свет и серебро. А я совсем выцвел… Даже стыдно как‑то находиться рядом с таким rea. Я же просто облезлое старое нечто! Ни голубых льдинок глаз, ни снежно–белой шкурки, пересеченной стремительными линиями черных полос… Невзрачно–серое полотно меха, пустые черные глаза, ну и уродливые шрамы на задней лапе. Стыдливо прячу взгляд. И как я мог показаться на глаза rea в таком виде?! Облезлая тощая кошка – вот я кто! Не удивлюсь, если он меня и знать не захочет… — Это ты… а я и не узнал сразу… – Тихий шелест слов едва касается моего слуха, но вот слабую, неуверенную ласку я почувствовал. Rea, с трудом оторвав от земли руку, устало положил ее на мою лапу. — Спасибо, что пришел… – Солнечно–золотые глаза медленно закрываются, а слова прозвучали, как… прощание?!

Maye! Не вздумай!

Он послушно открывает глаза, но в них уже нет прежнего солнечного света, только усталая обреченность темными искрами застыла на дне.

Вот еще!

Раздраженно фыркаю, подчеркивая свое отношения к его возможному уходу.

Рановато ты на серую тропу собрался, если позволишь – я тебя вытащу.

«Делай, что хочешь», – отвечает его взгляд.

Так. Успокоиться. Провести когтем по коже, оставив мерцающий серебром след. Посмотреть в глаза rea, неуверенно испрашивая позволения…

Ведь можно, да?..

Короткий, неуверенный взмах ресниц, не рыжих почему‑то – медово–солнечных…

Он согласен. Хорошо. Опустить голову и провести шершавым языком вдоль царапины, слизывая мерцающие силой капельки. Вкусно. Облизнуться. И еще раз благодарно мазнуть языком по коже, пахнущей солнцем и пламенем.

Отстраниться, заглянуть в расширившиеся зрачки rea и смущенно мурлыкнуть.

Извини, увлекся. Давно не чувствовал близости живой крови… я еще плохо контролирую себя…

Поймать мутный взгляд на себе… смутиться еще сильнее… нервно дернуть ухом – давно знакомая игра.

Мррр… Мой rea. Он вкусно пахнет. Рядом с ним мне комфортно. Это хорошо. Впервые я совсем не против выбора другого «я». — Лис…

Настороженно вскинуться и посмотреть на rea. Мое имя? А что – мне нравится. Но разговоры лучше оставить на потом – пора действовать.

Тем более что теперь энергии мне должно хватить до самой пятой грани…

– Danell, вы просили сообщить, как только вернется Сиэль.

Мужчина, которого только что, не задумываясь, приравняли к двуликим Владыкам, невольно улыбнулся. Вернулся, значит? Раз вернулся, то приказание выполнено в полной мере – никто бы не посмел его ослушаться. — Зови.

Эльд, сообщивший своему господину радостную весть, низко поклонился и выскользнул из комнаты. Впрочем, спустя мгновение в помещение стремительно вошел Сиэль, без сомнений, один из лучших исполнителей организации. Будучи на четверть сидом, он умел оставаться незамеченным там, где прокололись бы остальные. За это его и ценил прежний Мастер Ордена, за это же его уважал новый.

– Danell, – Сиэль по обычаю темных поприветствовал своего господина, встав на одно колено. — Я слушаю тебя, воин. – Стандартная, ничего не значащая фраза, она не менялась веками, и почему‑то ни один Мастер так и не пожелал ее заменить на что‑то более нейтральное. — Задание выполнено. Как было приказано, мы выследили dha’eill [12] Dha’eill (др. – дакар.) – здесь: враг, дословно: «убийца мира». , и, как только представилась возможность, я ранил его. — Значит, зачарованная древесина со прикоснулась с его кровью? — Да, Мастер. — Что ж, в таком случае нам больше нет смысла опасаться Врага. Если он и жив пока, то долго это состояние не продлится. Еще не родился человек, способный справиться с таким заклятием.

Сиэль промолчал. Он верил Мастеру беспрекословно, как, впрочем, и остальные члены их общины.

Но бывает и так, что только эта тропа может принести спасение, она – единственный путь для заблудших. Вот только для начала надо умудриться попасть на нее, а на это способен не каждый живущий. Даже в Домах рискующих доверить свою судьбу Смерти немного: кому‑то не хватает силы, а кому‑то смелости… Впрочем, это их трудности, потому что, как бы мы ни относились к этой грани, однажды нам всем придется по ней пройти. И делать вид, что ее не существует, – глупо. Тем более иногда и серая тропа бывает полезна. Например, если ты не знаешь, где именно находится так необходимое тебе место…

Иду, медленно переставляя лапы. Я уже второй раз оказываюсь здесь. Зачастил что‑то. Не дело дергать за усы danely Смерть, она может и обидеться… Впрочем, в прошлый раз я шел по пятой грани, чтобы сбежать, найти безопасное место для себя Отступника. А теперь… теперь я шел с одной–единственной целью – спасти. И плевать, к кому из наших меня выбросит эта грань. Переживу как‑нибудь.

Наконец, когда лапы уже стали подгибаться от усталости, а в глазах потемнело от недостатка воздуха, впереди забрезжил свет. Выход. Слава Создателям! Здесь помогут. И с этой мыслью я шагнул на нулевую грань…»

Странные что‑то мне сны в последнее время снятся. То обряд отречения вспомнится, то отрывки из детства, а бывают и «сны–на–четырех–лапах»… Вот–вот, чего только не привидится умирающему. — Ну что, проснулся, малыш? Или еще позволить поваляться в кровати?

Едва заслышав этот голос, я вскочил как ошпаренный. Все‑таки рефлексы, выработанные годами ранних побудок, легко не исчезают. А если учесть, что и фраза нисколько не изменилась с момента окончания моего ученичества… В общем, подскочил я, как здоровый, наплевав и на слабость, и на боль, и на свою весьма скорую кончину, ибо для Марвида все эти причины всегда есть и будут лишь неблаговидными предлогами и наглыми отмазками… Так и живем. — Учитель… – сам не веря собственным глазам, негромко прошептал я. Боги, так я действительно по пятой грани шлялся на четырех лапах?! — Шлялся–шлялся, – поглаживая перекинутую через плечо длинную косу темно–изумрудного цвета, кивнул учитель. Зеленые глаза насмешливо смотрели на меня с привычно молодого лица. Мой первый учитель, существо, вбившее в меня любовь ко всем наукам сразу. И последний известный мне оператор. Эмиссар Ордена. Теперь уже бывший.